Страница 4 из 13
- Ты устала, - Шаннон отчаянно хотелось прекратить этот разговор. Весь ее прежний мир, казалось, готов был обрушиться, и она силилась удержать его на месте. - Ты слишком долго говорила. Пора принять лекарство.
- Знаешь, как он полюбил бы тебя! - горестно воскликнула Аманда. - Если бы только у него был шанс. В глубине души я знаю, что он всегда любил тебя, хоть и не видел никогда.
- Прекрати, - Шаннон не выдержала, встала, невольно отпрянула назад, отстраняясь от матери. Ей вдруг стало так дурно, что она едва удержалась на ногах. - Я не хочу ничего слышать. Мне не надо этого знать.
- Нет, надо. Жаль, что я причиняю тебе боль, но ты должна знать все. Я и в самом деле уехала, - быстро продолжила Аманда. - Родные были в шоке, в ярости, когда узнали, что я беременна. Они требовали, чтобы я ушла, избавилась от тебя, тихо, незаметно, не навлекая скандала и позора на семью. Но я бы скорее умерла, чем избавилась бы от тебя. Ты была моей и Томми. Каких только ужасных слов не звучало в доме - угрозы, ультиматумы. Они отреклись от меня, а отец, прозорливый бизнесмен, заблокировал мой банковский счет, и я уже не могла притязать на деньги, оставленные мне бабушкой. Видишь ли, отец не любил шутить с деньгами, в его руках они обретали власть. Так, без тени сожаления, я и покинула дом, - с одним чемоданом и тощим кошельком.
Шаннон будто оказалась на дне пучины, не в силах дышать. Но в сознании живо предстал образ молодой беременной женщины, оказавшейся на грани нищеты, с единственным чемоданом в руках, - образ матери.
- Кто-нибудь мог тебе тогда помочь?
- Кейт помогла бы, но я не хотела затруднять ее. Все происшедшее касалось только меня. Весь позор был только моим, но и радость вся была тоже моей. Я уехала поездом на север, устроилась официанткой в одном из курортов в горах Катскилл, там же и встретила Колина Бодина.
Шаннон повернулась к матери спиной и медленно подошла к угасающему камину. Аманда притихла и услышала, как зашипели в камине тлеющие угольки, встревоженные порывом ветра. И в пронзительной тишине почуяла приближение грозы, которая зарождалась в те минуты отнюдь не за окном, но в душе ребенка, которого она любила больше жизни. Знала она и то, что гроза эта неминуемо поглотит их обоих.
- Он отдыхал там с родителями, был похож на всех остальных богатых и привилегированных особ, которых я обслуживала, и мне не было до него никакого дела. Я лишь дежурно улыбалась, когда он то и дело подтрунивал надо мной. Работа, пропитание и ребенок, который рос во мне, - вот что занимало мои мысли.
Однажды днем разразилась жуткая гроза. Большинство постояльцев не пожелали высовывать нос на улицу и решили отобедать в номерах. Я не могла допустить недовольства и жалоб, которые непременно возникли бы, принеси я им остывшую еду. Поэтому очень спешила в очередной коттедж с подносом в руках, и тут Колин, как ошалелый, выскакивает из-за угла, весь мокрый от дождя, и с разбегу налетает на меня. Боже, каким он все-таки был неуклюжим!
Шаннон не отрывала взгляда от мерцающих углей, на глаза навернулись слезы.
- Он так и говорил, что познакомился с тобой, когда сбил тебя с ног.
- Так и было. И мы всегда, насколько было возможно, говорили тебе правду. Я свалилась с подносом в грязь, блюда разлетелись и опрокинулись. Он стал извиняться, стараясь мне помочь. У меня же перед глазами была только испорченная еда. А спину ломило от вечных тяжестей, и ноги уже не могли меня держать. Я разревелась. Так вот сидела в грязи и рыдала, рыдала, рыдала, не могла остановиться. Он поднял меня и отнес в свой номер, а я все ревела.
Он был такой милый, усадил меня в кресло, невзирая на грязь, укрыл одеялом и сидел рядом, поглаживая мою руку до тех пор, пока я не выплакалась. Мне было ужасно стыдно, а он был так любезен со мной. Ни за что не хотел меня отпускать, пока не взял с меня обещание пообедать с ним.
"Надо же, как мило. Так мило, что противно", - подумала Шаннон, чувствуя, что задыхается.
- Он не знал, что ты беременна.
Упрек, прозвучавший в словах дочери, отозвался новым приступом боли, лицо Аманды исказилось: - Да, тогда не знал. Я старательно скрывала это от посторонних глаз, иначе могла потерять работу. Времена были другие, и незамужняя беременная женщина не задержалась бы на месте официантки там, где отдыхают богатые.
- Ты позволила ему влюбиться в тебя, - ледяным голосом произнесла Шаннон, и будто льдом овеяло все тело, - а сама в то время носила ребенка от другого.
"И этим ребенком была я", - промелькнула отчаянная мысль.
- Я уже была взрослой женщиной, - пытливо вглядываясь в лицо дочери, осторожно продолжила Аманда; в душе она страдала не меньше, видя, какую боль причиняют Шаннон сказанные ею слова. - Но до сих пор меня никто не любил по-настоящему. С Томми вышло все так бурно и страстно; я все еще была ослеплена той молниеносной вспышкой, когда встретила Колина; все еще горевала и убивалась. Все свои чувства к Томми я обратила на ребенка. Знаешь, мне тогда казалось, что Колин всего лишь проявляет доброту; по правде говоря, я и сама вначале чувствовала не более того. Но очень скоро поняла, что одной добротой здесь не дело не кончится.
- И ты позволила ему.
- Может быть, я и смогла бы его остановить, - Аманда тяжело вздохнула. - Не знаю. Всю последующую неделю, буквально каждый день, у меня в комнате появлялись цветы и милые безделушки, которые он обожал мне дарить. Он не упускал случая побыть со мной, и, как только у меня выдавалась свободная минутка, всегда оказывался рядом. И только спустя несколько дней до меня, наконец, дошло, что за мной ухаживают всерьез. Я пришла в ужас. Передо мной был такой замечательный мужчина, доброта его ко мне не знала границ, а он и не подозревал о том, что я беременна. И тогда я рассказала ему все как есть. Я была абсолютно уверена в том, что теперь между нами все будет кончено и искренне сожалела об этом. Ведь этот человек стал мне первым другом с тех пор, как я покинула Нью-Йорк и рассталась с Кейт.
Он выслушал меня внимательно, в той свойственной ему манере, без лишних слов, вопросов и упреков. Когда я закончила и снова разрыдалась, он взял меня за руку и сказал: "Тебе лучше выйти за меня замуж, Мэнди. Я позабочусь о тебе и ребенке".
Слезы прорвались наружу, потекли по щекам Шаннон, когда она повернулась к матери и увидела такое же заплаканное лицо. Нет, материнским слезам ее не пронять. Прежняя жизнь, мало того, опрокинулась - теперь покрылась трещинами.
- Так все просто? Как это могло быть так просто?
- Он любил меня, и когда я это поняла, почувствовала огромную признательность. Конечно, я отказалась выйти за него замуж. Как еще я могла поступить? Я считала, безумием было с его стороны проявлять такую любезность, если не сказать, что он и вовсе рехнулся. Но он продолжал настаивать, даже после того, как я, разозлившись, сказала ему оставить меня в покое, - при этих воспоминаниях Аманда невольно улыбнулась. - Я была неприступна, как скала, а он терпеливо и неустанно охаживал меня, как волна омывает скалу, пока не источит сопротивление. Он приносил вещи для маленького. Ты можешь себе представить мужчину, который, ухаживая за женщиной, носил бы подарки ее, не родившемуся малышу? Однажды он зашел ко мне в комнату и попросил сумочку с документами якобы для того, чтобы оформить лицензию. Я отдала ее. Просто отдала. А через два дня узнала, что я замужем.
Аманда пытливо посмотрела на дочь и угадала немой вопрос: - Я не стану лгать тебе и говорить, что любила его. Да, была привязанность, нежность. Оставаться равнодушной к такому человеку было невозможно. И, конечно, я была благодарна ему. Правда, родители его расстроились, их можно было понять, но Колин заявил, что переубедит их. Я знаю, у него бы получилось, но родители не доехали до дома, он погибли. Так остались мы вдвоем, и ты. Я дала себе слово стать ему хорошей женой, хозяйкой и любовницей. Я поклялась, что не стану больше думать о Томми, но сдержать клятву не смогла. Прошли долгие годы, прежде чем я поняла, что в воспоминаниях о первой любви не может быть ничего постыдного и преступного по отношению к мужу.