Страница 58 из 217
Калитка оказалась не заперта, он вошел и по-хозяйски задвинул за собой засов. В темном туннеле аллеи еще крепче казался горьковатый аромат эвкалиптов, из-за густых зарослей жимолости просвечивали огни дома и слышалась музыка — Беба, очевидно, сидела у радио.
В ответ на его звонок где-то в комнатах басовито залаял Макбет. Музыка тотчас же оборвалась.
— Кто там? — раздался через несколько секунд настороженный голос Бебы.
— Это я, шери, — со стукнувшим вдруг сердцем отозвался Жерар. — Я ведь обещал, вот и приехал…
Голос за дверью ахнул, послышалась торопливая возня с запором, и Беба повисла у него на шее — ему пришлось внести ее в холл. Макбет, рассвирепевший не на шутку, прыгал вокруг с оглушительным лаем, гремя ошейником и норовя ухватить пришельца за брюки.
— Да хватит тебе! — крикнул наконец Жерар, оторвавшись от Бебы. — Куш, Макбет! Ты что, не узнаешь, что ли? А ну, поди сюда… Поди сюда, Макбет, ну довольно, довольно…
Пса с трудом увели в столовую и там успокоили соединенными усилиями, убедив в добрых намерениях позднего гостя. Гладя дога между ушей, Жерар поднял голову и посмотрел на сияющую от радости Бебу. В своей черной с золотом пижаме она выглядела сейчас еще соблазнительнее, чем он представлял ее себе двадцать минут назад.
— Если бы ты позвонил, Херардо, — тараторила она, хлопотливо и бестолково накрывая на стол и роняя то нож, то салфетку, — я бы выехала тебя встретить…
Жерар подошел к Бебе сзади и обнял ее, поцеловав в затылок.
— Незачем было меня встречать, я отлично прогулялся, подышал воздухом. У вас тут был сильный дождь?
— Пусти, Херардо, пусти, погоди минутку… Дождь? О да, был страшный ливень, часов с двух, как раз во время сиесты… Я так чудно поспала, под дождь всегда хорошо спится. Ты что хочешь на ужин?
— Тебя, — улыбнулся он. — Тебя, и ничего больше.
— Хорошо, но поужинать ты должен. Серьезно, Херардо, что тебе приготовить?
— Ну, если уж тебе так хочется повозиться на кухне, то сделай омлет из двух яиц и завари кофе, побольше и покрепче. Донья Мария уже спит?
— Наверное. Ничего, я приготовлю все сама…
Жерар прошел в свою комнату, разложил вынутые из саквояжа вещи — туалетные принадлежности, жестянку табака, несколько книг, потом принял ванну и переоделся.
В столовую он вышел в домашней куртке серого сукна с темно-синими шелковыми отворотами, которую обнаружил в своем шкафу, — очевидно, это был подарок.
— Нравится? — улыбнулась Беба, входя с подносом и оглядев его. — По-моему, тебе идет.
— Слишком уж шикарно, пожалуй? Ну, садись, садись, я проголодался…
— Одну минутку, я нарежу томаты…
Жерар улыбнулся — то же меню, вкусы Бебы не изменились. Ни в еде, ни в музыке: из гостиной доносились приглушенные вопли джаза.
— Ты все же слушала бы хоть иногда что-нибудь приличное, — сказал он Бебе.
— Ладно, когда-нибудь послушаю, — согласилась та. — Садись, Херардо, все готово…
Они сели друг против друга, разделенные полированной поверхностью стола, в которой отражалась старомодная хрустальная люстра. Прожевав несколько кусков, Жерар решительно поднялся и перенес свой прибор к Бебе, усевшись рядом с ней.
— Так-то лучше, — пробормотал он, — а то сидим, как на приеме у господина президента. Ну, рассказывай, как живешь…
Они расправились с омлетом и помидорами, болтая о всякой всячине. Беба рассказала о своих прогулках по окрестностям, о дружбе Макбета с уродливым приблудным котенком, которого назвали Дон Фульхенсио, о том, что часто помогает садовнику. За кофе она задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:
— Ты надолго, Херардо?
— Видишь ли, — непринужденно сказал он, разглядывая что-то в своей чашке, — вообще да. Но приблизительно через недельку мне придется съездить на некоторое время в одно место. А потом вернусь уже насовсем! — Он поднял голову и подмигнул внимательно глядевшей на него Бебе: — Вот так, шери.
Та ничего не ответила и в свою очередь опустила глаза.
— А мне… нельзя с тобой? — спросила она, помолчав.
Жерар спокойно допил кофе.
— Просто нет смысла, — сказал он, ставя чашку. — Ничего интересного, деловая поездка, тебе будет скучно. У тебя ведь здесь больше возможностей развлекаться… Совсем рядом с городом, и машина в твоем распоряжении.
Беба сразу поняла намек. Европейская женщина на ее месте, скорее всего, тут же рассказала бы о разговоре с Ларральде, и все стало бы ясным и понятным; Беба этого не сделала. То, что муж ничего не спрашивает у своей жены о мужчине, с которым она встречается за его спиной и с которым он видел ее собственными глазами, было для нее, аргентинки, попросту непостижимо. Не зная, что и думать о поведении Херардо, она совершенно растерялась и замолчала.
Жерар подпер кулаком щеку, покручивая пустую чашку. В соседней комнате хрипло ревел Луи Армстронг, и оттого, что приемник был приглушен, голос его казался особенно неистовым. Нет никакого сомнения, между Элен и Ларральде что-то происходит. Почему она ни слова не говорит о той встрече? Что ж, видимо, он не ошибся…
Жерар вздохнул и встал из-за стола.
— Посидим еще? Или ты…
— Нет-нет, спать мне не хочется.
Беба кликнула Макбета и вышла в гостиную. Жерар подтащил к пустому камину два кресла, усадил Бебу и сам сел напротив, закурив трубку.
— Не жалеешь, что переехала в деревню? — спросил он, потрепав улегшегося между ними Макбета.
— Нет… почему же? Летом здесь хорошо…
Они помолчали. Потом Жерар сказал:
— Ты что-то вдруг загрустила, шери. В чем дело? У тебя какие-нибудь… неприятности?
У Бебы заколотилось сердце. Если он что-то подозревает, то почему не спросит прямо? Ясно, она ему уже не нужна, если он даже не дает себе труда поинтересоваться, с кем она встречается в его отсутствие…
— Нет… какие же неприятности? — Она взяла щипцы и принялась сбивать золу с обгорелого полена в камине. — Никаких неприятностей у меня нет…
— Ну, я просто спросил. А знаешь, эти кресла не особенно удобны. Ты бы купила что-нибудь более современное, я видел недавно занятное кресло в одном магазине на Чаркас…
Разговор перешел на пустяки. О том, куда и надолго ли едет Жерар, Беба так и не спросила. Они проболтали с полчаса, потом Макбет поднялся и стал бродить по комнате, нервно — с подвывом — зевая, тыкался носом в углы, скреб передней лапой пол. Вернувшись к камину, он сунул в него морду, обнюхал холодный пепел и шумно чихнул.
— Лежи, лежи, старик, — сказал Жерар, похлопывая его по спине, — чего волнуешься?
— Он хочет спать и нервничает, как ты не понимаешь… — Беба встала и взяла дога за ошейник. — Правда, Макбет? Спать? Я отведу его в холл, Херардо, там у него спальня. Пошли, зверь…
Покосившись ей вслед, Жерар выколотил трубку о каминную решетку и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.
Элен безусловно заинтересована этим врачом, иначе не стала бы так упорно молчать о нем, не смутилась бы, не полезла неизвестно зачем в камин. Вопрос, конечно, — насколько она заинтересована, серьезное ли это чувство или просто увлечение. Ну, ломать над этим голову нечего, все выяснится в свое время. Нужно будет в четверг или в пятницу съездить в город, договориться с прокатным агентством насчет машины. Лучше всего джип, чтобы не зависеть от состояния дорог и погоды. Краски, подрамники… Впрочем, в ателье он все равно зайдет — там и выяснится, что нужно купить.
Закончив хлопотливую процедуру укладывания Макбета, вернулась Беба. В гостиной горел один только торшер с потемневшим от старости пергаментным абажуром, и этот желтый свет был слишком слаб для того, чтобы Жерар мог из своего угла разглядеть выражение ее глаз, но показались они ему очень печальными.
— Ну как, малыш спит? Поди-ка сюда…
Беба несмело подошла и едва слышно вздохнула, когда он взял ее за руки.
— В чем дело, Элен? Тебе неприятно, что я уезжаю? Глупенькая, это ведь ненадолго… Садись, садись…
Он обнял ее и привлек к себе. Осторожно разомкнув его руки, Беба присела на подлокотник и, повернув голову, печально посмотрела в его глаза.