Три четверти

Однажды еду приготовила моя мама. Это были макароны по-флотски. Мои любимые.

— Какая гадость, — сказала Сыроежка, хотя вообще-то она всеядная. — Сейчас сблюю.

У меня в глазах снова потемнело, и снова я забыла сосчитать до десяти. А когда тьма рассеялась, я увидела, что макароны повсюду: на полу, на столе, у Сыроежки на плечах и на голове. И даже на коленках. Мне тогда тоже ничего за это не было, но с Сыроежкой мы поссорились и три дня не разговаривали.

— Случилась ужасная история, — сказала мама, когда я пришла домой.

— Откуда ты знаешь?

— Что значит «откуда я знаю»? Я обнаружила, что макароны, которые я вам приготовила, протухли. Надеюсь, никто не отравился?

— Нет вроде бы.

— Ну слава богу.

Сыроежка странная. Стоит к ней подойти, она сразу хватается за грудь и орет:

— Осторожно, сиська!

Даже если ее не трогать или тронуть, но, например, за плечо или за руку. При этом грудь у нее пока даже не начала расти. Сыроежка выглядит лет на восемь и плоская, как парта.

У меня грудь начала расти еще в третьем классе. Однажды я проснулась и обнаружила, что справа под кожей появился какой-то шарик. Шарик катался, и на него было больно нажимать. Когда появился второй шарик, я уже не помню, но они все время были разного размера, как будто соревновались и пытались друг друга перегнать. Новая грудь ужасно чесалась и болела, особенно если ею на что-то наткнуться. Однажды мы заперлись в школьном туалете, чтобы сравнить, у кого грудь больше. Сыроежка так и не подняла майку, хотя все остальные подняли. Я думаю, это потому, что никакой груди у нее нет. А вот у меня с третьего класса грудь выросла очень сильно. Я даже стесняюсь и специально сутулюсь, чтоб это было не так заметно.

Сыроежка живет в доме рядом со школой и ходит туда пешком. Однажды я спросила, сколько шагов от ее дома до школы, но она посмотрела на меня как на ненормальную и покрутила пальцем у виска. Дома у нее мы никогда не были, но, судя по тому, что она говорит, живет там целая тьма народу. Мама, папа, старший брат, его жена Альбинка, их ребенок и еще младшие сестры Сыроежки, которые пока ходят в детский сад.

Сыроежка рассказывала, что однажды старший брат вышел из ванной совсем голый прямо в коридор.

— Он нам сказал: отвернитесь все. Все отвернулись, но я-то стояла прямо у зеркала и все увидела. Все, что у него между ног висит.

Чтобы мы поверили, Сыроежка нарисовала карикатуру с подробным рисунком того, что висит между ног у ее брата.

— Меня сейчас вырвет, — сказала Воробей и отвернулась.

— А что это такое? — Я показала на круглые волосатые шары, торчащие по бокам от одного места.

— Килька, ты совсем тупая? Это яйца, — Сыроежка постучала себя кулаком по лбу.

— Я думала, там только эта длинная штука.

— Какая длинная штука? Пиписька, что ли?

— Фу, ненавижу это слово.

— Пиписька, пиписька, пиписька, — запищала Сыроежка, а я заткнула уши и убежала.

От всего этого и правда могло стошнить. Я такие слова стараюсь не говорить. Мама называет это пипкой, а бабушка пипой, что совсем ужасно.

— Пожалуйста, не говори так, — однажды попросила я маму.

— А как ты это предпочитаешь называть?

— Ну… Одно место.

— Одно место?

— Ну да.

Мама расхохоталась, а я почувствовала себя глупо. Могла бы не спрашивать, а если уж спросила, не издеваться.

В общем, в тот раз Сыроежка увидела одно место своего брата и с тех пор очень этим гордилась. Еще она всем говорила, что у нее есть трусы «Неделька» — целый набор из семи трусов, на которых написаны дни недели, причем по-английски. Мы с Воробьем ей очень завидовали, но до конца не верили, что это по правде.

Про физру важно сказать в связи с одним местом. Наша физручка одновременно завуч, что тоже странно, но мы привыкли. Еще страннее, хотя это одновременно здорово, что в лосинах, которые она надевает перед уроком, огромная дырка. На том самом, то есть одном, месте. Завуч садится перед нами на пол и учит делать шпагат и гнуться. Дырка между ног расползается вместе с ногами, и мы смотрим в нее как заколдованные. У нас весь класс любит физру.

Кит придумал называть одно место «потомством», и теперь мы говорим только так. А самое плохое ругательство у нас в классе — «потомник». Питомниками называют Пукана и Клерасила. И иногда Головастика. «Кызя» — ругательство послабее. Это значит козел, но как бы ласковее. Но все равно, если хоть раз тебя назовут Кызей, ты станешь таким же слабым, как Клерасил или Пукан. И все будут против тебя.

Мои любимые уроки — биология и география. Их ведет наш классный руководитель Питон Рельефович. На самом деле его, конечно, зовут по-другому, но мы называем именно так. В кабинете висят огромные листы ватмана с нарисованными пустыми материками. Но не совсем пустыми — на них видны реки, озера, горы. Питон вызывает нас к доске и тыкает указкой в голубое пятно.

— Это что?

— Залив Святого Лаврентия.

— А это?

— Амазонка?

— А это?

— Кордильеры.

Так мы выучили всю Северную Америку, Африку и Австралию. Однажды Питон задал нам самим нарисовать карты с разными условными обозначениями. Чтобы найти такие обозначения, я долго копалась в словаре и наконец нашла: «кр. рогатый скот». Тогда я нарисовала карту с обозначениями животных и подписала: «Крылатый рогатый скот». Увидев ее, Питон долго смеялся высоким булькающим смехом, прямо как мальчик. А папа, когда я ему рассказала, смеялся еще сильнее.

— Да что тут смешного? — разозлилась я.

— Не крылатый рогатый, а крупный рогатый. Ты когда-нибудь видела корову на крыльях?

— Может, и видела, — обиделась я и ушла к себе в комнату.

Питон не только учитель. В выходные он служит в церкви. Папа, когда узнал об этом, многозначительно хмыкнул.

— Что? — спросила я.

Очень странно, — ответил папа.

— Что странно?

— Что учитель биологии может быть священником.

— А что такого?

— По крайней мере, я с таким никогда не сталкивался. Я уже привыкла, что в Новой школе все странно, так что спорить не стала.

Моча — самый странный учитель. С одной стороны, он добрый: ходит с нами гулять, редко сердится, и уроки у него почти такие же интересные, как у Питона.

С другой — когда у Мочи плохое настроение, на глаза ему лучше не попадаться. В углах рта у него тут же появляется противная белая пена, и он на все бесится. Скажем, если в такие моменты кто-нибудь грызет карандаш, Моча может вырвать его прямо из рук, сломать пополам и выкинуть в окно. Так он выбросил карандаши Овцы, Головастика и Клерасила. И даже карандаш Воробья, который папа ей привез из Германии. А вот у Кита он никогда ничего не отбирает. Наоборот, вечно защищает его и отмазывает от других учителей. Кит на год нас старше, потому что пошел в школу на год позже. Наверное, поэтому он в классе самый главный.

И это даже не все странности Новой школы.

Однажды мне позвонил Кит. Телефон висел на стене в комнате Первого дедушки. Дедушка сидел в кресле и читал газету, а мы болтали с Китом. Вообще-то он только хотел узнать, что задали по математике, но потом как-то так получилось, что разговор продолжился. Под конец мы придумали, что было бы классно потусоваться после уроков.

На следующий день мы с Сыроежкой и Воробьем решили зависнуть на продленке. А потом незаметно смылись на четвертый этаж. С нами пошли Головастик, Кит и Овца. Сначала мы играли в разные дурацкие детские игры типа ручейка и мафии, а потом Овца предложил поиграть в бутылочку.