Страница 10 из 54
Она не отвечала…
Да и к чему? Я уже видел по ее глазам, что бедная девушка тревожится за нашу участь не менее меня, хотя и старается не обнаруживать своих сомнений.
Решительно объясниться с Суаресом, — вот самый естественный поступок при настоящем положении вещей. Но, к сожалению, эта спасительная мысль пришла мне в голову немного поздно, — Родриго, полулежавший на земле, вскочил вдруг на ноги; его примеру последовали все другие, и несколько минут спустя мы в том же порядке, что и раньше, начали спускаться к перешейку…
В пути я раза два пытался уединиться с нашим самоуверенным вождем, чтобы побеседовать с ним на занимающую меня тему, но — напрасно! Сопровождаемый отцом Анниты, он упругим «индейским шагом» перебегал от головных людей отряда к задним и — обратно; у одних осматривал ремни, другим приказывал переобуться, у третьих обнаруживал какую-либо небрежность в упаковке вьюков; короче говоря — все его видели и, вместе с тем, нигде нельзя было его поймать…
Я, наконец, махнул рукой и решил отложить наш разговор до более удобного момента.
Случай для этого представился пять-шесть часов спустя, когда мы миновали последние отроги гор, прошли за перешеек и здесь остановились на ночевку на самом рубеже таинственной земли…
Удостоверившись, что все поели и, за исключением часовых, расположились в четырех палатках, окружавших пятую, поменьше, где поместилась девушка, Родриго несколько угомонился. Он отыскал меня и сразу огорошил целым каскадом своеобразных извинений:
— Уж не взыщите, mi querido, — я целый день от вас отмахивался, точно от болотного москита, но — верьте чести — не до того мне было! То же случится, вероятно, завтра и еще неоднократно — заранее простите! Иначе быть не может, — за нашими ребятами необходимо смотреть в оба, без няньки они ни к черту не годятся, да и не признают иного отношения к себе… Вы понимаете меня?
— Прекрасно понимаю и, в свою очередь, считаю долгом извиниться за надоедливость, с которой я добивался разговора с вами…
— Пожалуйста!.. В чем дело?
Я, по возможности коротко и сжато, передал Суаресу наши общие опасения: Анниты и мои.
Он выслушал меня, ни разу не прервав, но я при лунном свете видел, как с каждой новой фразой все глубже становились складки между его бровями, а глаза загорались зловещим огоньком…
— Благодарю вас, Мигуэль! Мне кажется, вы правы… Эй, кто там копошится у палатки — позвать сюда проводника!
Человек, любовавшийся луной, вскочил и со всех ног бросился исполнить полученное приказание.
Через несколько минут он возвратился…
— Его здесь нет.
— Как нет?! — рассвирепел Родриго.
— Я обыскал весь лагерь… Исчез и проводник, и один ящик с динамитом.
Возбужденные голоса их привлекли общее внимание. Все высыпали из палаток…
— В чем дело?.. Что случилось?
— Индеец убежал, — угрюмо ответил Суарес.
Точно общий вздох вырвался из нескольких десятков грудей, и наступила немая тишина…
Беспорядочно столпившиеся люди с тревогой посматривали друг на друга и молчали. Мне кажется, они боялись возможного ответа на одинаково тревоживший их всех вопрос:
— Как отразится это бегство на судьбе нашего отряда? Не осуждены ли теперь все мы поголовно на искупительную жертву за прошлые грехи изгнанника Сан-Бласа?…
VII
Земля «Сан-Блас» заговорила
Мы долго не ложились спать…
Не спалось, вероятно, и носильщикам, — по крайней мере, из соседних трех палаток до нас все время доносился неясный гул их голосов, то утихая, то снова разрастаясь. Родриго хмурился, а долговязый Педро ожесточенно спорил с сыном, стараясь убедить того, что он единственный виновник принятия индейца в наш отряд…
— Ты только вспомни, — патетически взывал он к невозмутимому Пачеко. — Кто первый заговорил со мной о краснокожем негодяе!..
— Конечно, я.
— Вот видите, сеньоры! Он сознается, он не совсем еще утратил совесть, таскаясь по tertullas!
— Я вам сказал, что не мешало бы купить у этого Сан-Бласа несколько десятков кружек на дорогу, а вы…
— А я?.. Я согласился, скажешь?
— Нет, вы не согласились… «На кой черт эта рухлядь, — он сам нам пригодится!» — вот ваши точные слова. Вы тогда потребовали, чтобы Аннита отыскала вашу шляпу, и бросились его искать…
Старикашка побагровел от гнева и, вместо ответа, запустил в Пачеко дорожной сумкой, лежавшей у его постели.
Суарес схватил ее на полдороге и отшвырнул на место.
— Не горячитесь, Педро, — произнес он холодно и строго. — Вы сделали ошибку, об этом нечего и толковать… Хорошо еще, что ваш приятель сбежал от нас теперь, а не на несколько дней позже. Положим, этот номер в мою программу вовсе не входил, но я надеюсь, он мало отразится на дальнейших…
«Надейся, милый друг, надейся», — подумал я, укутываясь в «пончо». Посмотрим, как оправдаются твои надежды завтра!..
Но, к моему искреннему изумлению, Родриго и на этот раз не обманулся.
Правда, наутро все двадцать девять человек категорически отказались от продолжения пути, но Суарес невозмутимо выслушал их протестующие крики, закончившиеся общей просьбой о возвращении в Колон, и молча опустил руку в карман куртки. Уже знакомый мне Андре, являвшийся выразителем общего мнения всей шайки, испуганно шарахнулся в толпу…
Я инстинктивно подошел к Анните и приготовил магазинку.
Но пустить ее в дело не пришлось…
Родриго вынул руку из кармана и, вместо револьверного дула, мы в ней увидели продолговатый кожаный футляр. Он, не торопясь, раскрыл его и передал кому-то из толпы.
Носильщики так и облепили этот таинственный предмет…
— Показывай, Хосе!.. Что там такое?
Футляр переходил от одного к другому…
Суарес стоял, скрестив руки на груди, щурил глаза и улыбался.
И вдруг я явственно услышал чей-то дрожащий от волнения голос:
— Да это золото!..
— Кварц… Богатейший кварц! — не выдержал еще один носильщик.
— А вот и самородок!
Восклицания посыпались со всех сторон…
Родриго только и дожидался этого момента.
— Довольно! — воскликнул он, протягивая руку за футляром. — Теперь вы понимаете, в чем дело. Место, куда я вас веду, все состоит из золотоносных залежей и самородков. Возможно, что половина нас погибнет, но остальные возвратятся, принеся с собою золота, сколько его уместится в их поясах и ящиках от динамита. Решайте сами, стоит ли для этого рисковать своими головами и, если нет, — мы возвращаемся в Колон!..
Неистовые крики покрыли его последние слова.
Носильщики опять протестовали, но только уж в диаметрально противоположном смысле, чем несколько минут тому назад. Они теперь и слышать не хотели о прекращении похода за золотым руном Сан-Бласа…
Самые робкие из них, сравнительно, конечно, и те воспламенились возможностью внезапного обогащения и умоляли Суареса простить им их малодушное желание вернуться.
Он долго, с безмолвной укоризной, смотрел на провинившихся бандитов и, наконец, изрек свое прощение…
Аккуратно сложенный багаж мгновенно разобрали, палатки были свернуты, и наш отряд в прежнем порядке покинул лагерь. Единственной переменой было то, что впереди носильщиков теперь шел сам Родриго, взяв на себя роль бежавшего проводника.
Почва заметно понижалась, трава становилась все выше и сочнее, и какой-нибудь час спустя мы в ней буквально утонули. Я видел только ближайшего ко мне носильщика, а все другие исчезли без следа в зеленом волнующемся море. Мы шли гуськом между двумя отвесными упругими стенами, и только узкая полоса примятых трав указывала направление, которого держались Суарес и головная часть отряда…
Впрочем, несмотря на это, идти здесь было гораздо легче и удобней, чем по вчерашним горным скатам, и я только досадовал, что мы не захватили с собою лошадей, которые без всяких затруднений могли бы преодолеть зеленое преддверие Сан-Бласа. Но скоро мне пришлось убедиться в ошибочности этой мысли…