Наледь

- Был... Теперь я припоминаю эту поездку. Я еще критиковал вас за то, что слишком далеко отнесли поселок от рудников. Большие расходы придется нести на перевозку рабочих... Вот и предложил вам перенести поселок поближе. Предложил... Понимаете?

- Да, но потом был проект Синельникова, утвержденный совнархозом, возразил Зеленин.

- Совершенно верно. Мне докладывали потом, что поселок решили строить рядом с рудниками - удобнее.

- Там жить нельзя! - громко сказал Воронов. - И я остановил это строительство.

- Одну минутку, - Мясников нажал на кнопку звонка.

Вошла высокая худая секретарша в черном костюме.

- Пригласите ко мне Пилипенко.

- Почему же там нельзя жить? - спросил Мясников у Воронова после ухода секретарши.

- Ущелье очень сырое, до августа месяца держится в нем наледь, и солнце бывает часа три в сутки. Потом, строительство поселка обойдется в том месте слишком дорого.

Мясников покачал головой.

- Значит, строят по моему распоряжению. Интересно... очень.

В кабинет без стука вошел начальник Управления строительства Пилипенко. Он был высокий, очень моложавый, с белоснежными висками.

- Знакомьтесь. Строители из Тихой Гавани, - сказал Мясников.

- Знаю, - Пилипенко приветствовал их легким наклоном головы. - У меня сидит главный инженер Синельников.

- Они доказывают, что поселок возле рудников строить нельзя. Вот расчеты. Просмотрите. - Мясников подал ему папку с расчетами.

- Я уже знаком с ними, - сказал Пилипенко, мельком взглянув на расчеты. - Горняки, наши заказчики, прислали мне их вместе с жалобой. Правда, жалоба направлена в министерство, а мне копия.

- Вот как! Как же попали к ним эти расчеты? - спросил Мясников.

- Я им дал, - ответил Воронов. - Еще неделю назад.

- Однако вы разворотливый, - усмехнулся Мясников. - А что они в жалобе пишут? - спрашивал он.

- То же самое, что в расчетах. Пишут еще, что поселок попадет в зону силикоза, и воздух там будет загрязнен, вреден для здоровья, - отвечал Пилипенко, стоя как на строевой линейке.

- Н-да. - Мясников встал из-за стола. - Вот что, сегодня же свяжитесь с проектными отделами и немедленно создайте комиссию. Пусть хорошенько займутся этим делом. А выводы доложите мне.

- Слушаюсь, - сказал Пилипенко.

Мясников провожал посетителей до двери. Прощаясь с Вороновым, он задержал его руку.

- Ну как, строптивый? Доволен?

- Разумеется, - ответил Воронов.

- Вот так... Разберем, уладим.

В приемной Зеленин тронул Воронова и Дубинина:

- Смотрите, Синельников!

Главный инженер сидел возле стола и что-то на ухо нашептывал сухопарой секретарше. Она вытягивала к нему шею из широкого воротника, точно из хомута, и как-то заливисто, по-лошадиному, взвизгивала и смеялась. Заметив своих сослуживцев, Синельников даже бровью не повел - продолжал свое нашептывать. И они прошли мимо него, не окликнув, не поздоровавшись...

- Ну, а теперь и по маленькой пропустить не грешно, - сказал Воронов, беря под руку Дубинина и Зеленина. - Пошли в гостиницу!

- Не с чего веселиться, - возразил Дубинин. - Мне, по крайней мере.

- Чего это вы нос повесили, Михаил Титыч?

- Видал, как Мясников посмотрел на меня, когда узнал, что я не инженер, - сказал Дубинин. - То-то и оно. А мне совестно: сидишь как чучело. Ведь это мое дело разбирать - кто прав, кто виноват. И где поселок строить, где не строить... Но у меня багаж не тот. А на одном старании далеко не уедешь. Того и гляди, шею сломаешь и себе, и другим. Вот так-то. Ступайте пейте. А я в крайком схожу, в промышленный отдел. Попрошусь, чтобы освободили... С меня хватит!

- Но ведь мы вас избирали, - сказал Зеленин.

- Ничего, переизберете. - Дубинин насупился и тяжело, грузно пошел на выход.

- Черт возьми! - развел руками Воронов. - Товарищи называются. Неужто и ты мне не составишь компанию? Ведь это законное торжество... как фронтовые сто граммов. Мы их взяли с бою...

- Погоди веселиться. Смотри не прослезись, - сказал Зеленин. - Не нравится мне этот Пилипенко.

17

Комиссия была создана на другой же день под председательством Пилипенко и немедленно выехала на рудники. Делом этим заинтересовалась краевая газета, и к работе комиссии подключился ее собственный корреспондент Терехин.

Лукашин потребовал от Воронова письменного объяснения о причине простоя на рудниках. Воронов подал ему рапорт. В нем написал он и про горнорудничный поселок, и про массивы-гиганты, доказывал, что наблюдаются непроизводительные резервы и что отставание жилищных объектов ничем не оправдано. Синельников окрестил это заявление поклепом на весь коллектив и требовал строго наказать Воронова. Поговаривали, что сам Пилипенко остался очень недоволен резкостью Воронова. Корреспондент Терехин вернулся с рудников, прочел вороновский рапорт и явился к Лукашину.

- Здравствуйте, Семен Иванович! - шумно приветствовал он Лукашина от самого порога и, размашисто пройдя через кабинет, журавлем перегнулся над столом, с улыбкой выкинул руку.

Лукашин слегка приподнялся.

- Привет, привет советской печати! Садитесь. Чем могу служить?

- Да вот очерк собираюсь написать о вас, - сказал Терехин, усаживаясь в кресло. - Вы на счету, так сказать, примерного руководителя.

- Ну, что вы, деятель! Какой я примерный руководитель? Так, стараемся по малости.

- Как у вас с планом в этом месяце?

- В целом неплохо. Но участок Воронова не выполняет.

- Воронова? - удивленно спросил Терехин. - Вот оно что! А я только что читал его заявление о неполадках на стройке. Что вы об этом думаете?

- А что же тут думать? Я начальник... Вы послушайте, что об этом говорит коллектив.

В кабинет неслышно вошел предупрежденный секретаршей Синельников.

- Петр Ермолаевич! - сказал Лукашин Синельникову. - Вот корреспондент интересуется заявлением Воронова.

- Заявлением Воронова? - переспросил Синельников.

- Да. Это интересно и, по-моему, важно! - воскликнул Терехин, поздоровавшись. - Вы можете сказать что-либо поподробнее об этом?

Синельников отошел на два шага в сторону, заложил руки за спину и озабоченно потупился.

- Видите ли, я в этом деле, так сказать, лицо заинтересованное, - начал он, смущенно улыбаясь. - Мне трудно быть объективным, но я постараюсь. Воронов - человек новый в нашем коллективе, и вполне понятно, что многое видится ему в ином свете. Это - нормальное явление. Было бы более странным, если бы все непривычное для него он принимал безоговорочно. Ну-с, ближе к делу. Воронов решил, что мы быстрее можем двинуть жилье. Он отжал кое-какие резервы, попросил еще техники. Мы дали. Пожалуйста, как говорится, ему и карты в руки! Но эффект получился не тот. Он распылил людей и, попросту говоря, не выполнил плана. Вы понимаете, разумеется, что не можем мы по примеру Воронова снимать людей с основных производственных объектов и ставить на жилье. Мы просто оголим участки и завалим план.

Терехин сделал несколько пометок в блокноте.

- Собственно, Воронов на этом и настаивает в своем заявлении. Судите сами!

- Да, интересно... Ну, а насчет рудничного поселка? - Терехин смотрел на Синельникова.

- Несколько месяцев управление совнархоза и мы - проектировщики выбирали место для рудничного поселка. Чем мы руководствовались? Естественно, близостью к рудникам, а стало быть, малыми затратами, связанными с перевозкой рабочих. А Воронов предлагает вернуться к старому проекту. За пятнадцать километров возить горняков на работу! И это называется создать удобства! А с какими расходами будут связаны перевозки? Они в копеечку будут обходиться государству. Тут, видите ли, еще одно обстоятельство следует учесть: около рудников условия для строительства более трудные, чем в Солнечном. Воронов столкнулся с грунтовыми водами, ну и забил тревогу.

- А что вы скажете о массивах-гигантах?

- Здесь Воронов прав в том, что мы пошли на сооружение дорогостоящих коробов. Но зато потом, при бетонировании головы пирса, мы не будем делать опалубки, и эти короба нам позволят на десять дней сэкономить время. Как видите, расходы окупаются.