Страница 20 из 54
Женщина тихо засмеялась. Я посмотрел на сержанта, который, уловив мой взгляд, приложил палец к губам в знак сохранения тишины. Его лицо в свете молодой луны выражало заинтересованность и явную озабоченность.
- Это хорошие новости. Немедленно отправьте посланника. Пусть не жалеет лошадей. Сообщите нашим друзьям, что у меня ничего не изменилось. Я сделаю так, как мы договорились.
Слова стали звучать тише, таинственные мужчина и женщина уходили. Еще пару секунд, и уже ничего не было слышно. Только озабоченное лицо Эмсфорта подтверждало, что мы стали невольными свидетелями вполне реального разговора. Правда, было непонятно, кто же его вел, и вообще о чем шла речь.
Подождав минут десять, я и сержант вышли на тропинку, и направились к палаткам нашего отряда. Старый вояка шел молча, о чем-то сосредоточенно размышляя. Нас провожали рассыпанные на черном небе белыми алмазами и топазами далекие звезды.
Глава пятнадцатая
Предательство Тизерианн
На следующий день после смотра королевская армия выступила в поход. Эдвальд планировал сблизиться с войском своего мятежного брата, чтобы дать ему генеральное сражение.
Мы шли уже несколько дней, и что-то непреодолимое влекло меня вперед. Меня волновало, что я увижу в сражении настоящих рыцарей, эльфов, да мало ли еще кто в нем будет участвовать. Раньше мне казалось это совершенно невозможным, но, как оказалось, в Сокрытых землях все может быть и все может случиться.
Я находился в середине отряда арбалетчиков барона Сайлемора, чувствуя себя при этом очень счастливым. Насколько помню, никогда потом мне не приходилось больше чувствовать такое воодушевление, как тогда, когда королевская армия выдвигалась в поход. Если же мне и приходилось испытывать более сильные чувства и более сильное воодушевление, то это было во времена, когда я любил и был любимым.
В своем воображении я рисовал заманчивые картины того, как я героически сражаюсь с врагами; как после моих выстрелов замертво падают десятки неприятельских солдат; как я в конце битвы захватываю неприятельское знамя, а потом лично король Эдвальд хвалит меня перед строем, вручает всякие награды, кошельки с деньгами и, в конце концов, присваивает какой-нибудь высокий воинский чин или, почему бы и нет, даже рыцарское звание.
Я не думал о том, что могу умереть или стать калекой. Об этом вначале почему-то не думаешь. Тем более я не думал про убитых или раненых, которые являются обязательном атрибутом каждого сражения, каждой войны. Я не думал о женах, которые скоро станут вдовами, о детях, которые будут расти без отцов. Мной были позабыты осада замка Каттиос Аотраса, госпиталь, где мне довелось пробыть несколько дней, увиденные там умирающие в мучениях раненные. Так уж иногда получается, что, надеясь на хорошее, забываешь все плохое.
В свое оправдание хочу только сказать, что тогда мне было всего тринадцать лет. Кто из мальчишек в этом возрасте не мечтает о приключениях и подвигах? Сейчас мне кажется, что и взрослые мужчины тоже этого хотят. Кроме того, когда находишься в одном ряду с солдатами, уверенными в себе, сам поневоле заражаешься от них таким же настроением. Поэтому не нужно меня судить за тогдашние мои мечтания и фантазии.
Но я до сих пор с радостью вспоминаю те дни, хотя и прошло с тех пор уже очень много времени. Я с радостью вспоминаю свое детство, ту пыльную дорогу, по которой двигалась королевская армия, лица моих товарищей, которые тогда еще были веселыми и... живыми.
Во время того перехода я иногда думал о том странном разговоре, который невольно подслушали я и Эмсфорт. Старый сержант не возвращался к этому случаю, а я ему не напоминал. В конце концов, я решил, что мы с ним стали свидетелями любовного свидания, и на время забыл о том случае.
Наш отряд беззаботно шагал по дороге, рассматривая окрестности. А они, надо сказать, были очень красивыми. Мы достигли уже той местности, где начинались холмы - широкая равнина закончилась. Холмы, налезающие друг на друга, были сплошь живописно покрыты зеленой травой, кое-где росли невысокие кустарники. Местность была очень красивой и приветливой.
Иногда на нашем пути встречались крестьянские домики, утопающие в яблоневых, грушевых и абрикосовых деревьях. Местные жители встречали нас не очень ласково. Они не были такими же приветливыми, как горожане Кэлворота.
Теперь то я, конечно, понимаю, что крестьяне были озабочены пришедшей к их калиткам войной. Им не было дела до того, кто сидит на троне Кэймиса.
***
Все чаще стали нам на встречу попадаться крестьянские телеги, в которых сидели бородатые мужики, женщины в ярких косынках, дети всех возрастов. Еще больше людей шло рядом с телегами. От дорожной пыли их лица были серыми и усталыми.
Напуганные слухами о немыслимой жестокости эльфов, взятых на службу восставшим братом короля, наслушавшись страшных рассказов о грабежах, убийствах и изнасилованиях, крестьяне предпочли переждать войну в других местах. Этих беженцев было много, очень много. Никогда раньше я не видел такого потока людей. То с одной, то с другой телеги раздавался плачь младенцев. Наверное, исход этих людей продолжался уже не первый день. Каждый из них надеялся, что их мучения скоро закончатся, и они смогут вернуться к себе домой.
Лица их были угрюмые и неприветливые, а в глазах отчетливо читался страх и растерянность. Будешь тут приветливым и не напуганным, если приходится бросать дом и хозяйство, где так тяжело трудился много лет.
Беженцы гнали с собой коров, вели на привязи коз и овец. На телегах и ручных тележках я заметил, маленьких детей, разноцветных кур и гусей.
Некоторые из мужчин были вооружены. Правда, все их вооружение состояло из дубинок и копий. С таким оружием, конечно, трудно противостоять эльфам. Большинство же мужчин были безоружными, что и понятно - они всегда рассчитывали на защиту королевских солдат.
Мимо меня проехала повозка, доверху набитая мешками, матрасами и подушками. Ею управлял длиннобородый пожилой мужчина. Рядом шли две женщины и один маленький мальчик. Все их имущество поместилось в одной повозке.
Женщина не старше тридцати лет толкала перед собой тележку на высоких колесах. В тележке на мешке сидел маленький мальчишка, и напевал какую-то грустную песенку. Женщину никто не сопровождал, рядом с ней не было ни мужа, ни отца с матерью. Что с ними случилось? Пошел ли ее муж служить в королевскую армию? Не захотели родители бросать дом и хозяйство? Или погибла в дороге ее семья, став жертвой эльфов или разбойников? Кто знает...
Так перед нами тёк поток этих несчастных людей, которым пришлось покинуть свои дома из-за войны. Постепенно беженцев становилось все меньше и меньше, и скоро нам стали встречаться только отставшие, обессиленные женщины и дети.
- Значит, армия Идтеля уже близко, - говорили солдаты, кивая в сторону отставших беженцев.
Странно, но король Эдвальд не торопил нас. Возможно, он полагал, что нужно сохранить силы своих воинов перед решающей битвой. Он все время ехал верхом в обществе герцогини Тизерианн. Похоже, что они были очень довольны друг другом. Время от времени к королю подъезжали вестовые и что-то докладывали. Он их выслушивал, после чего отпускал, и продолжал беседу со своей дамой сердца.
Наше войско растянулось на несколько километров. Были приняты самые строгие меры предосторожности - впереди, по бокам и в арьергарде шли несколько сильных отрядов, которые в свою очередь рассылали по сторонам более мелкие группы прикрытия и разведчиков. Вряд ли кто-то даже из самых отъявленных критиков, взглянув на ту армию, на блестящих рыцарей, мог бы сказать, что она способна потерпеть поражение, пусть даже ей встретится более многочисленный противник.
Так в пути мы провели четыре дня. Наконец, во время утреннего перехода король Эдвальд, выслушав доклад разведчиков, повернулся к своей свите и приказал: