Узники смерти

— Дмитрий Николаевич, — произнес он спокойно, но твердо. — Я как ответственное лицо и старший по званию прошу вас докладывать обо всем в мельчайших подробностях и, прежде чем Что-либо предпринимать, советоваться со мной.

— Простите, Петр Александрович, но мне кажется, я так и делаю.

— Это я на будущее.

Неловкую паузу прервал телефонный звонок.

— Зотов слушает… Да-да, профессор, я просил вас позвонить. Сообщите, пожалуйста, Мизину и его группе, что Москва дала разрешение на зондирование экземпляров из последней партии. Эксперимент будет проводить доктор Бортник. Начинаем завтра. Пусть проверят аппаратуру.

"Ну все, — подумал майор, положив трубку. — Теперь убийце остается либо вывести из строя оборудование, либо убрать Лену, либо уничтожить экземпляры, если, конечно, моя версия верна."

Саблин напряженно наблюдал за Зотовым.

— Если ты прав, убийца должен что-то предпринять, — произнес он, закуривая.

— Я тоже так думаю. Мои люди уже наблюдают за Мизиным, Бортник, лабораторией и экземплярами…

— А Куданова и Черков?

— У меня не хватает людей, чтобы вести за ними круглосуточное наблюдение, а скрытые камеры в лаборатории еще только устанавливают.

— Может быть, тогда не будем торопиться с зондированием?

— Тянуть тоже нельзя. Надо действовать по горячим следам, раз уже предоставилась такая возможность с Еленой Николаевной.

— Не возражаю, — вздохнул полковник. — Раз Москва согласна.

10

— Зачем ты меня вызвал, что-нибудь случилось?

— Случилось. Я только что узнал, что завтра утрем Бортник будет зондировать экземпляры.

— Ты спятил? Это еще никому не удавалось.

— Она нашла какой-то новый способ. Ты представляешь, что будет, если они наткнутся на нашу программу?!

— Проклятье, они вычислят нас всех. Это будет полный крах. А ты уверен, что это не крючок, на который Зотов хочет нас поймать?

— Не думаю, ведь о том, что Бортник будет работать на Зоне по какой-то своей программе, я узнал еще месяц назад.

— О, Господи, как это все некстати! Из-за этого молокососа лейтенанта мы все накроемся.

— Не паникуй и успокойся. Надо все продумать. Я проверил: Зотов установил наблюдение только за Мизиным, Бортник и лабораторией. Так что у нас пока развязаны руки. Надо действовать…

— Но как, черт возьми?!

— Не ори. Если ты не возьмешь себя в руки, ты выдашь нас еще раньше. Тебе много осталось возиться с нашей партией?

— Пару сеансов. В ту ночь, когда меня застукал Макарин, так и не удалось ничего сделать. Сейчас тем более опасно — за всеми следят. Я не знаю, как и когда смогу закончить. Мне никогда не было страшно, но сейчас я боюсь. Я чувствую, что этот проклятый майор достанет меня. Может, ему еще одну змею подбросить?

— Успокойся, все будет о`кей. Завершим работу и смотаемся отсюда. Сегодня же надо будет стереть нашу программу. Конечно, это будет провалом операции, но пусть лучше провалится она, чем мы.

— Но как я ее сотру, если ты сам говоришь, что за лабораторией следят?

— То, что тебе известно о профессоре, — это стопроцентно?

— Да, он маньяк. Эта информация специально не передавалась Зотову, чтобы ее можно было использовать при шантаже, вербовке или…

— Вот "или" мы как раз и сделаем. Я тут кое-что придумал.

11

После обеда Зотов получил отчет о работе технической группы. Проверив не один десяток километров разного рода кабелей и проводов, комиссия пришла к выводу, что никаких нарушений не было.

"Ну что ж, — решил майор, — отрицательный результат — тоже результат. Во всяком случае, теперь ясно, в каком направлении искать дальше".

Вечером Саблин и Зотов засели на квартире майора в ожидании сообщений от постов наблюдения.

Не успели офицеры перевести дух, как затрещал телефон.

— Зотов слушает… Понял… Действуйте по плану.

Он бросил трубку и повернулся к полковнику.

— Мизин только что пришел к Бортник. Вперед! — выдохнул майор и, схватив переносную рацию, выбежал из квартиры.

Через минуту офицеры, ступая как можно тише, поднимались по лестнице. Квартира- Бортник находи- лась на последнем, третьем этаже. Подойдя к двери, мужчины прислушались. Все было тихо. За квартирой велось наблюдение из дома напротив, и там же была установлена аппаратура прослушивания.

Зотов вытащил запасные ключи и вставил в замочную скважину, аккуратно, не отворяя двери, открыл замок.

— Ну все, путь свободен.

Прошло несколько минут. По-прежнему все было тихо и спокойно. Как и в любом напряженном ожидании, время тянулось ужасно медленно.

Несмотря на то, что офицеры каждую минуту ждали сообщения, оно пришло неожиданно, ворвавшись в тишину подъезда треском рации и взволнованным голосом капитана:

— Дмитрий Николаевич, опасность!..

Зотов резко распахнул дверь и влетел в комнату.

То, что он увидел, его несколько озадачило. Мизин лежал без сознания в углу комнаты, а Елена Николаевна спокойно стояла напротив, скрестив руки на груди. Она удивленно посмотрела на непрошеных гостей.

— Как вы тут оказались и что — вам надо?

— Извините, Елена Николаевна, — произнес полковник. — Но сначала мы попросим ответить на наши вопросы.

Женщина пожала плечами и уселась в кресло. Она прекрасно играла роль, придуманную Зотовым.

— Это вы его уложили? — спросил Петр Александрович, нагибаясь над Мизиным.

— Да.

— Почему?

— Я могу не отвечать на этот вопрос. Это мое интимное дело.

— Уважаемая Елена Николаевна, когда дело касается государственных интересов, то ни о каком интиме не может быть и речи. Может быть, с Дмитрием Николаевичем вы будете более разговорчивы? — спросил он, заметив взгляд женщины, брошенный в сторону майора.

— Может быть…

Полковник повел бровями. Подоспевшие офицеры охраны, взяв уже пришедшего в себя профессора под локти, вывели его из квартиры. Саблин последовал за ними, оставив Елену Николаевну и майора наедине.

"Странно, все очень странно", — думал он, чувствуя, что за его спиной опять что-то замышляется.

Вспомнив, что комната Бортник прослушивается, Петр Александрович бросился к дому напротив.

— Ну, рассказывай, — выдохнул Зотов, когда за полковником захлопнулась дверь. — И принеси, пожалуйста, что-нибудь попить.

Разговор об интиме, затеянный Бортник, его удивил ничуть не меньше полковника, ибо такой оборот не входил в роль доктора.

Пока она ходила за водой, Дмитрий Николаевич вытащил прикрепленный к телефону жучок. Он не хотел, чтобы их разговор прослушивался в соседнем доме.

— Да в общем ничего особенного не случилось, — донесся из кухни голос женщины. — Мизин пришел подвыпивши. Стал интересоваться завтрашним зондированием, не верил, что я смогла найти ключ к дешифровке. Затем сокрушался, что его хваленая система раскрыта, ну, а потом начал объясняться в любви. Говорил, что любит, будет любить и всегда любил только меня.

— Постой, что значит "любил"?

Елена Николаевна вздохнула:

— Мы знаем друг друга с института: учились на параллельных курсах. Перед получением дипломов даже в ЗАГС решили пойти, но я вовремя одумалась.

Зотов обалдело посмотрел на женщину. Такого обо.: рота он не ожидал.

— Почему ты мне раньше ничего не сказала?

— Ну, во-первых, ты не спрашивал, а во-вторых, следователю совсем не обязательно знать, что подозреваемый был когда-то в близкой связи с его нынешней любовницей. Да и ты разве не мог сказать, что подозреваешь его?

— Не мог, — твердо ответил Зотов. — Я не мог тебе давать наводку на определенного человека. Ты должна была чувствовать себя спокойно, чтобы случайно не выдать себя. Убийца очень умен и коварен.

— Но это не Мизин.

— Почему?

— Если бы он решил меня убить, я бы это почувствовала. У него были глаза, хоть и пьяные, но влюбленного, а не убийцы.