Волосы циннвальдитового цвета

- Власть переменилась, - ответил старик. - Ладно, сейчас некогда болтать. Павлик, ты едешь с нами, а ты, - обратился он к девушке, - отвези его к себе, пускай отдохнет. За сегодня он натерпелся.

- Ты уверен, что это хорошая идея, оставить его наедине с ней? - спросил внук.

- Уверен. Теперь Артем один из нас, - сказал старик. - Пойдем, мы и так выбиваемся из графика.

Старик и его внук ушли, сели в автомобиль и уехали вместе с вооруженной оравой. Девушка между тем села за водительское сиденье.

- Если хотите, можете перебраться вперед, - сказала она.

Артем пожал плечами, принял ее предложение.

- Тут недалеко, - заверила она. - Приходилось когда-нибудь бывать за городом?

Артем поморщился - не хотелось говорить о пустяках после того, как по его вине погибли люди.

- Нечасто, - уклончиво ответил он.

- Сейчас вообще люди стали нелюбознательны, - отозвалась девушка. - Я знала множество тех, кто никогда не выбирался за пределы своего города. Мир, говорят, стал одинаковым.

Артем снова пожал плечами.

- Я не видел мира, я и за городом толком ничего рассмотреть не успел.

- А что вы там делали? Если не секрет, конечно.

- Не секрет. Гулял. Я тогда учился еще, школу заканчивал. Один или два дня до выпускных экзаменов оставалось. Я из дома не вылезал, зубрил. А родители волновались. И мать, и отец гулять отправляли, чуть не заставляли. Успокаивали, говорили, что ничего страшного на экзамене не случится. Я ведь учился довольно-таки неплохо. Да вообще в школе мне жилось привольно, - то ли обаяние девушки и ее привлекательность, то ли что-то еще заставило Артема говорить больше, чем он собирался. Неожиданно для самого себя он разоткровенничался. - Знаете, как оно бывает, всё получалось. Девушка у меня была, Таня, просто красавица. Светленькая, стройная, хорошенькая. Много во всех смыслах приятных часов провел с ней. Думал, влюбился. Да и она мне в любви клялась. Только как школу закончили, всё само собой прошло. Не к месту вспомнилось. Так вот, родители меня чуть ли не силком заставили прогуляться. Я со школьными друзьями пересёкся, погуляли чуть, только расслабиться как следует не получилось, в мыслях одни задачи по физике да математике. Думал домой возвращаться, а потом на часы посмотрел, прикинул, сколько до экзамена осталось. Ну, думаю, толку садиться, вечер уже, сосредоточиться не получится, завтра с утра повторю, что забыл и на экзамена. Точно-точно, дело было за день до экзамена. Пошел я по аллее, парк этот знаете, у озера, его нынче жители выселок облюбовали. Тогда еще он считался довольно престижным местом. А я отвлечься хотел, вот и потянуло меня на приключения. Дай, думаю, сверну на грунтовую тропинку. Выбрал самую непротоптанную и вперед. Шел-шел, смотрю, людей вокруг нет, кругом заросли. Не по себе стало. Мысль мелькнула, догуляюсь сейчас до того, что домой не вернусь. Но тут примешался интерес первооткрывателя, если хотите, - Артем усмехнулся. - Ускорил шаг и вперед. Выбрался на аллею. Асфальт потрескался, лавочки разбиты, но пару человек все равно там гуляли. Выглядели, правда, по-другому, не так, как горожане. Знаете, - Артем тряс перед собой руками, пытаясь подобрать нужное слово, - даже взгляд отличался. Когда их увидел, почему-то сразу возникла ассоциация с загнанными лошадьми. На меня внимания никто не обратил, хотя пару враждебных взглядов в мою сторону метнули. А мне любопытно, выбрался на аллею и пошел вверх. Там по-настоящему красиво. Ивы растут, да пышно как, тополя свой пух разбрасывают, сирень хоть и отцвела, а пахнет приятно. И цветы, так много неухоженных цветов, заросших сорняком. Навести там порядок, и горожане бы на ту аллею ходили гулять.

- Я знаю это место, - отозвалась девушка. - Часто там бываю. Слушаю вас и удивляюсь - словно бы место это замерзло во времени. Как было тогда, так осталось и теперь. Разве что редко когда встретишь там прохожих. Боятся, говорят, бандитов там много.

- Так или иначе, гуляю я по аллее, никого не трогаю, а тут один старичок меня окликнул. Он меня о чем-то спросил, потом слово за слово и завязался разговор. Хотя, по большей части говорил он один. Рассказал, как там очутился, - Артем остановился, уставился куда-то вдаль, поджал губы. - Сказал мне, что в молодости верил в лучшее. Не был таким вредным и скептически настроенным. Работал в поте лица, на всем экономил, откладывал деньги, когда только предоставлялась такая возможность. Мечтал переехать в город. Десять лет проработал, двадцать проработал, а ничего не менялось. Деньги, которые откладывал, копились чрезвычайно медленно. Решил все вложить в какой-то участок земли, заняться земледелием, да прогорел. Вернулся на родной завод, устроился на копеечную зарплату и работал до тех пор, пока сил хватало. А как они его покинули, ушел. Сказал, живет на копейки, чуть не попрошайничает. Не знает, как быть, когда кончатся все деньги. А в конце сказал фразу, которая почему-то отложилась у меня в памяти, да настолько отчетливо, что могу слово в слово повторить. Сначала спросил меня, знаю ли я, почему его жизнь так сложилась, не думаю ли, что он остался у разбитого корыта, из-за того, что был лентяем и лоботрясом? Я ответил, что нет. Тогда он и говорит:

"А у разбитого корыта я потому, что труд не ценится на рынке, предложение всегда превышает спрос".

А потом добавил, чтобы я не уверовал в свою исключительность, если вдруг моя жизнь сложится счастливо и мне удатся разбогатеть. Это не значит, что я талантлив, умен или трудолюбив. Это означает лишь одно - мне просто повезло. Уж не знаю, почему меня так тронули его слова. Помню, как чувствовал себя, возвращаясь домой. Словно бы меня прижали к земле прессом, весившим тонну. Какая-то обреченность охватила меня. Сама мысль о том, что судьба человека не определяется его усилиями, слепой жребий решает как и кому жить, рушила весь фундамент, на котором зиждилось мое мировоззрение. Тогда подумалось, если всё равно в итоге останусь ни с чем, так зачем вообще что-то делать? Жуткое ощущение. Ни до того, ни после того не мог назвать себя фаталистом. Но идя по узенькой тропинке в беспроглядной тьме, я поверил в судьбу. Хотя неправда. Не в судьбу, в социальную предопределенность. Убежденность в том, что у тебя всё получиться, если потрудиться, вбивавшаяся в голову с детства, пропала. И я повторял и повторял слова про труд, который совсем не ценится. Вернулся домой за полночь. Родители бросились расспрашивать, что да как, а я в ответ неопределенно мычу. Поужинал, спать лег, да всю ночь проворочался, а под утро провалился. Мать часов в десять меня добудилась. На экзамен опоздал. Сел писать, а сосредоточиться не могу. "Вот, - думаю, - напишу я его на отлично и что дальше? Отец получит низкий процент по образовательному кредиту. Но не будь у моего отца высокооплачиваемой работы, кто бы ему этот кредит дал, хоть бы я эти экзамены на двести из ста баллов написал".

- Рассказывают, что банки выдают кредиты особо успешным ученикам без финансового подкрепления. Выплаты производятся по окончанию обучения самим учеником, - сказала девушка. - Уж не знаю, насколько это правда.

- Да? Может и так, да только я об этом тогда не подумал. Сидел, пялился в свой экзаменационный билет и гадал, какая разница, успею я его заполнить или нет, если все равно обречен. А как до конца осталось полчаса, меня охватил самый что ни наесть настоящий ужас. Стал спорадически его заполнять, хвататься то за одно, то за другое, так и завалил экзамен. Отцу, правда, хватило денег оплатить мою учебу, да толку от непрестижного диплома? Выпускников дорогих вузов расхватывают, даже если они без калькулятора умножать не умеют, а я хоть и учился прилежно, оказался просто брошен. Вот и верь после этого в рынок, конкуренцию и прочие сказки. До сегодняшнего дня тешил себя надеждой, что поднимусь рано или поздно, что меня оценят по достоинству, да только тщетно. Ведь труд не пользуется спросом, - Артем остановился. Он заново пережил те неприятные минуты своей жизни, дыхание перехватывало от волнения, а думать о чем-то связно не получалось. В голове возникали образы событий давно минувших дней, до сих пор вызывавшие сильные эмоции.