Я

— Александр.

Как-то странно все сложилось в загробном мире. Вроде нет ничего необычного в имени Саша.

Саша. Сашка. Шурик.

Ха. Вот что-что, а на последнее я никогда не замахивался, потому что было как-то странно и немного страшно для самого себя назвать его так. Он же не тот забавный белобрысый очкарик из фильма.

Саша… Он другой. Он словно не из этого мира.

Поворачиваю к нему голову, прерывая свой рассказ. Его черные бесконечности все еще смотрят на меня. Он нервничает. Это заметно. В такие напряженные моменты он начинает потирать правую кисть руки.

Руки, кстати говоря, у него тонкие. Он вообще очень худой. Если помимо Жизни и Смерти, которые сидят сегодня с нами, есть еще и Бог, то он при создании определенно вложил в этого человека самое красивое и утонченное, что имел в баночках для сотворения людей.

— И? — перебивает Смерть. Она, кажется, немного ревнует. Ее супруга Жизнь с появления в комнате Александра пялится на него. Но это равноправная ревность, ведь до этого мы с тобой, милый Смерть, ходили рука об руку в мире живых.

Глаза Жизни, переливающиеся различными цветами, бегают вверх и вниз. Они смотрят, изучают.

— Не надо, — вдруг говорит она, тянется длинными руками к Смерти, пальцами касаясь рукава ее черного платья. — Не надо, прошу, — из глаз Жизни начинают литься слезы. Она, смотря на Смерть, просит хладнокровную леди в черном о чем-то.

— Не надо что? — Смерть дергает рукой. — Если мальчишка не докажет, что он пригоден для существования на земле, то его место тут, — далее ее голос затихает, — в моей коллекции.

— Но он одно из лучших созданий среди людей…

И я с ней согласен. Определенно и полностью.

Госпожа Жизнь, я могу рассказать вам историю этого человека. Но, поверьте, она вас не удивит.

Точнее, не удивит здесь никого.

— Истории тут слушаю я, — возглашает Смерть, взмахивая рукой. Слышу шум за спиной. Поворачиваю голову, вижу, как комната растягивается во все стороны, стены ее чернеют, начинают покрываться плесенью. Поднимается ветер, который сносит деревья, что росли в момент моего рассказа. Смерть, поднимаясь с трона, сводит брови, уничтожая мир, в котором я вел свой рассказ.

Под нами начинает крошиться пол. Я хватаю Сашу за руку, пытаясь не свалиться. Один кусок пола отваливается и падает вниз. Под нами все та же пустота. Жизнь сидит на своем месте, взволнованно смотря на все это. Евгений, закрыв книгу, подходит к леди в черном, ставя рядом с ней посох со свечой. Она хватает огонь, бросая его на листы бумаги, краски, картины, цветы, оставшиеся деревья. Все вмиг вспыхивает алым пламенем. И от того, что огонь касается прогнивших стен, воздух портится, вокруг начинает невыносимо вонять.

Земля под нами больше не рушится, а быстро гниет. Из нее выползают черви, мерзкие насекомые, неведомые существа, шипящие и щелкающие клешнями.

Мы с Птичем прижимаемся спина к спине. Слышу, как бешено колотится его сердце. Своего же я не слышу. Такое чувство, что я только что умер.

Огонь гаснет, стены обваливаются, источая зловонный запах. Земля все еще кишит червями и прочими тварями. Госпожа Смерть садится на свое место, наблюдая за тем, как из земли начинают прорастать новые цветы, деревья. Вот уже появилась беседка, качели, фонтан. А в бесконечно высоком красном небе летают птицы. Все эти твари становятся бабочками яркого голубого цвета. Они взлетают вверх, заполняя собой небо, создавая над нами своеобразный купол. Их так много, что начинает казаться, что небо поменяло цвет с кроваво-красного на нежно-голубой.

Кажется, что под кожей что-то шевелится. Но потом понимаю, что это нечто приятное, похожее на солнечные лучи, которые согревают.

Под нами вырастает подиум с микрофоном.

Вся гниль скрыта под прекрасной растительностью. Кожу согревает что-то теплое и приятное. Небо больше не такое страшное.

Все ужасное скрыто за прекрасным.

— Это и есть твоя внешняя человеческая красота, — спокойно говорит Смерть, смотря в глаза супруги.

— В этом каждый твой человек.

— Не верю, — мотает головой Жизнь.

— Тогда пусть он сам нам все расскажет, — Смерть поднимается с трона, спускается по лестнице, опутанной человеческими мышцами и нервными окончаниями. Каблуки стучат, касаясь гладкой кровавой поверхности. Платье впитывает капли этой самой крови. Леди в черном манит к себе Евгения. Тот шустро спускается вниз, покорно идет за ней. Жизнь не шевелится, смотря за тем, как супруга садится на качели.

— Толкни, — говорит Смерть, откидываясь назад. Евгений, крепко держа посох в одной руке, толкает спинку качелей. Смерть улыбается во всю сотню острых зубов. От такой улыбки белая кожа на ее лице покрывается складками и морщинами. Она смеется металлическим голосом, раскачиваясь уже сама.

Александр мотает головой.

Я подхожу к микрофону, говоря в него:

— За него расскажу я.

Александр с рождения немой.

Так получилось. Вообще, в жизни получается всякое. Сначала эта радужная девчушка по имени Жизнь создает самое прекрасное — человека, а потом оказывается, что у него не работает сердце, почка, легкое… или голосовые связки. Вроде ты думаешь, что самым жестоким существом является Смерть.

Но, пожив в шкуре «больного», осознаешь, что Смерть является спасением.

Она, вовсе такая безобидная дама, качается себе на качелях, слушая то, как я рассказываю о близком мне человеке.

Птич — мой… Мой… Друг? Не знаю, как точно описать это состояние, когда ты привязан к человеку, чувствуешь, что нужен ему в ответ, однако дальше совместной ночевки и объятий у вас дело не доходило. Собственно, тот едкий парфюм от него.