Игра (ЛП)

Она поднимает бровь.

— Хорошо. Но я еще не знаю, о чем ты меня спрашиваешь.

Я делаю глубокий вдох, выпрямляя плечи.

— Я знаю, что прошу в последнюю минуту, но…могу я взять отпуск?

— Конечно, — говорит она, глядя в свой компьютер, вероятно ища файл. — Когда?

— Сегодня.

Она перестает печатать.

— Что?

— Да. У меня рейс в три в Эдинбург, Шотландия.

— Сегодня? — повторяет она так же, как и Кэндис, входящая в кабинет и с любопытством поглядывающая на нас.

— Да.

— Это ведь совсем в последний момент.

— Я знаю, знаю, — говорю я, выдавая ей мой самый умоляющий взгляд. — Пожалуйста.

Она потирает переносицу.

— Ты хочешь взять все три недели?

— Да, да, если можно.

— Ты знаешь, что у нас аврал, обстановка становится напряженной.

— Я знаю, но Кэндис сможет с этим справиться, — говорю я. Не могу поверить в то, что собираюсь это сделать, но высовываю голову из кабинета и кричу. — Кэндис, если я на три недели уеду, как думаешь, сможешь вести мои дела?

С ликованием в глазах она вскакивает на ноги и практически бежит к нам. В эту минуту я понимаю, что передаю ей работу, над которой трудилась все эти годы, но ничего не могу поделать. Я знаю, что несмотря ни на что, оно будет того стоить.

И к счастью, благодарю рвению Кэндис в работе, она та, кто, в конце концов, убеждает Люси.

— Хорошо, — говорит Люси, настороженно улыбаясь мне. — Ты можешь поехать, Кайла.

— Что? — спрашиваю я, дыхание замирает в груди.

— Иди. Езжай в Шотландию. Но когда вернешься, будь готова много работать. И убедись, что сможет получать там данные. Нам, возможно, придется связаться с тобой по каким-то вопросам.

Она продолжает говорить о чем-то, но я даже не могу ее слышать. Я глупо улыбаюсь, мое сердце словно пузырь, который отказывается лопаться. Этот пузырь выносит меня из кабинета, и весь путь к машине я плыву, парю от радости. Я плыву пока еду, мы с машиной парим от удовольствия, пока я мчусь вниз по шоссе в сторону аэропорта. Ник Кейв «Supernaturally» играет из динамиков, я слушаю его с тех пор, как Лаклан сказал, что восхищается им. Просто еще одна вещь, которую я делаю, думаю, чувствую из-за Лаклана.

А теперь, теперь я уезжаю вместе с ним.

И он мой.

Мой Лаклан.

Мой зверь.

Мой большой, сломленный мужчина.

Я еду к нему. Я всеми возможными способами собираюсь отдать ему себя.

Свое тело.

Свое сердце.

Свою душу.

Я собираюсь сесть в этот самолет и первый раз в жизни перестать бояться. Я собираюсь впустить его и молюсь, надеюсь, что он тоже впустит меня.

Я так счастлива, что почти могу заплакать. Но вместо этого я смеюсь, медленно чувство подкрадывается ко мне, когда меня ударяет понимание.

Я не могу поверить, что, черт побери, делаю это.

Это так на меня не похоже.

Но может быть это та я, которой мне всегда хотелось быть.

И когда я добираюсь до аэропорта и вижу Лаклана, стоящего у кассы Virgin Atlantic, где сегодня утром он написал мне встретиться с ним, у меня появляется ощущение, будто солнце пробивается наружу. Оно освещает все, говоря мне, что это правильно.

Что для нас никогда и не было другого пути.

Мне суждено быть с ним.

Я останавливаюсь на месте и смотрю на него, его широкая спина поворачивается ко мне. Я наблюдаю за ним, невидимая. Словно призрак. И я должна ущипнуть себя, потому что даже в его штанах карго, туристических ботинках и выгоревшей черной футболке, он слишком красив, слишком прекрасен, слишком мужественен, чтобы существовать на этой земле.

Мне так невероятно повезло, что он попросил меня.

Он попросил меня.

Он словно может чувствовать меня и оглядывается через плечо.

Впитывая меня.

Его глаза прищуриваются, и он улыбается мне.

Это так красиво.

Он усмехается мне, потому что теперь знает, он знает, что я его.

— Я здесь, — говорю я ему, медленно подходя, мой голос едва слышен.

Он кивает.

— Ты здесь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 18

ЛАКЛАН

— Лаклан?

Как луч света в темную комнату, голос Кайлы проникает в мои сны. Я медленно открываю глаза, на секунду забывая, где нахожусь. Вы можете думать, что это практически невозможно, когда вы в самолете, но черные, навязчивые особенности моих снов быстро покидают сознание, оставляя меня заторможенным.

Когда я задремал, свет в салоне был приглушен. Теперь он яркий, и лучи светят через нижнюю часть окна крышки самолёта. Дневной свет.

Я поднимаю голову и издаю низкий стон, шея ноет от позы, в которой я спал. Смотрю рядом и вижу, как Кайла нежно улыбается мне.

Она пришла. Не могу поверить, что она пришла.

— Доброе утро, — говорит она, потирая глаза. — Я хотела позволить тебе поспать, но стюардесса сделала своей миссией разбудить тебя. Мы приземляемся через двадцать минут.

Я пытаюсь сглотнуть, в горле невыносимо сухо, и поворачиваюсь в кресле лицом к ней.

— Ты все ещё здесь, — говорю я, голос хриплый. Я тянусь к ней и прикасаюсь к ее лицу, кожа по ощущениям словно рай.

Она поворачивает голову, чтобы поцеловать мою руку, ее застенчивый взгляд не оставляет меня.

— Конечно я все ещё здесь. Куда я денусь? Пересяду?

— Я думал, все это было сном, — нежно говорю я ей. — И когда я проснусь, окажусь в одиночестве.

— Неа, — говорит она, и я отвожу волосы от ее лица, поглаживая пальцами шелковистые пряди, словно мне нужно ещё одно доказательство, что она настоящая. — Это не сон. Хотя ощущается как сон, да? Имею в виду...я не могу поверить, что это действительно происходит.

Я медленно киваю.

— Ты поспала?

Она качает головой.

— Слишком взволнована, чтобы спать. Я пересмотрела кучу фильмов. А потом я немного понаблюдала за тобой, пока ты спал, как полная извращенка.

Я улыбаюсь, находя это странно милым.

— Что ж, мне нравится когда ты полная извращенка, лапочка. Когда мы приземлимся, ты можешь пойти дальше. Боюсь, в Эдинбурге я не спущу с тебя глаз.

— Это должно облегчить мое преследование.

Стюардесса подходит ко мне и говорит поднять сиденье и шторку окна, таким образом немного ругая меня, и самолёт начинает садиться. Кайла склоняется надо мной, чтобы выглянуть в окно, хотя там ничего не видно кроме пятен зеленого между облаками. Я не могу ничего поделать и закрываю глаза, вдыхая ее запах. Даже после тринадцати часов в самолёте она пахнет невероятно. Это не мыло, не парфюм, это просто она. Что-то такое, что нельзя разлить в бутылки. Что-то, что заставляет мою кровь прилить ко всем нужным местам.

Я двигаюсь в кресле, пытаясь не обращать внимания на растущую эрекцию. Кайла слишком занята выглядывание из окна, так что она, кажется, ничего не замечает. Что хорошо, потому что я знаю, если бы она поднялась с сиденья, я бы стал ещё тверже. Как только я привезу ее в свою квартиру, я не буду сдерживаться.

Моя квартира. Я безумно рад, что вернулся и что она со мной. Я даже не знаю, как правильно познакомить ее с Эдинбургом, когда все, чего я хочу, это на несколько дней запереть ее в своей спальне.

Но я возвращаюсь к жизни, которую поставил на паузу. Мне нужно многое нагнать. Просто надеюсь, я смогу интегрировать ее в процесс так гладко, как это возможно. После того как я представлю ее Амаре и Тьерри, думаю это поможет. И если я наберусь достаточно смелости, то родителям и моему брату Бригсу. Регби и приют занимают довольного много времени, но я с удовольствием вовлеку Кайлу в это настолько, насколько возможно, и настолько, насколько она хочет.

Самолёт слегка трясёт, он сбрасывает несколько футов и поворачивает налево. Несколько человек на борту задерживают дыхание, а Кайла хватает мою руку, крепко держась за меня. Я пожимаю ее в ответ.

— Это просто турбулентность, — говорю я ей с, как я надеюсь, обнадеживающей улыбкой.