Страница 21 из 44
Темный клинок вошел под ворот доспеха. Пронзил идзина сверху вниз. И вырвался обратно в кровавом фонтане, провожаемый предсмертным хрипом умирающего.
Так, а что стрелок?! Стрелок-сигнальщик все еще возился со своей громоздкой метательной машиной. Итиро действовал быстрее. Взмах левой рукой. Веревочный хвост устремился через разжатые пальцы за брошенным кинжалом-крюком.
Кекецу-сеге зацепился за ложе самострела. Итиро перехватил веревку, дернул ее на себя. Оружие выскользнуло из рук идзина.
Прыжок, еще один. Безоружный противник поднял руки, прикрывая голову. Итиро ударил ниже. Меч синоби рассек грудь и вошел глубоко в живот. Вывалил кишки, выпустил душу.
Все! Хара[18] стражника вспорота до паха. Верхняя смотровая площадка очищена от врагов. Но вот надолго ли?
Затемненная сталь сикоми-дзуэ вернулась в ножны. Итиро осторожно высунул голову между каменных зубцов и глянул вниз. В крепости царил переполох, словно в пчелином улье, в который влезла медвежья лапа. Повсюду горели факелы. По замковому двору, по внутренней цитадели, по переходам и галереям, по боевым и смотровым площадкам метались вооруженные люди. Снизу доносились лающие команды на незнакомом Итиро языке.
Из верхних бойниц главной башни еще тянулись темные струйки, сливающиеся с ночью, но как только дымная преграда на лестнице рассеется, идзины будут здесь. Итиро к тому времени здесь быть не должно.
Он уже наметил себе путь к отступлению. Сначала следовало спуститься на крышу переходной галереи, по которой он прибыл сюда и которая соединяла главную и угловую башни внутренней крепости. Потом – вернуться на замковый двор и знакомым путем пробраться к внешней стене.
Для быстрого спуска когти-сюко и ножные накладки-асико не годились. Итиро зацепил за выступ бойницы крюк кекецу-сеге и перебросил через зубчатую ограду черную веревку. Затем скользнул вниз сам.
Он уже почти спустился на крышу галереи, когда услышал окрик сверху. Подняв голову, Итиро увидел человеческую фигуру, перегнувшуюся через зубцы башни. Проклятые идзины уже поднялись наверх! Или сквозняки из башенных бойниц слишком быстро рассеяли ядовитый дым бамбуковых докуэн, или кто-то сумел, задержав дыхание, прорваться сквозь удушливые клубы.
Фигура наверху взмахнула мечом.
Итиро оттолкнулся от неровной кладки за миг до того, как идзинский клинок перерубил веревку.
Высота была небольшой, и падать пришлось недолго. Кровля переходной галереи мягко спружинила под распластавшимся телом синоби. Но возле фигуры с мечом появилось еще две. Одна – с горящим факелом. Вторая – с заряженным самострелом.
С башни сбросили факел. Огонь полетел вниз, разгоняя ночную тьму. Упал рядом с Итиро, разметав сноп искр. Теперь стрелок, должно быть, хорошо видит цепляющегося за крышу беглеца.
Стрелок целится…
В последний момент Итиро успел отпрянуть от мелькнувшей в воздухе короткой стрелы. Стрела пробила крышу насквозь и сухо стукнула где-то внутри галереи. Все-таки мощные самострелы идзинов били сильнее обычных луков.
Итиро спихнул горящий факел вниз, вскочил и побежал по гребню крыши к угловой башне. Только бы добраться туда незамеченным!
Незамеченным – не получилось. Послышался противный свист над головой. И – опять. И еще одна стрела ударила в крышу под ногами. Нет, в него уже стреляли не сверху. Теперь стрелы летели с земли и из бойниц соседних переходов. Справа, слева… Оставаться на открытом пространстве было опасно. Итиро присел, выхватил из-за спины меч и быстрыми сильными ударами прорубил отверстие в мягкой податливой кровле. Протиснулся внутрь, спрыгнул в галерею.
Вот тут-то его и зажали. С двух сторон сразу.
Из двери, ведущей в главную башню, выскочил лучник. С противоположного конца перехода, где валялся стражник, убитый Итиро отравленной иглой, в галерею ввалилось еще шестеро идзинов. Полдесятка копейщиков под предводительством самурая в тяжелых пластинчатых латах, белом плаще и шлеме-ведре преграждали путь к угловой башне. А стрелок уже натягивал тетиву.
Лучник выстрелил. Возможно, он и был мастером кю-дзюцу[19], но ведь и Итиро не зря считался лучшим воином клана.
Итиро упал на колено. Первая стрела прошла над головой и вонзилась в столб, удерживавший кровлю. Лучник потянулся за второй, но идзин-самурай, взмахнув мечом, что-то прорычал своим копейщикам. Судя по всему, это был приказ атаковать.
Копейщики двинулись на Итиро. Лучник медлил. Он то ли опасался задеть своих, то ли решил, что его участие более не требуется.
Итиро медлить не стал.
Отбить мечом сразу пять копейных наконечников непросто, но остановить врага на расстоянии еще возможно. Миг – и с пояса сорван кожаный футляр с девятью уложенными друг на друга сякенами. Еще миг – и пальцы Итиро заученным движением вытянули из стопки верхнюю «звезду смерти». Плоская, черная, с отверстием посредине, с заточенными и окропленными ядом лучами-бритвами по краям, она жаждала крови.
Тела идзинских копейщиков прикрывали кольчужные рубахи и кожаные доспехи. Округлые тазообразные, с широкими полями, шлемы хорошо защищали головы от рубящих ударов сверху. Но вот лица… Сосредоточенные лица приближавшихся противников были открыты. На них Итиро и обрушил смертоносный «звездопад».
Сякены метала не рука – лишь кисть руки. Неуловимо быстрыми экономными движениями пальцы закручивали лучистые диски в воздухе и, едва пустив в цель одну звезду, тут же хватали и отправляли следом другую. Итиро разил врага, как учили, как привык.
Вдох…
Три броска.
Звон металла о металл. Вскрики.
И еще три броска.
Выроненные копья. Руки, запоздало прикрывающие лица.
И еще – три.
Падающие тела. Предсмертные хрипы.
Выдох…
Кожаный футляр опустел. Четверо идзинов бились в предсмертных судорогах. В незащищенных лицах торчали отравленные сякены. Кому-то досталось по одной звезде, кому-то – по две. Но смерть ко всем приходила одинаково быстро.
До Итиро добрался лишь один копейщик, который по чистой случайности вовремя пригнул голову и принял удар метательного лезвия на поля стального щлема-таза. Ошеломленный, непонимающий, испуганный, он все же нанес удар копьем. Времени хвататься за меч не было, и с этим противником Итиро расправился без оружия.
Было просто. Левая рука отводит копейный наконечник в сторону. Ноги бросают тело навстречу врагу, по инерции все еще двигающемуся вперед. Правая рука устремляется под шлем – к лицу, до которого не достали сякены.
Глаз – одна из самых уязвимых точек-кюсё на теле человека, а хорошо набитые, крепкие как камень пальцы синоби в ближнем бою не менее опасны, чем «звезда смерти», брошенная на расстоянии.
Два пальца-гвоздя, выставленные вперед, целят под правую бровь. Кан-сю – рука, обращенная в копье – наносит страшный тычок. Слышится хлюпающий звук, и лопнувшее глазное яблоко вылетает комком бесформенной жижи, словно выплюнутое из черепа. Податливая слизь не способна смягчить смертельный удар. Пальцы проламывают тонкую хрупкую кость в опустевшей глазнице, вгоняют костные обломки в мозг.
Пятый копейщик умер быстрее, чем его соратники. Но Итиро уже атаковал идзинский самурай с мечом.
Итиро стряхнул копейщика, череп которого еще был нанизан на его пальцы, и тоже потянулся к мечу, поворачиваясь к противнику.
Самурай остановился в трех шагах от Итиро. Что-то громко и отрывисто выкрикнул из-под шлема.
Кому?!
Лучнику в противоположном конце галереи – больше некому!
Итиро отшатнулся к стене, стараясь держать в поле зрения обоих идзинов.
Так и есть! Лучник, повинуясь приказу самурая, натянул тетиву. Выстрелил.
И в тот же миг мечник нанес удар – издали, чтобы самому ненароком не попасть под оперенную смерть.
Стрела с одной стороны, острие длинного идзинского клинка – с другой… Рука Итиро, тянувшаяся к мечу, резко изменила направление, ударила по воздуху. Со стороны могло показаться, что по воздуху. Могло. Показаться…
18
В данном случае – живот, центр туловища.
19
Искусство стрельбы из лука.