Под чужой личиной

- Никакого, – бесцветным голосом подтвердила девушка, прицениваясь к наиболее неподгорелому поленцу, чтобы, если я перейду из фазы пассивного сумасшествия в активное, ухнуть меня им по черепушке. Какая заботливая...

- Не боись, я не кусаюсь. Если ты, конечно, не решишь применить ко мне физическую силу, – Риита, потянувшаяся уже было к дровишкам, одернула ладонь, как обжегшись, с нескрываемым испугом таращась на меня, точащую клык (чешется, зараза!) о стремительно уменьшающийся в размерах прутик, перекушенный сразу в нескольких местах. При этом место откуса гладкое, будто ножом срезало.

- Не буду, – клятвенно пообещала разбойница, кладя руку с коротким клинком на сердце. Действенная клятва, предполагающая в случае обмана самоубийство путем протыкания своего сердца использованным при клятве оружием. Хотя практического исхода в исполнении клянувшегося я никогда не видела – банда сама разбиралась с нерадивым приспешником, посмевшим бросить тень на честное имя братии. Смертельным ударом в грудь это редко оканчивалось – бандиты чтят кодекс, но к тому же любят преподать внеочередной урок, чтоб и остальным неповадно было.

- Верю. Жизнь тебе дорога, ты это уже доказало с тем дивным напитком. Мир? – Я протянула ей руку.

- Мир, – подумав, ответила на рукопожатие девушка.

- А куда мы едем, если не секрет?

- На Невольничий рынок, в Сагон, город наемников, – Риита, нахмурившись, рассматривала карты. Я украдкой позевывала от монотонного качания повозки. Если бы девушка не составила мне компанию, я бы уже давно отрубилась. Погода была соответствующей для моего состояния полудремы – небо заволокли тучи, изредка моросил неприятный холодный дождь. Будто не лето, а осень какая-то. А ведь еще и за середину ниала не перевалило, что же ждать от осени?

- Зачем? – Я не разобрала, о чем мне сказала моя собеседница, но продолжать разговор было необходимо, иначе я просто усну, и пушкой не подымешь, какие там петухи.

- Там покупают и продают рабов. Атаман много пленников набрал по Заграничью. Теперь будет избавляться.

- Рабов?! – Я даже карты выронила, бросившись на девчонку и ухватив ее за воротник, тряхнула. – Каких рабов?

- Обыкновенных, – Риита отцепила мои скривившиеся пальцы. Аккуратно, по одному, чтобы не пораниться о инстинктивно выпущенные когти. – Большой спрос на рабов в горах, да и в Столице не гнушаются ими пользоваться. Хотя троли, конечно, забирают себе большую часть. Чаще женщин. Зачем, говорить, думаю, не нужно.

- Меня хотят... продать? – Наконец, сумела произнести я. Преисподняя, что ж здесь твориться-то – людьми и нелюдями торгуют! И это в порядке вещей, судя по меланхоличному выражению лица разбойницы. Двуликая! Молю, спаси меня! Я не хочу к тролям! Они страшные и волосатые и от них дурно пахнет!

- Наверное. Но ты не бойся, рабы часто сбегают. А тебе, с твоими способностями, это нетрудно произвести будет.

- А если мой хозяин узнает, что я ведьма?

- Откуда? Зелье имеет эффект ровно неделю. Твоя аура полностью закрыта, совсем как у человека, то есть не мага, она не проводит Стихию, а без нее ты, прости, пустое место.

Не согласиться с ней было трудно. Я действительно ощущала себя почти человеком, насколько это вообще возможно в моем специфическом облике. Я практически не ощущала магических эманаций – так, на уровне врожденных инстинктов, не видела потоки и источники, не слышала голоса Стихий. Мне больше не пел ветер, не шептали травы, не смеялся ручей, не хрипел огонь. Я чувствовала себя ослепшей и оглохшей. Но, как ни странно, мне было легче. Словно с моих плечей стянули давящий груз, намертво к ним прилипший так, что казался продолжением меня самой. Потому что я всегда ощущала его тяжкий вес на себе. Но на самом деле все иначе. Я – добавление к этому грузу. Ненужное. Лишнее. Которое можно выбросить куда подальше, забыть и никогда не вспоминать. Вот только понимание своего я не принесло мне радости.

Я всю жизнь воспринимала свою силу, как должное. Возносила хвалу Двуликой за столь щедрый дар, но никогда не предполагала, что могу ее лишиться. Даже на время. Огонь словно сплелся с моей душой, без него я чувствовала себя недоработанной. Когда резерв источался, я тут же впадала в апатию и долго не могла вернуться к обычному времяпрепровождению.

Сила меняет людей. Но нелюдей она меняет не меньше. Ее наличие дарит чувство защищенности, ставит в один ряд с властителями мира сего. А отсутствие бросает в грязь и нечистоты нищенского существования, даже если у тебя за пазухой кошель с золотом.

Лишившись Двуликой, много лет назад поселившейся во мне, я как будто потеряла часть себя. Без которой я уже не я. Я опустела без ее горячего присутствия. Мне холодно без бурлящего огня в крови. Мне не подвластен даже жар, застилающий разум. Я как заведенная кукла. Как зомби, поднятый из могилы. Двигающееся разговаривающее тело. Без души. Без чувств. Без мыслей.

Придя к сему неутешительному выводу, я позорным образом разревелась. Риита что-то втолковывала мне, силясь успокоить, но я была неподкупна. Не знаю, что девушка выбрала в качестве причины моего девичьего рева (слезы текли по щекам в таком количестве, что в скором времени должны были затопить повозку, но я лишь размазывала их по щекам, чтобы не мешали дальше погружаться в пучину моего горя; нос распух и стал отображать итог алкоголической зависимости, но я не обращала на это ни малейшего внимания, продолжая немелодично поскуливать и шмыгать оным), но самообладания (как и чистых платков, подсовываемых мне в руки, так что в мою голову прокралась мысль, что магией эта девица все-таки владеет – не фабрика же у нее по их производству!) у нее хватило до самого конца нашего недолгого путешествия.

Колеса телеги зашуршали по гравию наезженной дороги, и я вырвалась из нервных объятий истерики женской обыкновенной затяжного характера на почве стресса и хронического недосыпа. Заметив сие улучшение, хозяйка жилетки, в которую я сливала бесконечные, казалось бы, слезы облегченно вздохнула, весомо отодвинув меня от своего дружеского плеча, на котором последние часы покоилась моя отнюдь не невесомая голова.

- Вот и приехали, – с толикой не то грусти, не то радости сообщила Риита, покидая обоз. Я поленилась следовать за ней, прекрасно зная, что меня обязательно вытащат.

Так и случилось – я послушно семенила за горой возвышавшимся передо мной троллем, попутно охая и ахая и жалуясь бесчувственному конвоиру на несправедливо обошедшуюся со мной жизнь. Тролль только гумкал и хмыкал, что в его народе считалось невиданной вежливостью. Я польщена.

- Куда хоть ведешь, громила? – Решала поинтересоваться о своем дальнейшем местообитании я. Тролль и ухом не повел. Впрочем, данного органа слуха на обритой голове горного жителя я не нашла. Не голова, а яйцо какое-то. По крайней мере, если глядеть с затылка, как я.

Тролль внезапно остановился, и я воткнулась носом в его покрытую густой шерстью (в горах-то холодно, особенно в одиночестве) спину, случайно вздохнув.

- Двуликая! – Пробормотала я, отключаясь от суетного мира...

Как я не умерла на месте от “аромата”, исходящего от пышно разросшейся на все (предположительно!) тело шевелюры, понятия не имею. Но пришла в себя я уже в скудно обставленной комнатушке примерно полторы на две сажени, обнаружив себя в горизонтальном положении на довольно жесткой кровати. О таком предмете удобства для позвоночника, как матрац, в этих краях слыхом не слыхивали.

- Ооо... – глубокомысленно изрекла я, растирая виски. Голова гудела и кружилась, как в хороводе, из стороны в сторону, хотя я не сдвигалась с места. Чудеса.

- ...Очнулась? Отличненько. Как раз вовремя. Встать сможешь? Торги уже вовсю идут...

Нескончаемый поток слов гулом отозвался в моей растерзанной всеми муками Преисподней голове, но кто-то (очевидно, все тот же источник противного скрежета в моих ушах) непрекословно поднял меня на ноги и повел за собой.

Приятная полумгла сменилась режущим глаза светом, а фоновый шум приобрел объем звучания и увеличил тональность на несколько децибелов, громом отозвавшихся в барабанных перепонках.