Страница 54 из 57
Обыкновенно скатывающийся садился на санки впереди, имея ноги с коньками на льду и управляя ими. Дама становилась на колени сзади на подушку саней плотно к кавалеру и руками держалась за его плечи. Из великих княгинь посещали каток, кроме Марии Павловны, еще Елизавета Федоровна, Елизавета Маврикиевна, Александра Георгиевна. Иногда скатывались с горы по двое и по трое саней рядом, тогда, чтобы сани не разъехались, приходилось держаться крепко за руки и регулировать коньками скорость, чтобы все сани шли одной скоростью. Это было довольно трудно, так как и сани, и скатывавшиеся бывали, конечно, разного веса. Я очень любил скатываться таким образом, и мы это проделывали очень часто с Галлом, гусаром, дамами, при этом были княжна Голицына, на которой он потом женился, и Милютина – племянница фельдмаршала. У меня даже сохранилась фотография, где мы сняты вместе в момент спуска с горы.
Я тоже очень любил скатываться с горы с дамой, стоя на коньках, держась за руки. Это было очень приятное чувство, сознавать всю ответственность за даму и, крепко держа ее за руки, движением руки регулировать скорость. Не все дамы и барышни решались на такой спуск, который, конечно, был довольно рискован, надо было очень твердо стоять на ногах.
Как-то раз я приехал на каток, и дочь английского посла Miss Монсон, увидя, что я два раза скатился на коньках с M-lle Ребиндер очень удачно, попросила меня скатить ее. Мне и в голову не пришло спросить ее, хорошо ли она катается, хотя я ее видел первый раз на катке, и сказал, что мне это доставит большое удовольствие. Но как только мы начали спускаться, я сразу почувствовал, что она плохо стоит на ногах, и я делал неимоверные усилия, чтобы поддержать ее, сам тормозя насколько мог. Но в самом низу горы, когда всегда происходит толчок, нога у ней совсем подвернулась, и как я ей ни старался помочь стать на коньки, она затормозилась и свалилась, а я отлетел от нее в сторону. Это было одно мгновение. К счастью, обошлось благополучно. Потом оказалось, что она третий раз только надевает коньки.
Катанье в Тавриде, как назывался Таврический сад, было одним из самых лучших удовольствий, гораздо приятнее всяких вечеров. Иногда устраивали длинный поезд из 8–10-ти саней друг за другом, иногда скатывались на большом матраце, который был прикреплен к обледенелым доскам. Все это возбуждало и веселило в то время очень. Под горой была небольшая комната, где была всегда закуска от двора, можно было согреться, выпить рюмку мадеры и закусить бутербродом. Обыкновенно на каток собирались часа в 3–4 и катались до 6-ти. Сезон в этом году был очень длинный, так как Пасха была поздняя, 24 апреля, веселились вовсю, вечера и балы следовали друг за другом.
Так как очень много наших офицеров бывало на всех балах, то мы, офицеры полка, решили со своей стороны устроить бал в офицерском собрании и пригласить все высшее общество и двор, не исключая конечно, близких родных офицеров. Великий князь одобрил очень эту мысль, и мы устроили бал на славу. Чудное помещение собрания на Миллионной, бывшая квартира командира полка, дало нам эту возможность. Великая княгиня Елизавета Федоровна, как жена командира полка, была хозяйкой бала и принимала гостей.
Была вся царская фамилия, высшее общество, всех приглашенных было до трехсот, танцевало 50 пар. Ужинали внизу в бывшем собрании. Лент, цветов было масса, цветы были выписаны все из Ниццы – масса сирени, анемоны, гвоздики, розы на длинных стеблях, фиалки – все дамы уезжали прямо нагруженные цветами. Красиво было изумительно. Кроме того, за мазуркой раздавали дамам порткарт полковых цветов,[209] вышитые золотом (полковое шитье на воротниках у офицеров), а также булавки для шляп в виде штыка винтовки с надписью: «Преображенцы – на память о бале» и дата. Кавалеры получили портсигары тоже с выгравированными надписями.
Танцы затянулись до четырех часов ночи, было очень много оживления, дирижировал Адлерберг, я ему помогал.
Строевая моя служба шла хорошо, я опять заведовал новобранцами. 6-го февраля заболел мой ротный командир, и приказом по полку мне велено было вступить в командование ротой, так как Гарденина, моего товарища, который был старше меня, тоже не было «на лицо». В роте был еще офицер последнего выпуска Ванновский, сын военного министра. Это был не особенно ретивый офицер, и мне с ним было нелегко. Он заведовал старослужащими и ротной школой.
20-го февраля на Дворцовой площади состоялся парад в высочайшем присутствии. В это время Гарденин вернулся из отпуска и вступил в командование ротой, я на параде шел за полуротного впереди 1-й полуроты.
В конце февраля скончался старик император Вильгельм I, всем офицерам приказано было надеть траур на левый рукав и носить в течение 4-х недель. Балы при дворе были отменены. Великий князь Владимир Александрович был командирован представителем государя на похороны Вильгельма I.
14-го марта в приказе по полку[210] было отдано, между прочим, следующее: «Умершего в Николаевском военном госпитале рядового 4-ой роты Илью Рожкова из списков полка исключить, а для перевозки тела покойного из означенного госпиталя в собор Спаса Преображения для отпевания, нарядить от нестроевой роты погребальные дроги, которые прислать к госпиталю завтра к 6.30 утра.
Для отдания чести телу умершего нарядить от 4-ой роты следующую по уставу команду (1-е отделение в 6 рядов) под наблюдением подпоручика Джунковского.
Команде согласно пункта 3 (§ 3) приказа по полку, от 5-го октября 1887 г. прибыть к собору Спаса Преображения завтра к 8.30 утра. Одетыми быть в парадной форме.
Отпевание будет совершено за раннею обеднею, которая начнется в 7.30 утра.
В остальном во всем руководствоваться приказом по полку от 5-го октября 1887 г.».
4-го мая я был в карауле на Сенной площади, арестованных офицеров не было, так что никаких беспокойства для меня не было.
На Пасху великий князь Павел Александрович, числившийся в полку, был произведен в полковники, а великий князь Петр Николаевич в штабс-капитаны.
В начале июня мы выступили в лагерь, а 17-го июня в полк вновь на службу вступил наследик цесаревич, но уже в чине штабс-капитана и не младшим офицером, а командиром роты Его Величества.
Мы были очень счастливы и торжественно встретили его. Генерала Даниловича – его воспитателя, на этот раз не было с ним.
23-го он был назначен дежурным по полку, я помощником к нему, о чем было отдано в приказе. <…>[211]
Наследник удивительно был мил и любезен, он несколько раз приходил ко мне на переднюю линейку, где я сидел в дежурной палатке, предлагал мне пойти к себе в барак, что он посидит за меня. Когда же я его очень поблагодарил и отказался, то остался у меня, предложив сыграть в домино. Он себя так же просто и мило держал, как в прошлом году, только заметна была большая самостоятельность и уверенность.
У моего брата, который в это время жил в Харьковской губернии, родился сын Георгий, брат мой сообщил мне эту свою радость, прося быть его крестным отцом, чему я был очень рад, но уехать из лагеря я не мог, пришлось быть только заочным.
18-го июля в приказе по полку было отдано:[212]
«На этой неделе будут произведены ученья впереди лагеря по военному составу, для чего из каждого батальона составить одну роту по военному составу, имея 96 рядовых в роте, при фельдфебеле, 20-ти унтер-офицерах, каптенармусе и жалонере, причем взводы формируемых в каждом батальоне рот составлять из людей одной и той же роты по порядку.
Батальоном командовать капитану графу фон – Пфейлю.
Ротами командовать:
1-й ротой штабс-капитану его императорскому высочеству государю наследнику цесаревичу и великому князю Николаю Александровичу…
Находиться в строю и командовать:
209
Бумажник для визитных карточек и т. п. красного и зеленого цвета.
210
Приказ по л. – гв. Преображенскому полку № 74 от 14 марта 1888. (ГА РФ. Ф.826. Оп.1. Д.39. Л.78) опущен. – Примеч. ред.
211
Приказ по л. – гв. Преображенскому полку № 144 от 23 мая 1888 (ГА РФ. Ф.826. Оп.1. Д.39. Л.78 об.) опущен. – Примеч. ред.
212
Полный текст приказа о л. – гв. Преображенскому полку № 200 от 18 июля 1888. (ГА РФ. Ф.826. Оп.1. Д.39. Л.81) опущен. – Примеч. ред.