Страница 36 из 72
Огонек зажигалки отодвинул темноту на пару метров, осветив мокрые ржавые трубы над головой. Светка, Урманский, Фелиция с Иваном на руках и девица-накки, имени которой я так и не узнал, столпились рядом.
— Подвал какой-то. — Светка сделала шаг в мою сторону и зябко дернула плечами. — Интересно, куда же мы забрели?
Порыв леденящего воздуха загасил трепещущий огонек. Я несколько раз щелкнул зажигалкой, но, выкинув россыпи искр, она не загорелась. Белесые, чуть светящиеся пятна возникли перед глазами. Несколько раз моргнув, я убедился, что пятна не рассеялись, а, наоборот, их количество увеличилось, и они начали составлять размытый человеческий силуэт.
— Тихо. — Шепотом произнес Инквизитор. — Слышите?
Где-то впереди, почти на грани восприятия, слышалась музыка.
— Идем туда. — В голосе Урманского послышалось облегчение.
По мере продвижения по подвалу звуки усиливались. Гитарные аккорды звучали все четче и четче.
Выбросив забарахлившую зажигалку на пол, я зашарил по карманам, в надежде найти ей достойную замену. Пальцы нащупали корпус мобильного телефона. Врученный Пауком аппарат имел встроенный фонарик, но какое-то шестое чувство нашептывало: не включай.
Неожиданно наступила тишина. Музыка затихла. Урманский шепотом выругался, но затем совершенно спокойно произнес:
— Призрак. Слева от нас.
Колеблющийся силуэт, сотканный из слегка светящегося белого тумана, неподвижно завис в нескольких шагах от нас. Светка испуганно приткнулась мне в бок, и я ободряюще прижал ее за плечо. Не всегда привидения могли нести в себе опасность для жизни человека. Обычно они питались энергетикой, излучаемой любым живым организмом, и только те, у кого имелись, так называемые, «пробои» в ауре, могли потерять жизненную энергию при контакте с этими представителями тонкого мира. Тень неуспокоенной души, как любил говорить Дядя Арчил, всегда привязана к определенному месту и несет в себе определенную функцию. Опасность могут представлять только заклятые фантомы, поставленные для охраны какого-то места или имеющие печать проклятия.
Опять зазвучали струны гитары. Бравурная мелодия всколыхнула белый силуэт, и он рассеялся множеством маленьких пятен, которые закружились хороводом под трубами. В такт движению донеслись слова песни.
— А ведь завтра — суббота. — С какой-то странной интонацией произнес Урманский.
— Это — всего лишь песня. — Неожиданно возразила Светка. — Всего лишь песня, которую поет человек. И этот человек рядом.
Светлые пятна, на которые рассыпался призрак, поблекли и пропали в темноте. Донеслись чьи-то голоса, затем звук хлопнувшей двери. Опять послышалось бренчание гитары, словно кто-то не умеющий играть, попытался выдать мелодию, совершенно не представляя, как берутся аккорды.
Наплевав на все предчувствия, я включил фонарик мобильника. Узкий луч света раздвинул темноту на десяток шагов и уперся в блестящую от влаги кирпичную лестницу.
Ступеньки заканчивались перед хлипкой на вид дверью, за которой кто-то продолжал терзать несчастную гитару. В том, что за стеной находился один человек, сомнений не возникло — такой гнусной какофонии не смог бы выдержать ни какой слушатель.
Осмотр двери много времени не занял. Судя по петлям, она открывалась в нашу сторону, и чтобы ее вышибить пришлось бы затратить слишком много силы, без гарантии, что косяк не сместится и заклинит всю конструкцию.
Осторожно отодвинув водяную деву, которая уже собралась таранить дверной проем, я еще раз осмотрел дверь в поисках замка. К счастью, использовался обычный мебельный запор, а с ним справиться представлялось намного легче, чем с щеколдой или висячим замком с другой стороны.
Легкий удар ножа в щель между косяком и дверью снес потешный замочек почти без шума. Распахнувшаяся дверь слегка скрипнула, но мужчина, увлеченно терзающий гитару, даже не повернулся.
Комнатка три на три с минимумом удобств — помятый диван, стол, продавленное мягкое кресло и замызганная тумбочка, наверняка пережившая полувековой юбилей, и увенчанная древним телевизором, к предметам роскоши относились с большой натяжкой. Из помещения вверх вела короткая деревянная лестница, упиравшаяся в массивную железную дверь. Под некрашеным бетонным потолком тускло светила лампочка, засиженная не одним поколением мух.
Похмельного вида мужик в серой застиранной спецовке все-таки уловил движение за спиной и, положив гитару на диван, медленно повернулся. Его взгляд скользнул по мне и остекленел, при виде вошедшей следом накки. Обнаженная водяная дева с перекинутыми через плечи грудями, прихрамывая, шагнула к мужику и оскалилась плотоядной улыбкой. Мужик громко икнул и безвольно откинулся на спинку кресла.
Маленькая комната заполнилась гостями. Уложенный на диван инквизиторский секретарь еще дышал, но по бледному лицу Ивана стало понятно, что его жизнь отсчитывала последние часы. Светка тихим голосом читала над ним то ли молитву, то ли заклинание, но слов я разобрать не смог.
— Хватит. — Инквизитор отстранил девушку от Ивана и прижал пальцы к его виску. — Срочно нужен врач, а точнее — реанимация. — Он повернулся к испуганно забившемуся в угол мужичку и спросил. — Где мы находимся?
Мужичок оторвал взгляд от ягодиц Фелиции и проблеял:
— На-а О-о-охте-те.
— Где?
— На Охте.
— Охта большая. — Края губ Урманского вздрогнули в легкой улыбке.
— Рядом с набережной, до Литейного моста десять минут ходьбы. У нас здесь место отдыха для дежурной группы «Водоканала». А вы откуда?
Вопрос мужика Инквизитор проигнорировал. Он повернулся в мою сторону и поинтересовался:
— Сергей, как у тебя со связью? Мобильник рабочий?
— Батарея еще не села, но… — Я демонстративно отключил телефон. — Какое-то внутреннее чувство мне подсказывает, что пользование этим аппаратом чревато для нас всех — мобила служебная и, наверняка, прослушивается, а также она снабжена системой джи-пи-эс. Есть у нас еще ряд проблем. Нам не выйти на улицу. В таком виде мы быстро очутимся в милиции или психушке, к тому же ни у кого нет документов и денег. То же самое касается скорой помощи, хрен ее окажут Ивану без страхового полиса — даже если и возьмут в машину, завозят по больницам до смерти. Из вашей конторы, Иннокентий Константинович, помощи ожидать нельзя. Поясняю, как минимум один из нападавших принадлежал вашей епархии, и я предполагаю, что измена созрела в ваших рядах. Так что нет гарантии в том, что на ваше сообщение нас не навестит бригада киллеров.
Наверное, не часто в глаза Инквизитору бросали подобные заявления, подчеркивающие несостоятельность его «конторы». И таким тоном. Урманский зло нахмурился, но сдержался. Его взгляд опять остановился на мужике.