Доктор

— А можно я буду жить тут? — Ламбо показал на комнату левее Тсуниной, та, что была правее, была кем-то занята.

— Конечно! Какую табличку хочешь? — произнесла Инганнаморте, доставая различные дощечки из неприметной ниши в стене.

— М. — Теленок посмотрел на третью снизу с изображением молнии — Давай вот эту!

— Отлично, где прикрепим?

— Тут. — И ребенок ткнул прямо посередине двери, чуть ниже ручки.

— Ну что же Бовино Ламбо, поздравляю с вступлением в семью Инганноморте! — Торжественно произнесла Тсугаеши, закрепляя дощечку на указанном месте.

По мнению Верде, с того злополучного собрания радуги прошлой осенью, его дом стал проходным двором. И если до конца зимней сессии у ребят сюда периодически заскакивали лишь двое: Скалл и Фонг, то позднее к ним присоединилась Юни, а это значит Гамма. А вот теперь у него на пороге стоит Реборн, в его вечной шляпе. Интересно, заметит, что он вырос? Пока незначительно, но все же! После стольких лет в детском теле даже те несчастные пять сантиметров значат очень многое.

Но вот Солнечный аркобалено перестает гипнотизировать чашку с кофе, которую абсолютно бесцеремонно налил себе, нагло пройдя на кухню, и говорит.

— Верде, слушай, я что-то в последнее время себя не очень хорошо чувствую, можешь посмотреть. — Это фраза явно далась ему очень тяжело, но еще хуже ему стало при взгляде на маньячное выражение лица Верде.

— Конечно, интересно посмотреть на то, как на тебя повлияло снятие проклятия. — И ради этого выражения лица стоило терпеть периодическое появление в своем доме всех проклятых младенцев. Потрясенное, у вечно спокойного, Фонга; не верящее и полное радости, у немного трусливого Скалла; и вот теперь шокированное у Реборна. Эта фотография, сделанная с многочисленных камер внутреннего наблюдения, займет почетное место в альбоме с компроматом.

— Ты снял проклятие? — Неверие, при взгляде на полное внутреннего удовлетворения лицо ученого, сменилось сосредоточением, — Когда?

— Месяца полтора назад, а что?

— И это был ты?

— Не совсем, один мой знакомый, а что? — И вот при этих словах бывший проклятый Солнечный аркобалено припомнил волну Небесного пламени, что внезапно омыла его относительно недавно и что мигать пустышка начала приблизительно тогда же.

— Он — Небо?

— Возможно. — Верде совсем не собирался рассказывать киллеру-репетитору, что это Тсунаеши. Ей и без Вонголы хорошо.

— Я не хочу доставлять ему неприятностей, расслабься, даже не обмолвлюсь словом. — Усмехнулся Реборн, прекрасно понимая настороженность ученого, про себя решая спихнуть все на него, мол, нашел решение, тем более что это отчасти правда.

— Тогда зачем?

— Поблагодарить. — Однако увидев столь явный скепсис на лице Грозы, примирительно поднял ладони и пояснил — Ладно, у него очень теплое пламя. На Луче похоже. Кстати, ты кажется, вырос!

— Есть немного. — Верде встал и пошел в лаборатории, Реборн спускался следом. — Ладно, ложись. — И именно эта фраза всегда ассоциировалась у репетитора с началом кошмара.

Спустя час он уже начал проклинать и Шахматоголового, что наложил проклятие, и Верде, за бесчеловечность. Однако когда он уже собирался начать сквернословить в сторону неведомого спасителя, ученый произнес заветные слова.

— Ну, как я и думал, раньше проклятие тянуло из тебя кучу сил, а сейчас этого нет, вот и непривычно. — Он выключил аппаратуру, Реборн оделся в привычный костюм и опустил полы, столь дорогой его сердцу, шляпы. — Над возвращением возраста я сейчас работаю.

— Ты ведь сообщишь? — произнес Реборн уже на выходе из помещения, прекрасно помня про способность Верде исследовать, что-либо на протяжении долгого периода.

— Может. — Отозвался ученый, уже уйдя в мир цифр.

— Ясно. Ладно, я ушел.

Однако столь ценное для Верде одиночество было прервано через несчастные три часа. На кромке защиты начал клубиться Туман и оттуда возник маленький ребенок в странной мантии. Он огляделся и переместился к обедающему ученому.

— Верде.

— О, Вайпер! — Удивленно воскликнул ребенок.

— Маммон.

— Как пожелаешь, — согласился с ним Верде, — что привело тебя ко мне?

— У нас есть колыбель изо Льда Предсмертной Воли, надо её разморозить, сколько хочешь?

— Краткость сестра таланта, да? — ухмыльнулся ученый, почему-то вспоминая злополучное сообщение, полученное им менее трех лет назад — Что ж, твои цепи.

— У меня есть еще две. — Согласился с ценой Туман.

— Отлично! Сегодня просто замечательный день!

— С чего вдруг? — Спросил Маммон, пока Верде собирал аппаратуру и Каймана.

— С утра пришел Реборн, ты бы видел выражение его лица, когда я сказал об удачно снятом проклятии! Теперь ты, столько новых подоп…хм, впечатлений — при этой фразе от одного из бывших проклятых младенцев полыхнуло странным коктейлем из удивления, неверия и еще чего-то. Он хмыкнул и припомнил странный обморок где-то с месяц назад. Однако упустить возможность приобрести компромат на Реборна он не мог, а потому…

— Готов купить фотографию.

— Лучше, дарю! — Ухмыльнулся при этой фразе Верде, здраво рассуждая, что возможность изучить Лед Предсмертной Воли этого стоит. — Тебе с какого ракурса?

— Со всех.

— Без проблем. Я готов, веди.

Спустя два часа после начала обследования колыбели Занзаса, за которые весь офицерский состав Варии, напряженно следил за действиями Верде, ученый был готов вынести предварительный результат.

— Итак. Для разморозки нам понадобится обладатель чистого пламени Небес, и кое-какая аппаратура.

— То есть? Про Пламя. — Уточнил Скуалло, начиная в уме перебирать нейтральные семьи, готовые им помочь.

— Чистое, Небесное, сильное. Обладатель должен желать вам помочь добровольно.

— Каваллоне? — Спросил Луссурия, припоминая связь Дино и Скуалло.

— У него с Солнцем. — Отверг данный вариант Супербия

— Джиглио Неро? — спросил Леви-А-Тан, готовый ради босса расстаться с зарплатой до конца жизни.

— Откажется, ши-ши-ши, и настучит Тимотео. — Высказался Бельфегор. Его кивком поддержал Маммон.

— Савада? — Припомнил дружественное к ним отношение главы CDEF, Гроза Варии.

— Занзас нас убьет, а Савада сдаст Тимотео. — откинул данный вариант Скуалло Супербия.

— Верде? — Обратился к ученому Маммон.

— С тебя дать мне возможность изучить последствия снятия проклятия. — Сразу назначил он цену.

— По рукам. — Скрепя сердце согласился Туман, а офицерский состав попрощался с зарплатой до конца года.

— Тсунаеши Инганномотре, провинция Бари, Альтамура. Донна Инганноморте.

Рим, недалеко от Аогостино Джемелли.

Молодая девушка задумчиво стояла около статуи на входе в поликлинику и кого-то искала взглядом.

Реборн, удивленно посмотрел на нее и припомнил, что она одна из учениц Верде. Подойти к ней без Дино, на плече которого он сидел, не представлялось возможным, а значит, следует их познакомить. Верде с посредственностью не общается.

— Итак, мой ученик, ты должен подойти вон к той сеньорите и внимательно следить за ходом нашего разговора.

— Зачем? — Удивленно спросил Каваллоне.

— Действуй! Учись Никчемный Дино.

— Можно ли сделать юной леди комплимент? — Обратился ребенок, сидящий на плече у молодого парня, к шатенке.

— Дон Реборн? — Удивленно воскликнула Тсунаеши и улыбнулась. — Приятно снова встретиться с вами.

— Взаимно сеньорита Инганноморте, — Спрыгнув вниз, поклонился ребенок, — просто сеньор Реборн. Позвольте представить вам моего ученика Дино Каваллоне, наследника семьи Каваллоне. — Он указал на своего подопечного.

— Приятно познакомиться, я Тсунаеши Инганномотре, глава семьи Инганноморте. — Слегка кивнула, как равному, девушка.

— Да? — Удивление на лице Реборна, вновь занявшего место на плече парня, было вежливым.

— Вот уже три месяца. — Удовлетворила его любопытство с тонкой улыбкой Тсунаеши.

— Я не слышал о вас.

— Ничего удивительного. — Произнесла девушка и вновь начала блуждать взглядом по толпе.