Страница 10 из 68
Хотя Россия больше не вызывает у широкой немецкой общественности такого интереса, как раньше, ясной целью ЕС и представителей её гражданского общества на годы вперёд останется стремление привить этой стране демократические ценности, перенести на неё либеральную западную модель. Европейцы убеждены, что распространение демократии на непосредственных соседей служит целям собственной защиты. Считается, что демократические системы не воюют между собой. В отличие от Китая Россия считается частью европейского континента, и поэтому в вопросах демократии Запад требует от Москвы гораздо большего, чем от Пекина. Перенос ценностей, однако, не должен переродиться в политику двойных стандартов, так как и на Западе существует политический цинизм, признающий эти ценности лишь до тех пор, пока они не сталкиваются с собственными интересами, или же скрывает под нормативным обличием продвижение собственных интересов (Der Spiegel).
Советский Союз практиковал политику двойных стандартов par excellence. Двуличие советских дипломатов стало притчей во языцех. Что было позволено одному, было запрещено другому — решающим было то, на чьей стороне право на толкование и реальная сила. Сегодня Запад относится к России с высокомерием. У него лучшая система ценностей, и он может гарантировать своим гражданам более комфортную и полноценную жизнь. Запад презирает Россию, потому что она одной ногой увязла в социализме, а другой — в не менее неприемлемом диком капитализме.
Специальный уполномоченный по немецко-российскому сотрудничеству в сфере общественности при правительстве Германии Андреас Шокенхофф (ХДС) серьёзно воспринимает упрек в предвзятом отношении к России. Запад забыл, насколько тернистым был его собственный путь к демократии и как невообразимо трудно далась России тройная трансформация из империи, планового хозяйства и тоталитарной системы в демократию и рыночную экономику. Мартин Хоффманн, исполнительный директор германо-российского форума, считает критику Запада по поводу дефицита демократии в России догматичной. Если бы Евросоюз на собственной шкуре испытал такую экономическую катастрофу, какую испытала Россия в 90-х, то и в его демократической системе произошли бы сбои.
Россия всего 20 лет живет без коммунизма. Демократия должна там прижиться. Через 20 лет после поражения Германии во Второй мировой войне в ФРГ тоже еще не сформировалось настоящее гражданское общество. «Дело Шпигеля» выявило посягательства государства на свободу печати, на вершине власти страны незыблемо стояла одна партия, правительство пыталось ввести закон о чрезвычайном положении против студенческих протестов, во время стычек между полицией и демонстрантами были жертвы, вплоть до 1963 года в Бонне власть находилась в руках бессменного канцлера, а Баварией непрерывно управляет Христианско-социальный союз (ХСС).
Самым ярким примером политики двойных стандартов стал конфликт из-за Косово. Признание Западом независимости Косово Москва осудила как нарушение международного права, который ставит примат территориальной целостности государства над правом народа на самоопределение. Почему Косово получило право на самостоятельность, а стремящиеся к независимости республики Грузии — Абхазия и Южная Осетия — нет?
Разумеется, Россия тоже использует двойные стандарты, в особенности по отношению к своим слабым соседям. С одной стороны, за криминальные махинации в процессе приватизации в 90-е годы Кремль наказал Ходорковского, а с другой — оставил безнаказанными других олигархов, действовавших по тому же принципу. Россия провозглашает ценности и убеждения, которые зачастую носят лишь декларативный характер. И, естественно, Россия действует сугубо в собственных интересах.
Еще одной проблемой, разделяющей Россию и Запад, является разное прочтение европейской истории. В 2010 году Клуб «Валдай» (собрание известных иностранных и российских экспертов, специализирующихся на изучении внешней и внутренней политики России) провёл ежегодную конференцию на туристическом теплоходе. Три дня судно бороздило воды севернее Санкт-Петербурга. Снаружи лил дождь как из ведра, однако в главной каюте корабля члены клуба горячо спорили друг с другом. Историк Ричард Пайпс выдвинул аргумент о том, что авторитарным мышлением Россия обязана длительному влиянию татаро-монгольского ига, что и выработало у нее иммунитет против западной демократии. Три дня продолжалась дискуссия, еще раз показавшая, насколько эмоционально переживалась Россией история XX столетия — она должна была вызывать гордость и быть одним из формирующих факторов новой идентичности россиян в XXI веке.
Все же, очевидно, что историю можно использовать в качестве оружия. Некоторые постсоветские республики не упускали случая выставить себя в трагической роли жертвы и, играя на жалости, получить от Запада признание и гарантии защиты. Корабль качался на высоких волнах Ладожского озера, стулья и столы опрокидывались, однако горячий спор продолжался. Русские чувствовали, что некоторые европейские государства хотят присвоить себе их победу над гитлеровской Германией во Второй мировой войне. Как известно, благодаря достигнутому успеху СССР стал второй сверхдержавой, имеющей постоянное место в Совете Безопасности ООН. Россия до сих пор отождествляет себя с этим советским наследием. Большинство россиян уверены, что СССР победил Гитлера без поддержки союзников. Эта победа «навечно» узаконила советскую власть, по мнению социолога Льва Гудкова. Во времена перестройки милитаристский пафос улёгся, Россия стала рассчитывать на интеграцию с Западом. После тяжелых 90-х в массовом сознании снова возродилось стремление к восстановлению потерянной империи. При этом каждый реально мыслящий русский должен бы отдавать себе отчет в том, что, кроме победы во Второй мировой войне и полета Юрия Гагарина в космос, Россия вряд ли может записать в актив достижений страны в XX столетии что-либо еще.
Почему Россия не просит прощения за 45-летнюю оккупацию Восточной Европы и не признает, что потерпела поражение в холодной войне точно также, как нацистская Германия во Второй мировой? Не звучит из уст российских лидеров и признание вины в насильственном внедрении коммунистического режима в государствах Варшавского договора, так как это может повлечь за собой требования компенсации и, в конце концов, привести к отождествлению национал-социализма с коммунизмом, что, в свою очередь, умалит значение победы России во Второй мировой войне. Между тем, Ленин и Октябрьская революция забыты, и Россия уже считает себя жертвой досадного коммунистического эксперимента в истории человечества. С другой стороны — и это не может не беспокоить — Россия не покончила со сталинизмом. До сегодняшнего дня для половины россиян Сталин — позитивная фигура в российской истории. О его заслугах ведутся бесконечные дискуссии, возмущается газета Siiddeutsche Zeitung, зато о жертвах советского ГУЛАГа, кроме организаций по защите прав человека, никто не заикается. То, что Сталин подверг репрессиям и приказал уничтожить в массовом порядке сначала старую интеллигенцию, дворянство, духовенство, зажиточных крестьян, а после них новую советскую элиту, лучших военных и учёных и даже вернувшихся живыми военнопленных, было стерто из памяти. Ведь Сталину всего за 30 лет удалось из отсталой аграрной страны, пахавшей с плугом, создать сверхдержаву с ядерным оружием. Скорее всего, не самой личностью Сталина так очарованы русские, а мифом о всесилии этого тирана. Только незначительная часть россиян сегодня готова к покаянию и национальному примирению. Основная же масса отклоняет саму мысль активного переосмысления прошлого по примеру послевоенной Германии.
Немецкий историк Кристиан Майер может согласиться с таким отношением. В человеческой истории не память, а забвение часто становилось лучшим лекарством. Так было и в Испании после диктатуры Франко. Переосмысление прошлого вызывало чувство мести, вновь порождающее месть. Майер считает, что одновременно с перемирием необходимо «прописать» забвение и прощение. Германия после 1945 года выбрала, хоть и не без труда, путь искупления и незабвения гитлеровских преступлений. Возможно, было бы слишком требовать от России активного воспоминания прошлого после того, как она совсем недавно освободилась от тоталитаризма. Несмотря на это правозащитный центр «Мемориал» взывает к Кремлю как можно скорее воздвигнуть памятник миллионам жертв сталинского террора. Такой жест мог бы вызвать уважение за границей. Медведев выразил обеспокоенность по поводу того, что 90 % российской молодежи не может назвать ни одного имени тех мужественных людей, которые в советские времена восставали против репрессий. По мнению журналиста Андрея Золотова, российское общество все еще находится в состоянии «холодной гражданской войны». Трудно найти консенсус в вопросе обращения с тяжелым наследием прошлого. Сотням тысяч потомков жертв сталинизма противостоит такое же число людей, чьи предки во времена Сталина играли роль палачей. Так же тяжело даётся преодоление прошлого Путину и Медведеву. Оба принадлежат к так называемой «красной аристократии»: дед Путина работал в аппарате Сталина, а дед Медведева, будучи партийным активистом, участвовал в насильственной коллективизации крестьян.