Страница 91 из 92
- Пани Елена, - глаза маркграфа засветились уважением,- вы королева охоты!
Что уж говорить о покрасневшей от удовольствия девушке, когда даже Збирайда и тот лучился гордостью за свою крестницу, временно забыв про свои тревоги.
Генрих отстегнул от груди золотую брошь с крупным рубином и преподнес юной охотнице.
- Это знак моего восхищения вашим умением!
Его пальцы в перчатках, обильно украшенные перстнями довольно ловко прикололи украшение к душегрейке девушки. Елена зачарованно смотрела, как черноволосая голова маркграфа в парчовом шляпероне с пером склоняется над ней, встретилась взглядом с его темными ласковыми глазами, и вдруг... вдруг все сомнения и муки прошедшего дня исчезли, как по волшебству.
Пресвятая Дева,- ликующе подумала она,- так ведь это он! Тот самый мужчина, о любви которого я так мечтала, и он подарил мне, дурочке, свою любовь, а я..., я неблагодарная просто не сознала своего счастья! Это он - мой принц!
Конечно, её радость не прошла незамеченной от того, кому она была предназначена, и Генрих довольно улыбнулся. Любовь этой простенькой деревенской девочки была мало завидной добычей для такого опытного соблазнителя, но зато сама она была уж больно хороша, с этими черными сверкающими глазами, пленительной улыбкой и открытым обожанием! Ах, если бы её сестра хоть раз взглянула на него таким же взглядом!
Пока мужчины пировали после удачной охоты, Елена в своей комнате выслушивала сдержанные укоры Хеленки. Экономка была необычайно бледна и встревожена, а так же недопустимо резка, но девушке и в голову не приходило её оборвать, настолько оправданной была тревога холопки:
- Пани Елена,- волнуясь потирала та руками предплечья,- я не буду говорить, что вы выбрали не того мужчину, это и так понятно! Но очень опасно вверять свое сердце такому человеку, он не оценит вашего дара!
- Почему? - огорчилась девушка,- почему ты так говоришь о маркграфе?
- Я знаю, слышала в бытность в Брно, когда украли пани Стефку, что..., в общем, он был замешан в её исчезновении!
Елена плохо помнила свою сестру, но так как её постоянно попрекали Стефкой, то симпатии к погибшей не испытывала. Попробуйте иметь в старших сестрах ангела! Это совсем не легкое дело - чтобы ты ни сделала, тебя все время сравнивают и отнюдь не в твою пользу.
И вот сейчас, Елена вежливо промолчала в ответ на доводы Хеленки, не особо им доверяя.
Та видимо это поняла и зашла с другой стороны.
- Страсть мужчины небезопасна для женщины,- терпеливо толковала она упрямой девчонке,- ты можешь родить внебрачного ребенка, и страшно подумать, что сделает с тобой крестный! Раз так случилось, что ж... будем молить Господа не наказывать тебя тягостью, но больше, ни в коем случае не рискуй! Ради всего святого, выброси его из головы!
И на всякий случай, от греха подальше, Хеленка старательно закрыла сумасбродную девчонку на ключ. Ну и чего она добилась? Стоило только холопке уйти, как Елена нетерпеливо распахнула окно.
Её задача теперь солидно усложнялась - если раньше она поднималась по отвесной стене на третий этаж башни, теперь приходилось, ступая по карнизу, обогнуть практически весь дом, прежде чем попасть к угловой башне, в которой размещался маркграф.
Дождавшись, пока стихли звуки пира и мужчины разошлись по своим местам, девушка сняла с себя все, кроме рубашки, завязала подол узлом высоко над коленями и вылезла из окна на узкий, местами выщербленный ветрами и временем карниз.
Ночь была темной, луна ещё не выкатила свой багряный шар из-за горизонта, поэтому края скользкого от мха уступа было видно плохо и она передвигалась медленно, осторожно нащупывая дорогу босыми ногами.
Желание добраться до цели было столь велико, что Еленка не ощущала ни страха, ни испуга, даже когда нога, иногда срываясь, повисала в пустоте. Цепляясь за кирпичи кладки, девушка совершила весьма рискованное путешествие вокруг всего дома на уровне второго этажа, а потом, с силой подтянувшись, влезла на черепичную кровлю. Она ещё немного проползла по покатой крыше, цепляясь за печные трубы и, наконец, постучалась в ярко освященное окно спальни маркграфа, выходящее во двор замка. Проклятые псы сразу же разлаялись, но предвидевший подобное безумство Генрих быстро распахнул окно и втащил её в тепло комнаты.
- Вот сумасшедшая девка,- беззлобно выругался он,- ты же могла разбиться!
Но Еленка смело смотрела ему прямо в улыбающиеся глаза.
- Меня заперли, и иначе я не смогла бы к вам попасть! - заявила она.
Маркграф в изумлении, не без доли восхищения упрямством девчонки осмотрел фигурку в одной разорванной рубашке, с завязанным подолом, с исцарапанными и разбитыми в кровь голыми ногами, с разлохматившимися волосами и ярко блестящими глазами. Она, конечно, выглядела как пугало, если бы не эта бьющая через край энергия и жизненная сила!
- Зачем же ты на этот раз предприняла такое опасное путешествие, дитя мое?
Он ласкающим жестом убрал со щеки спутанную прядь, заглядывая в сияющее ликованием лицо. Девушка была столь очаровательна в своей непосредственности и откровенном обожании!
- Я пришла государь, потому что вновь хотела увидеть вас!
- Смелая малышка!
Если бы у Елены было бы хоть немного больше опыта общения с противоположным полом, она бы, наверное, поняла, почему в спальне маркграфа сегодня оказался накрытый к ужину вином и закусками стол.
- Разделите со мной ужин, пани Елена!
И пока Елена приводила в порядок свою рубаху, Генрих предложил ей кувшин с водой и свой парчовый шлафрок, чтобы хоть немного прикрыть недопустимую вольность в одежде.
- А вы разве не ужинали? - девушка умылась, и почувствовала себя гораздо легче.
Собеседник снисходительно рассмеялся.
- Конечно, но мне будет приятно распить с вами по бокалу вина!
И подал своей гостье высокий резной кубок со сладким вином. Елена была настолько взволнованна, что с замиранием сердца ощущала, как сладкий озноб потрясывает все тело - озноб возбуждения и предчувствия чего-то необычайно прекрасного, что окончательно изменит всю её жизнь.
Между тем, беседа, заведенная Генрихом, была весьма тривиальна. Они не спеша обсудили прошедшую охоту, осмотрели на пару крутящихся под ногами собак, обсудили секреты парфосной охоты, поделились рецептами приманок.
- Я читал старинное руководство по соколиной охоте, так там написано, что птиц перед самым выездом нужно держать пару дней голодными,- не спеша вещал сидящий перед ней маркграф, попивая вино,- иначе они будут тяжелы на подъем!
Елена с соколом не охотилась, поэтому внимательно выслушала его соображения. Беседа была ей по-своему интересна, если бы не дрожащая струнка внутри, которая тоскливо ныла, в жажде совсем других слов, а Генрих все твердил и твердил о своем. Но может, так и надо? И это великое счастье, что столь красивый и могущественный мужчина уделяет такое внимание простенькой девчонке? Ах, если бы знать! Но девушку с пеленок натаскивали на совсем другие дела - как варить мыло, как рассчитать запасы на зиму, как заставить работать ленивых холопов, и никто не учил её, что нужно сделать, чтобы покорить сердце государя!
Она нервно опорожнила кубок. Вино пьянящим жаром зажгло кровь, опалило щеки, затуманило голову, и заставило беспечно смеяться даже над тем, что не было смешным.
- Вы говорите колпачок, это все равно, что шоры у осла?
Почему это обстоятельство вызвало у неё смех было непонятно, но Генрих весьма благосклонно наблюдал за её безмятежным разрумянившимся весельем лицом.
- О, шоры бывают не только у ослов, но и у некоторых дуэний,- игриво подхватил он, подлив ей ещё вина,- вот и Хеленка вас явно недооценила! Она была кормилицей вашей старшей сестры?
- Нет,- удивилась Елена тому, что речь вдруг зашла о покойнице Стефке, - Хеленка покинула Лукаши незадолго до её рождения. Моя бабка не устает об этом говорить, поминая недобрым словом крестного, выкупившего холопку. Но почему вас это интересует?