Страница 8 из 54
— Да, знаем…
— Он нас прислал сюда!..
— Мы все готовы!
Ответы посыпались, как град..
— Куда — я вам не говорю.
— Не надо!.. С таким начальником не страшно… Хоть к черту на рога!
— Тем лучше… На месте я все вам объясню. Условия вы знаете?
— Будьте покойны, дон Родриго, с вами не нужно торговаться…
— Тогда за дело… Андре!
Один из оборванцев выступил вперед, взял ключ, который Суарес держал в руках, и, не предлагая никаких вопросов, направился к массивной каменной постройке в глубине двора.
Несколько человек отделились от толпы и пошли следом…
Загрохотал замок, послышался лязг отодвигаемых засовов и дверь со скрипом распахнулась. На темном четырехугольнике прохода мелькнули какие-то ящики и скрылись, заслоненные вошедшими туда людьми.
Через минуту двое из них опять показались на пороге. Они шли медленно, держа в руках широкое рядно, а в нем сверкали тысячами искр ружейные стволы и металлические ножны больших изогнутых ножей. За ними появились поодиночке и другие… За плечами у каждого из них виднелся продолговатый деревянный ящик, снабженный двумя продольными ремнями, в которые были просунуты их руки. По два таких же ящика они держали на весу…
— Динамит! — коротко бросил Суарес, заметивший мое недоумение.
Я вздрогнул, в чем и сознаюсь без ложного стыда, а наша свита по-прежнему невозмутимо переносила эту предательскую кладь и один за другим опускала ящики у ног Родриго. Скоро они образовали целый вал, из-за которого не без затруднений выглядывал «тропический скиталец».
Наконец, когда уже его голова была совершенно скрыта разнокалиберными жестянками консервов, поставленными на самый верх, он неожиданно вынырнул оттуда и крикнул в сторону амбара:
— По списку все!.. Не троньте остального.
Носильщики повиновались, и Андре запер двери на замок…
Суарес уселся на динамитный ящик, содержимого которого было вполне достаточно, чтоб в клочья разнести и нас и всю усадьбу, и занялся распределением поклажи.
Здесь с полным блеском сказался его опыт и чисто индивидуальное знакомство со способностями каждого члена этой шайки…
И часа не прошло, как беспорядочная груда жестянок, ящиков, мотыг и ружей исчезла, точно растаявшая на солнце ледяная глыба, а «теплые ребята» были нагружены елико можно.
Удостоверившись, что все в порядке, Родриго встал, сдвинул свою панаму на затылок и произнес напутственное слово, до мелочей напомнившее мне неподражаемую речь, которую я слышал на банкете. Тут было все… И великодушнейшая из республик, и гордость человечества в лице внимающих ему бродяг, и чуть ли не десять тысяч обезьян, глядящих на них с пальмовых вершин и ждущих новых подвигов от столь прославленных сеньоров. Свелось все это, впрочем, к одному, — что завтра, в шесть часов утра, мы соберемся за заставой и выступим на юг.
Оваций не было… Но наши оборванцы учтиво поклонились и вереницей направились к воротам.
Здесь им пришлось немного задержаться, — голова шествия столкнулась с небольшой кавалькадой, только что въехавшей во двор…
Впереди, точно расшатанная бурей мачта, качался на седле уже знакомый мне дон Педро; с ним рядом ехал какой-то юноша, должно быть, его сын, а третий всадник был скрыт фигурами двух первых.
Они остановились, чтобы пропустить тяжело навьюченный космополитический отряд, и соскочили наземь…
— Аннита! — воскликнул я, только теперь увидев, кем оказался третий их товарищ.
— Сеньор?.. — с улыбкой отозвался очаровательный подросток и уж совсем по-женски протянул мне руку, которую я почтительно поднес к губам.
Непривычный для девушки костюм почти не отразился ни на изяществе ее фигуры, ни на врожденной грации движений. Мне она казалась восхитительной в обыкновенной куртке цвета «хаки», в широких шароварах и гетрах желтой кожи, плотно охватывающих ее стройные, маленькие ножки…
— Воображаю, каким уродом я выгляжу теперь?
Я сразу не нашелся, что ответить, и этим временем воспользовался Педро для громоподобного возгласа:
— А вот и мы, сеньор Родриго!..
Точно кто-либо сомневался в этом!..
Но Суарес расцвел и с явной лестью — вот уж не ожидал! — почти пропел:
— Вы точны, как хронометр…
Они облобызались.
— А вот и недостающий вам тридцатый парень, — заметил поганый старикашка. — Как раз под этот ящик с динамитом!
Я посмотрел по указанному направлению и только тут увидел новую личность, явившуюся вместе с ними. Это уже был несомненно краснокожий и, притом, не из лучшего их сорта. Ростом пониже среднего, неповоротливый, с каким-то каменным лицом, на мой взгляд, абсолютно непригодным для передачи самого примитивного движения души…
Одет он был в черный, побуревший от времени сюртук и, вероятно, полагал, что остальные принадлежности его костюма имеют только второстепенное значение. По крайней мере, непосредственно из этого грязного мешка торчали голые ноги незнакомца и, в сочетании с сюртуком, сообщали всей его внешности вид, может быть, и экзотический, но чрезвычайно гнусный.
Снисходительный обыкновенно Суарес и тот немного растерялся…
— Индеец!.. — воскликнул он. — Вы предлагаете мне взять индейца?
— А почему бы нет? Этот из племени Сан-Блас.
— Тем более!.. Ведь вы же знаете, мой друг…
— Позвольте мне окончить! Его оттуда выгнали лет пять тому назад. За что, — он мне не говорил, но полагаю, — не за пустяшную вину, — иначе бы ему позволили вернуться… А так он уж сколько времени торгует глиняной посудой и никого из своих соплеменников не видит. Оно-то и лучше для него, — бедняга готов их всех на клочья разорвать… Терпеть не может! От одного имени «Сан-Блас», точно собака, зубы скалит.
Родриго встрепенулся…
— Это меняет дело. Я не подозревал за ним таких достоинств.
— Но я их знал и предложил ему воспользоваться случаем, чтоб посчитаться со своими. И сам он удовольствие получит, и нам будет полезен…
— Прекрасно сделали, мой друг!
— Вы, значит, принимаете его в отряд?
— Еще бы!..
По-моему, протеже сеньора Педро все время прислушивался к разговору. Но по одеревенелым чертам его лица не было никакой возможности определить, основательны мои подозрения или же нет. Во всяком случае, даже в последнюю минуту, когда в положительном смысле разрешился вопрос о его участии в походе, индеец продолжал стоять, как мексиканский истукан, не дрогнув, не шелохнувшись…
Отец Анниты обменялся еще несколькими словами с Суаресом и, подойдя к изгнаннику, что-то сказал ему на непонятном языке.
Тот даже не взглянул на старика, нагнулся, поднял ящик с динамитом, взвалил его на плечи и, не спеша, направился к воротам…
— Ну, вот и кончено! — с довольной улыбкой произнес Родриго. — Скажите, Мигуэль, какого вы мнения о наших людях?
— Такого, что ни с одним из них не пожелал бы встретиться в ночную пору.
— Вы совершенно правы…
— Это мне нравится!.. Так как же вы тогда решились отдать им в лапы и вашу собственную, и наши жизни?
— А очень просто! С такими мерзавцами, как эти господа, нужна особенная тактика, которую я, кажется, недурно изучил. Обнаружьте перед ними свое недоверие, боязнь — как вам угодно называйте — и вы погибли, могу вам поручиться. А так они воображают, что я считаю их за истых caballeros и, ради этой иллюзии, мне ни за что в мире не изменят. Dixi!..
VI
Тридцать четыре белых и один индеец
Должен сознаться, что теория, с великолепным апломбом высказанная Суаресом, не слишком успокоительно подействовала на меня. Отрицать некоторую обоснованность ее я, разумеется, не мог и, если бы дело шло о теоретическом разрешении столь же теоретически интересующего нас вопроса, то можно было бы вполне удовлетвориться безапелляционным выводом Родриго…
Но, к сожалению, та или иная точка зрения по данному вопросу могла иметь решающее значение для всех участников похода, и потому гипотеза, высказанная «тропическим скитальцем», казалась мне преувеличенно простой, простой до явного абсурда!