Страница 18 из 34
— Столкнуться с проблемой и выгнать жену с ребенком… Разумно, — после этих слов я театрально покачал головой. Драться я умел и с молодости практиковал это с местной шпаной. Но сейчас я был крайне не готов к тому, что меня ударят, например, стулом.
Здоровяк поднялся. Сидящий я стал крошечным. Он схватил меня за рубашку и тоже заставил встать.
— Нет и не было у меня жены и сына!
— А я про сына ничего и не говорил.
После этой оплошности отец Гиганта рассвирепел. Но ударить меня ему что-то не позволяло.
— Да что ты понимаешь? Вы все молодцы, когда раздаете советы и судите других. У тебя есть больные дети? А вот у меня был. Столкнись ты с такой проблемой, не известно, как бы себя повел. — Наконец он меня отпустил. — Собирай свое творчество и выметайся отсюда, пижон.
— Его все узнали. Не поверю, что ты не увидел в нем своего сы…
Он схватил листы, быстро сложил их в мой портфель. Воздух нагрелся и сильно обжигал нашу кожу. Первым не выдержал он:
— Ты его не знаешь. Не знаешь, как это, когда все вокруг говорят тебе, что твой сын - дебил. И не потому, что он плохо учился или что-то натворил. А потому что так и есть.
— Как раз знаю, — сказал я, закрыв портфель. — И очень жаль, что левый человек знает его лучше собственного отца. Но никогда не пойму, почему врачи и обычные люди окрестили его таковым. Стоит тебе с ним поговорить и вдруг понимаешь, что дебил — это ты.
— И какой же он?
— Хороший работник и друг. Для этой жизни вполне достаточно. Многие, — я посмотрел на здоровяка, — не могут осилить и этого. Зато имеют красные дипломы и море талантов.
Он плюхнулся на стул, отпивая из бутылки:
— Вот и валите отсюда, раз вы такие молодцы. Я к нему не пойду.
— Илья не такой. — Я начал обуваться, взяв портфель. — Его мать воспитала парня так, что он вырос добрым человеком. Ничего не ждет и всем все прощает. А еще искренне и наивно любит. — Я хмыкнул, вспоминая его горячие губы.
— Пусть едет к своей матери, я все равно ничего не могу ему дать. — Он залпом начал пить из горла.
— Яна умерла.
Это был последний аккорд. Я закончил на той ноте, на какой и начал. Произведение было сыграно, и эта самая последняя нота достала маленького человечка из внутренностей здоровяка. Он отодвинул бутылку и содержимое полилось на пол. Я смотрел, как дорогая ему выпивка вытекает на половики.
— Он будет ждать тебя у магазинчика. Ты — последнее, что у него осталось из близких людей.
— Когда умерла? Как? Постой! — Он мигом оказался около меня, схватив за плечи. В сравнение с ним я оказался намного больше, хоть наш рост говорил об обратном.
— Спроси все у него. Хотя бы извинись и поговори.
Здоровяк долго мялся. Его трясло и колошматило. Он не знал, куда деть глаза. Он пожаловался, что у него в ушах что-то зазвенело и попросил меня не уезжать до восьми. Он поклялся, что придет в это время.
Он хотел что-то еще спросить о женщине, которую все же любил. Но нас перебил телефон. Здоровяк замер, внимательно слушая голос человека. Это был Илья, его сын, и он это понял. В нем что-то мелькнуло, его темные глаза приобрели какой-то новый оттенок.
Я хотел, чтобы в телефонной книжке Гиганта появился еще один контакт.
Владимир ждал меня у своей машины. Завидев мой силуэт, он принялся размахивать бумагами, радостно крича, что у них все получилось.
— Он просто пришел и попросил их подписать. Они начали мне намекать на деньги, но Илья не унимался, говорит «подпишите, подпишите».
— И что же? — я смеялся, Гигант краснел.
— Они даже нам конфет дали в дорожку, — Владимир толкнул Илью. Тот протянул мне пакетик со сладостями.
— С голубикой, очень вкусные и с красивой начинкой. Угощайтесь, Вадим Александрович.
Я соскучился по нему.
— Если этот будет тебя обижать, можешь переводиться ко мне.
Меня кольнула какая-то иголочка под названием «ревность» или «жадность».
— Меня никто не обижает, спасибо. — Гигант угостил конфетами Владимира и искренне удивился, почему тот не хочет их попробовать. — Вы где-то были?
— Да прошвырнулся по округе.
— Заходили к кому-то в гости? — вопросы Гиганта меня настораживали. Я закинул в машину портфель. Он заглянул следом, выглянул и вопросительно уставился на меня.
— Нет, не заходил, что случилось?
— Ничего, не хотите здесь погулять? — Гигант напугал меня. Он что-то знал, но я не мог понять откуда.
Владимир сообщил, что ему пора по делам. Узнав, что мы тут допоздна, он хотел было отправить нас к жене, чтобы та угостила чаем или кофе. Мне было непонятно, почему люди здесь такие добрые.
— Как же душно, — я стянул с себя галстук.
— И зачем вы так вырядились? — Гигант шел рядом, между нами была дистанция в полметра.
— Сам не знаю. Хотелось быть солиднее, что ли.
Мы шли по узкой дороге. Асфальт был залит не на совесть, имел много дыр и выступов. Вдали виднелись крохотные домишки. Люди громко разговаривали, занимались своими делами и изредка спрашивали у нас, кого мы ищем.
Но мы никого не искали, а просто шли, наслаждаясь красотой природы.
— Папа однажды сделал мне модель самолетика. Он очень талантливый человек, — сказал Гигант. — Он увидел, что я постоянно выбегаю из дома, когда слышу звук самолета. Из-за того, что неподалеку аэродром, они у нас летают здесь довольно часто и низко.
— А где этот самолет?
— Он был небольшой. Кажется, я оставил его дома. Мама не успела забрать с собой, — Гигант развел руками. — Я садился ему на плечи и держал в руках этот самолетик. Он бегал со мной по двору, делая вид, что мы летим.
У меня перед глазами предстала эта забавная картинка. Я раз за разом прокручивал у себя перед глазами образ его отца, с которым я познакомился сегодня. Я никак не мог понять, что сломалось в нем, из-за чего он оставил тех, кого любил? Рождаются ли люди трусами или становятся ими?
— Ты должен с ним поговорить, — я остановился. Мы дошли до того места, где кончался асфальт и начиналась вытоптанная тропинка. — Он любил тебя. И любит, просто струсил.
— Так это он струсил, не я. Какие ко мне претензии? — Илья посмотрел в мои глаза. Он знал, что я хочу сделать, поэтому наклонился чуть ниже. Я коснулся рукой его щеки, нежно погладив и…
— Вы кого-то ищите, молодые люди?