Мёртвая шестерёнка

Генри выпустил последний заряд из обоймы в голову завалившегося на спину конструкта, в котором человеческим оставалось только натянутое на уродливый металлический череп лицо, и кусок заскорузлой плоти разлетелся брызгами расплавленного железа и мутной жижи. "Вот что значит, мать его в Трон, потерять лицо", - пришла в голову наёмника мысль, вызвавшая короткий смешок. Ландау перезарядил стаббер, отметив, что осталось всего три особых обоймы, и обернулся назад.

Райт, привалившаяся к искорёженной стене, тяжело дышала, и выглядела бледной. Но инквизитор отмахнулась от рванувшегося было к ней наёмника, жестом показав, что всё в порядке. Генри всё же подошёл к мадам, и помог ей принять вертикальное положение.

- Пока они не оправились, надо искать Салливана, - хрипло выдохнула Райт, восстановив сбитое ударом об стену дыхание. Словно в подтверждение, вдалеке грохнул взрыв, отдавшийся короткой судорогой в корпусе древнего ковчега.

- Думаю, они не скоро придут в себя, мадам, - Ландау щёлкнул затвором оружия, и указал рукой по направлению, откуда донёсся звук разрыва. - А Салливан недалеко. Попробую вызывать его по воксу, может, он вытащил его оттуда, куда обычно суёт.

Лука выглянул между сваренных как попало двух листов металла, и быстро спрятался обратно. Пока что ему удавалось на шаг опережать своих преследователей, завывающих от ненависти при каждом новом взрыве. Но следовало отдышаться. "И подготовить подарки для тех детишек, что вели себя в этом году плохо... - подумал он, хихикая и раскрывая большой мешок из грубой ткани. - Очень, очень плохо! Отвратительно себя вели технопровидцы и палубные матросы... Потому самые мутированные получат по заряду"

Салливан, мотая время от времени головой, чтобы сбить с короткой чёлки капли пота, смешанного с гарью, быстро собирал взрывные устройства, почти не задумываясь над тем, что именно делают его руки. В его сознании, поплывшем от обилия взрывов и дымящегося мяса разорванных тел, всё смешалось, и, чтобы окончательно не поехать и без того прохудившейся крышей, наёмник обратился к старому доброму детству, в котором был только один светлый проблеск - Рождество Императора. Праздник приобрёл отвратительные черты кровавого пиршества Кхорна, но Лука не замечал этого, убеждая себя, что подарки нужны всем, и никто не уйдёт обиженным.

Он уже почти забыл, где наткнулся на небольшой, но плотно забитый запылёнными брусками древней взрывчатки склад. Наёмник тогда испытал ощущение, сравнимое с переживаниями крысы, провалившейся в продуктовое хранилище, доверху забитое деликатесами и сладостями, и утащил бы всё, но не смог. Пришлось выбирать самое лучшее.

Теперь из загнанной в угол жертвы Салливан стал охотником. Он устанавливал растяжки, минировал проходы, создавал целые каскады из разлетающихся пламенем бомб, обращавших целые галереи и части палуб в море огня. Преследовавшие его чудовища, лишь отдалённо напоминавшие людей, гибли десятками, а те, кто сохранил человекоподобие, опасались соваться в те отсеки, где прошёл Лука.

"И совершенно верно опасаетесь, - облизнул потрескавшиеся губы взрывник, туго закручивая металлический колпачок детонатора до щелчка, показывающего, что следующее движение пальцев станет последним в жизни. - Я вам устрою сожжение Просперо, клянусь... Отомщу за все унижения". Салливан пожалел, что рядом нет Ландау и Мона. Хоть он и ненавидел порой своих сослуживцев, но они были для него своеобразной семьёй. Родные, словно братья, и столь же нелюбимые. Перед которыми стоит лишний раз подтвердить своё превосходство и талант.

Очередной взгляд в щель заставил его напрячься и собрать разложенные игрушки. Снаряжённые бомбы отправились в карманы на жилетке и штанах, полуфабрикаты - в мешок, а сам взрывник споро проскользнул в узкую щель между металлическими балками, едва не оставив на одной из них клок шкуры с плеча. В освещённом остатками панелей коридоре, местами покрытом металлическим мхом, появились тёмные силуэты высоких широкоплечих мутантов. Их когтистые ноги громко лязгали по настилу, а руки, заканчивающиеся жерлами стволов, двигались из стороны в сторону, следуя за взглядом.

Лука уже сталкивался с такими уродами, и едва уцелел, вынеся драгоценную мудрость из краткого боя: чем сильнее искажения тела, тем опасней противник. С тех пор тем, кто обладал наибольшим числом благословений варпа и тёмного знания, доставались самые большие заряды с наименьшим временем задержки взрывателя.

- Стойте... ещё немного, - прошептал он, натягивая тонкую металлическую ниточку, лежащую на полу по направлению к тому месту, где топтались искажённые порчей. Наконец, они заступили за невидимую черту, после которой Салливан дёрнул нить. - Сдохните в муках, суки!

И замер, наслаждаясь тем, как медленные волны прекраснейшего и светлейшего пламени, оставляя тёмные пятна на сетчатке, охватили фигуры противника, слизывая плоть с костей и разрывая стволы встроенных в тело орудий. Ярость взрыва сверхновой сверкнула в разуме Луки, замыкая те самые контакты и нервные связи, которые редко могли затронуть даже женщины и азартные игры. Большего наслаждения, чем от огня и смерти, он никогда не испытывал. "И не хочу испытывать, - Салливан гулко сглотнул, ощущая себя опустошённым. - Это так... прекрасно".

По его лицу скатилась большая мутная слеза, и взрывник судорожно вздохнул.

Ковчег едва заметно содрогнулся, и Лука почувствовал долгую мелкую вибрацию, прокатившуюся по его набору корпуса.

- Салливан, ответь, мудак сраный, - наушник вокса, о котором Лука совсем забыл в своих странствиях по хитросплетениям кишок древнего корабля, ожил. И что самое страшное, заговорил голосом Ландау. Желудок Салливана скрутило судорогой от разнонаправленных чувств, от радости до ожидания выволочки.

- Я здесь, - ответил Лука, - командир!

- Где, мать твою, "здесь"? - судя по голосу Генри, одной челюстью дело не обошлось бы. - Вынь язык из сраки, и доложи нормально.

- Возле посадочных ангаров левого борта, - Салливан прикинул своё положение после довольно случайных перемещений по кораблю, - точнее не скажу, блядь. Тут хер пойми, куда идти...

- Твой хер, как и твоё мнение, мне неинтересны, - голос командира шипел, прерываемый помехами. - Так... Можешь двигаться? Тогда бери ноги в зубы, и быстро перебирай ими в направлении нижних сервисных палуб, ближе к корме и на несколько уровней ниже. Там ещё говном воняет каким-то. Ты тут растяжек понаставил, сука такая...

- А, понял! - в мозгу Луки всплыли места всех закладок и мин, установленных на корабле, и он сориентировался в них, как джайринкс в своих мускусных метках. - Уже иду.

- Бегом, блядь... - Ландау ненадолго замолк, а потом спросил: - Ты хот пирамидку эту долбанную не потерял, рукожоп?

- Не потерял, - мрачно ответил Лука, подхватив свой мешок. - А что, надо?

Выслушав долгую матерную тираду, он счастливо улыбнулся, и побежал по направлению к тому месту, о котором упоминал Ландау.

Салливан вывалился из дыры, в облаке дыма и жутких скрежещущих звуков которой была явственно видна его работа. Счастливое, почти просветлённое лицо взрывника было щедро измазано грязью, гнилью и кровью, но это никак не умоляло той радости, какая присутствовала на его лице при виде своих друзей.

- Генри, Генри! - завопил Лука, бросаясь к наёмнику и пытаясь его обнять. Ландау охнул, когда Салливан сдавил его в тех местах, куда недавно прилетели остатки взорванного пульта на судне инквизитора. Отлепив от себя взрывника, почти рыдающего навзрыд, он что-то подсчитал, коротко размахнулся и ударил Салливана в челюсть. Послышался явный хруст, когда Лука упал на палубу и остался на ней лежать, продолжая радостно и заливисто смеяться, размазывая по щекам слёзы счастья.

- Детонатор взвёл, - хрюкая и икая, просипел Салливан, пытаясь отыскать в кармане подготовленный блок взрывчатки. Глаза Генри расширились, он сделал шаг в сторону Салливана, но тот уже подскочил на ноги и одним махом выудил из кармана свою поделку, зашвырнув её себе за спину. Серия взрывов подтвердила опасения остальных в том, что дальнейший путь был просто непроходим.