Ненавистная фрау

— В самом деле? — Эшер, казалось, был удивлен. — Я даже не знал, что кто-то живет в этой квартире.

По пути через запутанные переходы и лестничные марши гигантского здания Эшер, тяжело дыша, объяснял, что «купол», так называется мансардный этаж, уже несколько лет пустовал. Долгое время предпринимались тщетные попытки продать квартиру сначала как «полуфабрикат», после основных строительных работ, а потом уже с отделкой, но не нашлось ни одного желающего, кто бы вдохновился идеей раскошелиться за квартиру в двести пятьдесят квадратных метров и с десятиметровыми потолками, что казалось разорительной роскошью с точки зрения отопления помещения такого объема.

— Лет шесть-семь тому назад у нас в последний раз был серьезный клиент, заинтересовавшийся этой квартирой. — Эшер остановился у лифта. — Супружеская пара архитекторов. Они были в эйфории и даже сделали чертежи, планируя возвести в квартире перегородки. Но затем этому воспротивилось ведомство по охране исторических памятников. С тех пор квартира пустует.

Он достал ключ, чтобы вызвать лифт.

— Этот подъемник ведет в подвал к подземному гаражу и сюда, на первый этаж, и является исключительной привилегией жителей «купола», — пояснял он, в то время как его взгляд блуждал по груди Пии.

— Абсолютно исключительных, — саркастически пробормотала Кирххоф.

— Так оно и есть. — Эшер воспользовался узким пространством лифта, рассчитанного на четырех пассажиров, чтобы приблизиться к Пие на неприятно близкое расстояние. — Ведь «купол» тоже был запланирован как в высшей степени эксклюзивная недвижимость. Люди, которые могут себе позволить такую квартиру, в целом не рассчитывают вступать в контакт с шумящими детьми, собаками и другими людьми.

Пия приготовилась резко возразить, но удержалась от колкости.

— Это единственный путь, ведущий к «куполу»? — спросила она вместо этого. Лифт, оборудованный гранитным полом и зеркалами на стенах, скользил вверх со сдержанным жужжанием.

— Нет, — ответил Эшер, уставившись в ее декольте, которое, кажется, привело его в восхищение, — но самый удобный. Кроме этого, есть еще грузовой лифт, чаще всего отключенный, два лестничных марша в левом и правом крыле, а также пожарная лестница.

Они вышли из лифта и оказались в середине квартиры. У Пии на какой-то момент при виде огромного помещения перехватило дыхание. С удивлением она рассматривала сверкающий паркетный пол, древние стропильные балки и тщательно отреставрированные остроконечные витражи, благодаря которым квартира и получила свое название. Эшер щелкнул выключателем. Бесчисленные крохотные галогеновые лампочки на десятиметровом потолке замерцали, как на звездном небе.

— Бог мой! — воскликнула Пия, дойдя до середины единого гигантского помещения. — Это сон!

— Я могу сегодня же подписать с вами договор аренды, — предложил Эшер, пожирая Пию взглядом. Она живо представила, что именно Эшер имел в виду, и бросила на шефа молящий о помощи взгляд.

— Расходы на отопление зимой могли бы превратить эти апартаменты в кошмарный сон, — сухо заметил Боденштайн и преградил управляющему путь. — Квартира не производит впечатления обжитой, но тем не менее она обставлена мебелью. Кухня, встроенные шкафы, кровать, диван, телевизор…

— Вы правы, — кивнул Эшер и рассеянно посмотрел на кровать. — Я тоже не знал, что здесь имеется мебель.

— У кого есть ключи от этой квартиры? — осведомился Боденштайн.

— Не имею представления. Все ключи от здания находятся в нашем офисе. В принципе, их может взять каждый из моих сотрудников и коллег.

— Когда вы были здесь, наверху, в последний раз?

— В последние два года точно не был. — Эшер задумчиво поскреб голову. — Думаю, еще до моей операции на бедре. А это случилось в две тысячи втором году. Не было причин сюда подниматься. В здании больше двухсот квартир, ателье и офисных помещений, которыми приходится заниматься.

Пия прошлась по квартире, открыла раздвижные дверцы зеркального шкафа, на кухне заглянула в холодильник и в духовой шкаф. Боденштайн между тем попросил у управляющего ключи от квартиры и список всех лиц, имевших доступ к ключам.

— Он ушел? — спросила Пия.

— У вас с ним еще есть шанс, — усмехнулся Боденштайн. — Что-нибудь нашли?

— Ничего. Во всей квартире стерильно, как в клинике, — ответила Пия. — Ни одной пылинки в шкафах, ни одного известкового пятна в мойке — просто абсолютно ничего.

Боденштайн задумчиво осмотрелся. Что-то было не так в этом большом помещении. Здесь не просто потрудилась уборщица. Следовало выяснить, кто столь тщательно прибрал квартиру. И почему.

— Изабель Керстнер подобна ястребу, налетевшему на стаю кур, — вздохнула Пия. — Думаю, вряд ли кто-то в конюшне сожалеет о ее смерти. Разве что Кампманн, который теперь сам вынужден объезжать всех лошадей. Я не могу его раскусить.

— Почему? — Боденштайн въехал через открытые ворота транспортно-экспедиционного агентства «Дёринг» в промышленной зоне Эшборна и, следуя указателям, направился к зданию администрации.

На огромной территории кипела активная деятельность. Громадные грузовики, прежде всего автопоезда-холодильники для перевозки замороженных продуктов, стояли в ожидании, чтобы затем подъехать к одной из двадцати стыковочных станций, которые располагались вдоль огромного плоского здания. На другой стороне размещались иные здания, перед которыми загружались грузовики с брезентовыми навесами. Вилочные автопогрузчики жужжали как пчелы, транспортируя палеты с товаром. Движение на громадной территории было строго отрегулировано: здесь были дороги с односторонним движением и знаки «стоп», светофоры и зоны остановок. Боденштайн поразился. Конечно, он часто видел на улицах грузовики с бело-голубыми надписями «“Фридхельм Дёринг” — свежие и замороженные продукты» или «“Фридхельм Дёринг” — доставка точно в срок», но никогда не проявлял к этому никакого интереса, поскольку не было повода. Когда Анна Лена Дёринг сообщила утром, что работает на фирме своего мужа, он не представлял, какая империя скрывается за словом «фирма».

— Он не смотрит в глаза, — сказала Пия. — И я не верю, что его отношения с Изабель носили чисто деловой характер. Но если мы еще немного поковыряем в этой конюшне, то найдем минимум человек двадцать, каждый из которых имел мотив, чтобы укокошить Изабель.

— Мотив — возможно. — Боденштайн понял, что они въехали через так называемый «въезд для поставщиков», а главный вход находился на другой стороне. Здесь постарались все устроить таким образом, чтобы произвести впечатление на гостей и клиентов.

— Но действительно ли лишь один из них был способен совершить убийство? Ведь нужно было сделать смертельную инъекцию, притащить труп беспросветной ночью на башню и сбросить его вниз.

Главный комиссар остановил свой автомобиль на одном из парковочных мест для гостей, возле лужайки округлой формы с фонтаном в центре. Они вышли из машины и направились к современному четырехэтажному зданию из зеркального стекла и стали. Над входной дверью красовался логотип фирмы, изображенный золотыми буквами, рядом помещались многочисленные таблички с названиями других компаний. Дёринг владел множеством мелких фирм, которые размещались в том же здании. В помпезном вестибюле, выложенном черным гранитом, за приемной стойкой метровой длины их встретила молодая женщина со сверкающей улыбкой. Представившись и представив свою коллегу даме, Боденштайн попросил назначить им время для встречи с господином Дёрингом. Пальцами с длинными, по несколько сантиметров, приклеенными ногтями дама набрала номер на телефоне, не сводя глаз с Оливера.

— Добрый день, фрау Шнайдер, — заговорила она притворно сладким голосом, — здесь у меня дама и господин из уголовной полиции, им надо поговорить с шефом.

Какое-то время она внимательно слушала, затем ее улыбка обрела оттенок сожаления и она положила трубку.

— Господин Дёринг на переговорах. — Ее лицо выражало такую печаль, будто на Центральную Европу обрушилась катастрофа. — Вам придется немного подождать.