Страница 73 из 98
В ослепительном свете фар появился деревянный, стилизованный под шале дом, сокрытый кустами и тунговыми деревьями в цвету. В окнах первого этажа виднелся свет. Электрический фонарь ярко освещал ступеньки, ведущие к парадной. Она подъехала, распахнула дверцу и выскользнула из машины. Я выбрался не столь быстро. Передо мной в лунном свете спускался по склону утеса террасный сад. У его основания, а это, казалось, далеко внизу, я увидел большой бассейн. Море поставляло мягкий звуковой фон и поблескивало где-то вдали. Жаркий ночной воздух был перенасыщен запахом цветов.
— И это все ваше? — спросил я.
Она стояла рядом со мной, верх ее гладких темных волос был вровень с моим плечом.
— Да, — ответила она и, помолчав, добавила: — Приношу извинения за пистолет, но мне нужно было быстро доставить вас сюда.
— Я бы приехал без пистолета.
— Но прежде бы ответили на телефонный звонок. Было очень важно, чтобы вы на него не отвечали.
— Послушайте, у меня голова раскалывается, я устал и прошу об одном: не надо загадочности. Вы скажите мне, зачем привезли меня сюда? Почему было важно, чтобы я не отвечал на телефонный звонок и чего вы от меня хотите?
— Само собой. Войдем? Я угощу вас виски.
Мы поднялись по ступенькам. Парадная дверь стояла открытой, и мы прошли в прихожую, а оттуда через арочный проход в гостиную во всю ширину дома. Там было все, что можно увидеть в доме миллионерши. Денег не жалели. Цветовая гамма сочетала кремовые и серебристые тона, и комната была довольно броской, но не вульгарной. Лично у меня не такое представление о гостиной, но ведь у меня простой вкус.
— Давайте посидим на веранде, — предложила она. — Проходите, пожалуйста. Я принесу напитки.
— Вы здесь одна?
— Не считая служанки. Она вас не побеспокоит.
Я прошел на веранду и увидел большую качалку, футов десять длиной, поставленную так, чтобы можно было сидеть и восхищаться видом, а вид был вполне достоин восхищения. Я опустился на мягкую кожаную подушку и уставился на далекое море. Пока мы ехали, я все время гадал, чего же она от меня хочет. Гадал и сейчас.
Она появилась через несколько минут, толкая перед собой столик на колесиках, на котором стояли бутылки, стаканы и ведерко со льдом, села с другого конца качалки. Нас разделяло примерно восемь футов покрытой кожей качалки.
— Виски?
— Спасибо.
Я смотрел, как она наливает виски. Темные синие огоньки в крыше веранды давали достаточно света, чтобы я мог ее видеть, но недостаточно, чтобы разглядеть глаза. Я подумал, что, пожалуй, такой красивой девушки я еще сроду не видел. Удовольствием было даже наблюдать за ее движениями.
Пока она наливала в стаканы, мы оба старались ничего не говорить. Она предложила мне сигарету, и я ее принял, дал ей прикурить, потом прикурил сам.
Мы оба были готовы начать, но, казалось, ей по-прежнему не хочется ничего говорить, а я боялся, как бы у меня не вырвалось какое-нибудь случайное замечание, которое могло ее оттолкнуть. Мы смотрели на сад, на море и на луну, а стрелки моих наручных часов знай себе двигались.
Потом она вдруг сказала:
— Приношу извинения за то, как я… как я себя вела. Я имею в виду, что предлагала вам деньги, лишь бы вы оставили меня в покое. Я знаю, это был неверный подход, но я не хотела ничего выдавать, пока не узнаю, что вы за человек. Дело в том, что мне нужна ваша помощь. Я влипла, и не знаю, как выпутаться. Я вела себя как последняя дурочка, и я боюсь. Я до смерти боюсь.
Испуганной она не казалась, но я ей этого не сказал.
— Хотела бы я знать наверняка, известно ли ему это место, — продолжала она, будто разговаривала сама с собой. — Если знает, он наверняка приедет сюда.
— А что если мы начнем по порядку и не спеша? — мягко сказал я. — У нас уйма времени. Почему было важно, чтобы я не отвечал на телефонный звонок? Начнем с этого.
— Потому что он бы узнал, где вы, и он вас ищет, — сказала она, будто разговаривая с несообразительном ребенком.
— Вы не сказали мне, кто это — он. Шеррилл?
— Разумеется, — коротко ответила она.
— А зачем он меня ищет?
— Ему не нужны неприятности, а вы их для него создаете. Он намерен разделаться с вами. Я слышала, как он велел Франсини сделать это.
— Франсини — это маленький «макаронник» с оспинами на лице?
— Да.
— И он работает на Шеррилла?
— Да.
— Значит, похищение Стивенса организовал Шеррилл?
— Да. Для меня это был критический момент. Как только я узнала, что бедный старик умер, то сразу же приехала к вам.
— Шерриллу известно, что у вас есть этот дом?
— Не думаю. Я никогда о нем не упоминала, и он никогда здесь не был. Но он мог и узнать. Он знает почти все.
— Ну что ж, теперь, когда мы это выяснили, может, начнем с самого начала?
— Сперва я хочу вас кое о чем спросить, — ответила она. — Почему вы приехали в Крестуэйз и спрашивали меня? Почему вы поехали и потолковали с доктором Бьюли? Вас кто-нибудь нанял, чтобы вы узнали, чем я занимаюсь?
— Да, — ответил я.
— Кто?
— Ваша сестра, Джэнет.
Ударь я ее по лицу, и то бы она не среагировала так сильно. Она вздыбилась на сиденье, будто наступила на змею, отчего качалка так и заходила.
— Джэнет? — это слово вырвалось из нее наводящим ужас шепотом. — Но ведь Джэнет мертва. Что вы имеете в виду? Как вы можете говорить такое?
Я вытащил бумажник, нашел письмо Джэнет и протянул его ей.
— Прочтите.
— А что это? — спросила она. Казалось, она боится смотреть на письмо.
— Прочтите и взгляните на дату. Оно пролежало четырнадцать месяцев. Я сам впервые прочел его всего два дня назад.
Она взяла письмо. При виде знакомого почерка лицо у нее окаменело, а зрачки глаз сузились. Прочитав письмо, она несколько минут сидела неподвижно, вытаращившись на него. Я ее не торопил. Страх, самый неподдельный, который невозможно было скрыть, отражался у нее на лице.
— И из-за этого… из-за этого вы принялись наводить справки? — спросила она наконец.
— Ваша сестра прислала мне пятьсот долларов. Я считал себя обязанным заработать их. Я приехал в Крестуэйз, чтобы повидать вас и обсудить все с вами. Будь вы там и объясни мне, что означает сие письмо, я бы вернул деньги и прекратил расследование. Но вас там не оказалось. А потом стали твориться всевозможные вещи, и прекратить расследование я просто не мог.
— Понятно.
Я ждал, что Морин скажет что-нибудь еще, но она молчала. Сидела, неподвижно уставившись на письмо, — лицо белое, глаза жесткие.
— Вас шантажировали? — спросил я.
— Нет. Не знаю, почему она написала вам. Наверное, хотела скандала. Она ненавидела меня и всегда пыталась мне нагадить.
— Почему она ненавидела вас?
Она долго смотрела вниз, на сад, ничего не говоря. Я отпил виски и покурил. Если хочет сказать, так в свое время скажет. Морин была не из тех, кого надо торопить.
— Я не знаю, что делать, — произнесла она наконец. — Если я скажу вам, почему она меня ненавидела, то полностью доверюсь вам, вы можете погубить меня.
На это мне нечего было ответить.
— Но если я не скажу, — продолжала она, сжимая кулаки, — тогда я вообще не знаю, как выберусь из этой переделки. У меня должен быть человек, которому я могла бы доверять.
— Разве у вас нет адвоката? — спросил я, лишь бы что-нибудь сказать.
— Он может только навредить. Он мой опекун. По условиям завещания отца, если я окажусь замешанной в скандале, я теряю все. Я уже по уши в таком дерьме, которое обернется ужасным скандалом, если только всплывет на свет божий.
— Вы имеете в виду Шеррилла? — сказал я. — Вы финансировали «Шхуну-Мечту»?
Она, вздрогнув, уставилась на меня.
— Вы это знаете?
— Знать я не знаю, но догадываюсь. Если бы стало известно, что за «Шхуной-Мечтой» стоите вы, это был бы скандал.
— Да. — Она вдруг скользнула по сиденью и оказалась рядом со мной. — Джэнет была влюблена в Дагласа. Я тоже сходила по нему с ума. Я отбила его у нее. Она пыталась застрелить меня, но меня спас отец. Вместо меня Джэнет застрелила его, — выболтнула она и закрыла лицо руками.