Убийца теней

Ярла направилась к куче веток под стеной, нащупала щербины в камнях и стала взбираться. Но раз всё-таки оглянулась через плечо. Не вернулось ли это… видение? Но никто не вернулся, и даже луна спряталась, сгустила ночь.

2. Отступник

В библиотеке лореттского братства Священного Знака было пусто. Наконец-то! Лорк последние два дня ждал этого момента, и всё никак не удавалось его уловить. Отец библиотекарь вечно здесь, ходит между полок с книгами, поправляет, переставляет, или за своим столом перебирает книжные стопки, переписывает в толстые тетради заглавия и имена авторов. К Лорку библиотекарь относится хорошо, лучше многих других – от этого чувство вины ещё сильнее. Но не признаваться же, когда речь о таком проступке идёт… Нет, нельзя. Нельзя, чтобы отец библиотекарь заподозрил неладное. Ни он, никто другой. Другие братья тоже бывают тут, особенно из тех старших, которым позволено не только во внешний, но и во внутренний зал входить свободно. Библиотека-то богатейшая, случается, и иногородние сюда за какой-нибудь книгой приезжают.

Но младшим, таким как Лорк, только во внешнем зале можно бывать. Чем Лорк в эти последние дни и пользовался: зайдёт, потопчется для виду, как будто ему нужно что, и удалится потихоньку, стараясь лишнего внимания не привлекать. Опять не повезло, полно народу… Локоть плотнее к боку прижимает, чтобы, не приведи судьба, не вывалилась на пол недозволенная, запретная ноша, под рясой упрятанная.

Пока читал эту ношу-то, книгу то есть, чего не передумал: вот задумает отец библиотекарь как раз теперь порядок во внутреннем зале наводить, да и заметит, что пропал такой-то том… Вроде, и мало вероятности, что сходу, вдруг обнаружится пропажа – а всё равно страшно. Начнут доискиваться, в кельях шарить, найдут…

Но напрасны оказались страхи. Не всполошился никто, не сделали обыска. И такого же момента, как в прошлый раз, когда эту книжку с полки вытянул, дождался Лорк. Но тогда, в прошлый раз, случайность это была. Он во внешний, всем доступный зал шёл, по грамматике одно сочинение взять. И вот – нету в библиотеке никого… Во внутренний-то зал пошёл для того, чтобы глянуть, не там ли отец библиотекарь. Не там… Ну и не смог побороть искушения. Приблизился к полкам. И разбежались вдруг и глаза, и мысли. Почему прячут эти книги почти от всех? Почему только редким из старших братьев можно их читать? «Философия слов», «Девять искусств», «Единство противоположного»… Чего такого тайного в этих сочинениях? И потянулась рука – а сердце так и заколотилось в груди. Кажется, на всю жизнь запомнил, как било в тот вечер закатное солнце в большое витражное окно с изображением благого Правобережного мира, как синие, зелёные и золотые лучи сквозь цветное стекло текли, как в них пылинки танцевали… Точно крошечные, с огромного расстояния видимые невесомые духи. Только вот какие? С Правого Берега, или с противоположного?..

И запах тоже в память врезался: книжная пыль, старые страницы из бумаги и пергамента, переплёты из тиснёной кожи, позеленевшая медь узорных углов и замков, которыми некоторые сочинения замкнуты. Запах библиотеки. Словно опьянил он… И тянется рука, колотится сердце, и колени от страха дрожат: вот-вот послышатся шаги за спиной, войдёт кто-нибудь. Но никто не вошёл. И книга в руке…

Там, в библиотеке, не успел Лорк рассмотреть, что схватил. Не достало выдержки спокойно поглядеть да разобраться. Сунул за пазуху и чуть не бегом прочь бросился.

И у себя-то в келье не сразу вынуть решился, всё оглядывался, как будто воочию ожидал за плечом левобережного духа увидеть. Теперь уже не крошечного, а в полный рост, такого точно, какими их на поучительных картинках рисуют, со зверской харей, с рогами, косоглазого…

Но не было и духа. Никого не было. Достал Лорк книгу, начал читать. «Ложные философские и религиозные учения, заблудшими народами Востока и Юга измышленные и исповедуемые» – это название. Марвен Путешественник – автор.

Тут уж не задуматься нельзя: почему во внутренний зал поместили эту книгу? Написано ведь: «ложные учения». Чего плохого от того, что братья, даже младшие, как он, Лорк, прочтут и узнают: вот эти вот учения – ложные? Всё равно известно всем, что у народов, в пустыне Алнааре и дальше, за ней, живущих, и у тех, которые на Южном континенте – другие верования. Но подсказало внутреннее чутьё, в чём тут дело. Уж больно подробно в книжке все эти учения описаны. Не опасаются ли первый и вторые священники, что, вот, прочтут младшие братья и решат, будто эти учения правильные, а ложная – как раз двухбережная вера? Нелепая, смешная даже мысль, но чем иначе объяснить?..

Смешная мысль. Но и страшная. От неё Лорка холод пробрал, и такие угрызения мучить начали, что сейчас же хотел в библиотеку бежать и покаяться в своём грехе. Библиотекарь Скейс – человек добрый… Но следом ещё худший страх ворвался в душу: добрый-то добрый, но что, если не посмеет такое «покаяние» скрыть, расскажет отцу Воллету? Что будет тогда?..

Так, терзаясь виной, книгу и прочёл. Быстро, за две ночи. А дальше – надо на место возвращать. Стал в библиотеку бегать, как только свободное время между учёными занятиями, которые все младшие братья посещать обязаны, да общими молитвами выдастся. Книгу под одеждой таскал, привязанную верёвкой и локтем прижатую – того и гляди заметят… Но, к счастью, не очень толстый труд Марвен Путешественник написал, а ряса двухбережного брата свободная, широкая.

И вот – неужели, наконец, нужный момент? Неужели опять никого, и вышел библиотекарь, дверь не заперев, на строгий запрет, братьям внушаемый, понадеясь? Но запрет запретом, а если бы надолго вышел, всё равно запер бы. Значит, вот-вот вернётся. Как в прошлый раз. В прошлый – едва от дверей библиотеки на несколько шагов отошёл Лорк, по лестнице стал спускаться – библиотекарь ему навстречу. Задержался бы Лорк между книжных полок, отец Скейес его там и застал бы… Вот и теперь немедля действовать нужно. Хоть куда книгу сунуть, пусть не на то самое место, где брал – потому что не вспомнить в точности, где. Пускай потом доискиваются, кто переставил. Его, Лорка, вину никто не докажет тогда.

На цыпочках, не дыша, но быстрым шагом прошёл Лорк из внешнего зала во внутренний. Дрожащими руками книгу из-под рясы вытащил, стал между другими совать – не лезет, пошире надо освободить место… Бросилось вдруг в глаза название соседнего тома: «Житие святого Ферранонта». Уж не того ли это Ферранонта из Верэры, которого сперва как святого почитали, а потом еретиком сочли и из списков святых вычеркнули? А это житие тогда ещё написано, когда он в списках числился? Словно против воли потянулся Лорк к этой книге, сочинения Марвена ещё не поставив, и обе на пол полетели. И – шум ли этот помешал, или не в шуме дело, а в том, что умеют некоторые люди беззвучно ступать…

Голос из-за спины. Как гром с ясного неба? Нет, что там гром. Хуже. Хотя негромкий совсем. Но такой резкий, жёсткий, железный, стальной голос:

– Лорк?..

Узнал он этот голос. Как не узнать… Узнал, и не страх, не ужас, а высшее, потустороннее чувство какое-то Лорка к месту пригвоздило. Точно молния небесная ударила, от макушки до пяток пронзив, только незримая молния. Так и застыл лицом к полке.

– Лорк, посмотри на меня.

Повернулся. Как же первому священнику обители не подчиниться?

Глаза отца Воллета из-под низко надвинутого капюшона, из тени смотрели без гнева и даже как будто с сожалением.

– Разве тебе неизвестно, что во внутренний зал библиотеки входить нельзя?

– Известно, отец Воллет… – Лорк сам удивился, как смог это произнести. Как смог произнести хотя бы что-то. Казалось, вмиг пересохший язык прилип к нёбу и никогда уже не пошевелится.

– Нельзя никому, кроме узкого круга доверенных братьев, которые наверняка могут отличить добро от зла, – продолжал Воллет, как бы не расслышав слов Лорка. – А ты к этому доверенному кругу никак не относишься.

Воллет возвысил голос – не до крика, а до какого-то металлического звона. Он был единственным известным Лорку человеком, которому удавалось говорить вот так. Лорк невольно сделал шаг назад и упёрся спиной в книжные полки. Дальше отступать было некуда.