Страница 26 из 141
— Что ж, думаю, вам не стоит задерживаться — у вас, наверное, ещё много неотложных дел на повестке дня. Да и мне работать ещё надо.
— Да, конечно, само собой, — сказал дракон, собравшись уходить. — Не будем вам мешать. Удачи вам!
— До встречи, — сказал Кортенс, не отрывая глаз от монитора. — Если вдруг понадобится моя помощь, вы знаете, где меня найти.
— Обязательно к вам заглянем, — сказал дракон, всё больше и больше отдаляясь от картограф веского стенда. — До скорой встречи!
С этими словами, дракон вместе со своим рыжехвостым напарником скрылись за углом, ведущим прямиком к лифту. Пройдя несколько метров по освещенному коридору мимо небольшого помещения, в котором лис краем глаза уловил работающего секретаря, наши герои подошли к стальному лифту, на дверях которого красовался герб Империи Солнечной системы, представлявший собой Землю, которая излучала светлые лучи процветания, окруженную крепостной стеной. Снизу герба красовалась надпись: «Да восславится народ Солнца и предки его во веки веков!» Дракону очень нравился этот герб, а именно сама стена, выгравированная на нем. Для тех, кто не особо-то увлекался историей человечества, в частности для лиса, эта стена не значила ничего особенного — казалось бы, стена как стена, в чем тут соль?
Но не всё так просто. Не самая обычная стена была изображена на этом гербе. Это была стена самого Эльдораса — города, так глубоко почитаемого всеми народами Союза Объединенных империй. Читатель наверняка уже догадался, за какие заслуги именно стена Эльдораса, а не какого-либо другого города, выгравирована на этом гордом гербе. Глядя на этот потрясающий символ, дракон каждый раз вспоминал о тех, кто отдал свои жизни за то, чтобы такие как лис, Кортенс, Мировинг, офицер Линориус, император, полевой хирург смогли жить на этом свете. Пусть не всегда в мире и беззаботном состоянии души, но жить и радоваться тому, что будут жить их потомки. Размышления дракона прервал голос лиса, который словно гром среди ясного неба, раздался в его голове:
— Лифт уже приехал. Пойдем?
— Да, конечно, — спешно ответил дракон, придя в себя. — Не будем задерживать людей.
С этими словами оба наших героя не спеша зашли в просторный лифт, в котором уже ехали двое лейтенантов и одна привлекательной наружности девушка, которая держала в руках отчет. Дракон смог прочитать только одно слово: «…жизнеобеспечения» — как вдруг девушка непроизвольным движением локтя заслонила последнее открытое слово. Нажав на нужный уровень, она легким, словно пуховое одеяло, голосом спросила дракона:
— Прошу прощения, ваше Благодеятельство, вам на какой этаж?
После этих восьми ласкающих слух слов, произнесенных воздушными устами привлекательной барышни, у двух молодых людей, ехавших вместе с нашими героями, от переизбытка чувств чуть было не разорвались предсердия. Лис, созерцая фигуру неожиданно появившейся незнакомки, невольно почувствовал, как его хвост начинает все быстрее и быстрее двигаться из стороны в сторону, чуть не задевая бока. На удивление присутствовавших, дракон мягко и вежливо ответил:
— На четвертый.
— Хорошо, — ответила девушка и легким движением руки приложила палец к сенсору. Раздался привычный голос ИИ: «Четвертый этаж. Приятной поездки», — и в этот момент двери лифта стали медленно закрываться. Как только последняя щель скрылась за массивными дверями, лифт медленно начал ехать вниз. Двое рядовых за все время движения лифта неотрывно смотрели на пышную фигуру девушки. Внезапно, к приятному удивлению для них обоих и для лиса в частности, она, произнеся: «Как-то жарко стало», — сняла надетый пиджачок. В этот момент, один из парней начал судорожно царапать стену лифта, а другой оттягивать от себя воротник рубашки, словно задыхаясь от жары в знойной пустыне Дюлема. Лис, тщетно стараясь себя пересилить, пытался отвлечься от предмета внимания почти всех находившихся в просторном лифте.
Атмосфера в кабине была накалена до предела, когда лифт миновал предпоследний этаж. Дракон еле находил в себе силы оставаться серьезным в момент дружной «технической проверки» девушки находившимися в лифте попутчиками. Наконец, когда лифт уже был в нескольких метрах от пункта назначения, девушка, сказав: «Господи, я убью того, кто не поставил в этом лифте кондиционер», — неожиданно расстегнула верхнюю пуговицу блузки. В этот момент, изрядно потрепанный рядовой, с которого пот тек уже нескончаемым градом, вдруг закатил глаза и с глухим стоном упал на пол лифта. Девушка, увидев упавшего юношу, к которому уже кинулся его товарищ, испуганно спросила скрытно улыбавшегося дракона:
— Что с ним? Это что-то серьезное?!
— Нет, что вы, — дракон уже просто давился от смеха. — Это просто перенапряжение от тяжелого трудового графика — со всеми бывает. Вам не о чем беспокоиться.
— Хорошо, — ответила девушка. В этот момент лифт добрался до нужного нашим героям этажа, и как только двери открылись, два парня, один из которых был вынесен из лифта другим, быстро поковыляли в сторону каюты. Девушка, явно поняв свою причастность к данному инциденту, поспешили скрыться в одном из коридоров.
Дракон, еле сдерживаясь от смеха, не спеша направился в их с лисом каюту. Его пушистый друг, недовольно помяв губы, вдруг резко сказал:
— Ну и что, что мне она приглянулась! Ну нельзя же так давиться смехом, а!
От этих слов дракон рассмеялся, схватившись за брюхо. Его поведение так разозлило лиса, что тот начал еще больше раздавать тумаки своему чешуйчатому другу. Но тот еще больше хохотал, приговаривая: «Видел бы ты себя! Вот умора!». Так они и прошли весь путь до каюты, пока лис, наконец, не утихомирился и, осознав свое глупое поведение, сам чуть было не расхохотался.
Отсканировав отпечаток лапы и дождавшись, пока дверь после очередного: «Здравствуйте, ваше Благодеятельство! Добро пожаловать!» — не открылась и не выпустила из комнаты необыкновенный запах свежести, одурманивший наших героев. Лис, который после тяжелого дня, впитавший в себя перестрелки, драки и множество заумных речей, изрядно выбился из сил, с разбегу приземлился на свою мягкую кушетку. Облегченно вздохнув и закатив глаза от неожиданно нахлынувшего на него блаженства, он сказал:
— Ах, как я тебя обожаю, любимая моя! — он перевернулся спиной вверх, положив голову на пахнувшую летней свежестью белоснежную подушку. — Наконец-то мы снова вместе.
— Сегодня был трудный день, нам бы не помешало отдохнуть, — сказал дракон, неспешно ложась на кровать. — У-ф-ф! Просто ломит от усталости, — он облегченно вздохнул, расправив крылья. — Как хорошо… Можно вздремнуть хоть часок-другой. Прямо блаженство, что скажешь, друг?
— Просто незабыва… — окончания фразы дракон не услышал. Его друг, обняв свою кожаную шапку с пилотскими очками, уже спал, мирно посапывая своими маленькими черными ноздрями. Его рыжий хвост с пушистым белоснежным кончиком на конце, безжизненно свисал с кушетки.
Умиротворённо улыбнувшись, дракон, убаюкиваемый монотонным жужжанием двигателей в находившемся двумя этажами ниже машинном отделении, медленно закрыл наливавшиеся свинцом двойные веки и быстро провалился в сон.
«На поле танки грохотали…» Сон Хранителя Добра
Двенадцатое июля тысяча девятьсот сорок третьего года выдалось по-настоящему жарким днем: температура после полудня была настолько высокой, что на раскаленной броне из закаленной уральской стали можно было жарить яичницу. Неподалеку от никому неизвестной деревни, где стояло от силы несколько десятков крошечных избушек, чьи окна грустно смотрели на разбитые бомбежками и артобстрелами дороги и выжженные поля, проезжала стройная колонна из окрашенных в тёмно-зелёный цвет тридцатьчетвёрок восемнадцатого танкового корпуса.
На одном из таких творений Михаила Кошкина под характерным для того времени названием «Комсомолец», сидя на околобашенном металлическом листе, то и дело подпрыгивая на кочках и ухабах, вместе с солдатами ехал и наш герой, носивший в ту пору имя Михаила Алексеевича Морозова, в очередной раз вставшего поперек горла планам Тейноруса по уничтожению человечества. Держа в черных от моторных выхлопов руках свой ППС-43, он уставшими от бессонной ночи глазами осматривал живописные окрестности пригорода Курска. Рядом с ним, опершись ногами о прикрывающие гусеницы бронелисты, сидели двое солдат, которые обсуждали родной дом и дела, которые им предстояло сделать после войны.