Ненавистная фрау

Он бросил взгляд на «Ролекс», красовавшийся на его запястье, и поднялся.

— К сожалению, у меня сейчас встреча, — сказал он с деланым сожалением. — Однако если у вас будут еще ко мне вопросы, я всегда в вашем распоряжении.

Боденштайн и Пия тоже поднялись.

— Вы даже не спросили, как умерла Изабель Керстнер, — заметил Боденштайн. — Или вы это уже знаете?

Улыбка исчезла с лица Дёринга.

— Этот намек я пропустил мимо ушей, — холодно проговорил он. — Я не спросил, потому что меня это не интересует.

Боденштайн сделал глоток кофе и сконцентрировался на фактах, до которых они на данный момент докопались. Во второй половине дня Керстнера выпустили из следственной тюрьмы, после того как он подтвердил субботнюю версию Анны Лены. Он также рассказал, что фрау Дёринг часто имела следы побоев на лице, а ее муж в кругах любителей верховой езды был известен тем, что после принятия алкоголя имел склонность к жестокости. Доктор Клэзинг, брат Анны Лены Дёринг, слушал, все больше мрачнея. В качестве свидетеля, способного подтвердить его присутствие в ветеринарной клинике, Керстнер указал соседку из Руппертсхайна, которая около четверти восьмого проходила со своей собакой мимо клиники и видела, как они с фрау Дёринг сгружали получившую травму лошадь на парковочной площадке. Благодаря этому у Керстнера не было алиби лишь на отрезок времени примерно от девятнадцати сорока до двадцати одного сорока пяти, когда он и фрау Дёринг прибыли в больницу Бад-Зодена. Тем не менее Боденштайн с трудом допускал мысль, что мужчина за эти два часа мог сделать своей жене смертельную инъекцию и перенести труп на смотровую башню. На сообщение о том, что его жена в течение примерно двух месяцев использовала квартиру Дёринга в Руппертсхайне как любовное гнездышко, Керстнер практически не отреагировал. Когда Пия рассказывала ему, что Изабель, возможно, имела любовные интрижки с инструктором Кампманном и Фридхельмом Дёрингом, он ни разу не поднял глаз. Эта своеобразная отрешенность, в которую предпочел погрузиться Керстнер, пугала.

Но были и другие зацепки, которые представлялись Боденштайну еще более многообещающими. Это — Фридхельм Дёринг, столь очевидно лгавший. Затем эта стерильно чистая квартира в пентхаусе в «Цауберберге», где сотрудники научно-экспертного отдела не нашли ни единого волоска и ни единого отпечатка пальцев… Между тем имелся мобильный телефон, найденный жильцом «Цауберберга» в воскресенье в подземном гараже и переданный им в администрацию. Техники из лаборатории уже установили, что этот аппарат принадлежал Изабель Керстнер. В голосовой почте обнаружилось несколько интересных сообщений. В двадцать минут девятого нетерпеливый мужской голос в грубой форме просил перезвонить ему, после этого позвонила молодая женщина и сообщила, что она находится в диско-клубе под названием «Чек-ин». Без четверти девять и в половине двенадцатого опять звонил мужчина.

Сейчас уже скоро двенадцать, — сказал он, — и это уже не смешно. Мы с тобой договорились, и это было чертовски важно. Ты ведь знаешь это! Почему не отвечаешь? Позвони мне немедленно!

Бенке связался с провайдером и затребовал профиль перемещения мобильного телефона. Изабель Керстнер имела счет в сберегательной кассе, на котором числилась внушительная сумма — около девяноста тысяч евро, и в последние месяцы на него регулярно поступали солидные наличные платежи. Иногда по несколько тысяч, но зачастую по десять тысяч евро и больше. Загадкой являлся и этот непонятный инструктор Кампманн, видевший женщину незадолго до ее смерти во дворе конноспортивного комплекса. Важно было также выяснить, где находилась маленькая дочь Изабель Керстнер. Объявления во всех региональных газетах и обращение по телевидению пока не дали результатов. Пятилетняя девочка бесследно исчезла.

— Шеф, — открыв дверь, просунул голову в проем Кай Остерманн, — мы только что получили протокол вскрытия.

— Ах да, хорошо. — Боденштайн взял из рук своего коллеги узкую папку и сразу начал читать.

Изабель Керстнер действительно умерла от передозировки пентобарбитала натрия. В ее крови была обнаружена высокая концентрация средства, которое в ветеринарии используется для усыпления животных. Инъекция, сделанная Изабель, должна была вызвать непосредственно смертельное действие. Под ногтями ее пальцев не было обнаружено частиц эпителия или каких-либо веществ, указывающих на то, что между ней и убийцей происходила борьба. За два часа до смерти она ела чизбургер и цыпленка. Состояние ее носовой перегородки позволяло сделать заключение о том, что она часто нюхала кокаин. За несколько часов до смерти у нее была половая связь без предохранения как минимум с одним мужчиной. Об этом свидетельствовали посторонние следы ДНК во влагалище. Их сличили с ДНК Кампманна, но соответствия установить не удалось. На одежде Изабель Керстнер, кроме остатков волокон и отдельных волосков шерсти лошади, были обнаружены следы истирания микроскопических полиэтиленовых частиц. Профессор Кронлаге предположил, что труп был завернут в мусорный мешок. Неудивительно, что в багажнике «Порше» не обнаружилось никаких следов, раз тело женщины засунули в пластиковый мешок. Раскрытие убийства Изабель Керстнер грозило превратиться в затяжное дело, если бы стремление разоблачить преступника не привело к неожиданному успеху в расследовании.

— Остерманн, — обратился старший комиссар и поднял глаза, — охота началась. Я хочу знать поминутно, что Изабель Керстнер делала в день своей смерти. Когда и где она была, с кем и почему. Мы не можем зацикливаться на Керстнере как на возможном убийце. За работу!

Кай Остерманн поправил свои круглые очки и вытянулся в струнку.

— Есть, — улыбнулся он, отдал честь и исчез.

Боденштайн посмотрел ему вслед с легкой улыбкой. К счастью, его коллеги не превратились в отупевших, лишенных воображения людей. Это была действительно хорошая команда.

Вскоре после обеда Боденштайн уехал из комиссариата и решил еще раз поговорить с Фридхельмом Дёрингом. Следовало разузнать, что тот делал в момент совершения преступления. В офисном здании транспортно-экспедиционного агентства Оливер выяснил, что Дёринг уже уехал. Его частный дом оказался роскошным дворцом за коваными воротами. По сравнению с ним даже помпезная вилла матери Козимы выглядела скромным домиком дворника. Камеры слежения охраняли ворота и въезд, а табличка указывала непрошеным гостям на то, что несколько изголодавшихся ротвейлеров только и ждут, чтобы их растерзать. Боденштайн нажал кнопку звонка, но ему сообщили, что господин Дёринг уехал в конно-спортивный комплекс. По причине отсутствия жены он должен был сам выезжать лошадей. Оливер посчитал, что это хорошая возможность самому осмотреть «Гут Вальдхоф», и выехал на своем «БМВ» на трассу В519 по направлению к Хофхайму. Уже смеркалось, когда он вкатился на парковочную площадку. Здесь выстроились в ряд автомобили класса «люкс». Рядом с ярко-желтым открытым джипом стояли две молодые женщины в костюмах для верховой езды и курили. Когда они увидели Боденштайна, их разговор затих, и обе посмотрели на него с любопытством.

— Добрый вечер, — приветливо поздоровался он. — Вы не могли бы мне сказать, где я могу найти господина Дёринга?

— Добрый вечер, — ответила длинноногая блондинка. — Он в манеже.

— Вы друг Фредди? — поинтересовалась шатенка.

— Нет, — улыбнулся Боденштайн, в то время как молодые дамы откровенно его разглядывали. — Меня зовут главный комиссар Боденштайн.

Любопытство на лицах девушек сменилось иронической надменностью.

— О, — блондинка подняла брови, — похоже, родители действительно постарались с вашим именем. Или, может быть, речь идет о профессии?

«Один — ноль», — подумал с усмешкой Боденштайн. Мужчина в нем отметил упругую грудь под обтягивающей белой футболкой и длинные стройные ноги, но полицейский заметил мимолетный взгляд, которым обменялись молодые дамы.