Страница 7 из 22
– Не знаю, – отвечает он. – А ты?
– Ну, Изи вроде как пожалела меня, потому что от меня ушел парень.
– Сочувствую.
– А у тебя что случилось? В смысле… ты когда…?
– Я развелся почти десять лет назад.
– А у меня всего месяц прошел.
– Переживаешь?
Она пожимает плечами.
– Мы были вместе всего три года.
– Понятно, но я имею в виду… тебе, в смысле, ты его…?
– Любила ли я его? Да. Да, любила. А ты?
– Думаю, да, я тоже любил. Только другую, не жену.
Никола умолкает. Отпивает глоток из бокала. Облизывает палец, окунает его в солонку на столе и отправляет палец обратно в рот. Какого черта она…
– Кого же ты трахал вместо жены?
Член Чарли слегка вздрагивает, когда слово “трахал” слетает с ее полных, накрашенных красной помадой губ, которые, пожалуй, можно даже назвать роскошными. Она заново подкрасила их, пока была в туалете. Чарли нравится, когда девушки заботятся о таких вещах.
– Так сразу не расскажешь.
Она вздыхает.
– Ясно.
– А ты?
– Что – я? Трахалась ли я с кем-нибудь еще?
Она снова делает едва заметный упор на слове “трахалась”. И тут же ответ: еще одно небольшое шевеление.
– Да.
Она улыбается.
– Не могу тебе рассказать. Я тебя едва знаю.
Брови. Улыбка.
– Можно это исправить.
– Правда? Как?
– Выбраться на пожарную лестницу и снять с тебя трусы.
Она замирает, потрясенная, хотя на самом деле наверняка ничуть не удивлена. Смеется.
– Что??
– Думаешь, я шучу?
– Не знаю… Э-м-м… Обычно мужчины не…
– А что, если не шучу?
– Мы могли бы найти место поудобнее, чем…
– Но ведь чем неудобнее, тем острее ощущения.
– Ну…
Он смотрит на дверь. На часы.
– Нет, конечно, если у тебя были другие планы…
– Сними с меня трусы, – произносит она с игривым видом, так что дело еще может обернуться шуткой. – Ну хорошо. Итак, я стою на пожарной лестнице на жутком холоде, без трусов. А потом что?
– Потом ты заталкиваешь их себе в рот.
– Ну уж нет.
– Почему?
– Зачем мне заталкивать себе в рот трусы?
– Чтобы никого не тревожить, когда начнешь стонать от удовольствия. Или от боли.
– Это глупо. Я не могу…
– Ну, тогда просто сними их. Я расплачусь и через секунду приду.
– А вдруг ты задержишься?
– Нет.
Она слегка краснеет и встает из-за стола.
– Хорошо. Но ты смотри, приходи поскорее. Поверить не могу…
Это что, всегда так просто? Да, но только тогда, когда тебе, в общем-то, все равно.
Выйдя чуть погодя из ресторана, Чарли едет на своем зеленом “Эм-Джи” обратно в Хэкни. Дом находится рядом с Мэйр-стрит в длинном ряду викторианских громад разной степени изношенности и на разной стадии ремонта. Чарли и его бывшая жена Чарлин (вначале было так весело: “Меня зовут Чарли”. – “Ну надо же, меня – тоже!”, а потом одинаковые имена сильно усложнили им жизнь; супруги начали по ошибке распечатывать письма друг друга, и среди них оказалось То Самое Письмо от Брионии) разделили выручку от продажи квартиры в Хайгейте в таком необычном соотношении, что никто, кроме их адвокатов, ничего не мог понять, и суммы, доставшейся в итоге бывшему супругу, едва хватило бы на первый взнос за квартиру в Хэкни. Чарли прикинул, что, если не просить денег у отца, жить в Лондоне ему не по карману и единственный выход – это выкупить старое студенческое общежитие, привести его в порядок и сдавать там комнаты. Он взял две недели отпуска, покрасил стены и побелил потолки во всех восьми комнатах, а тем временем его товарищ с другом, у которого оказался собственный шлифовочный аппарат, за сотню фунтов отциклевали в общежитии полы. В результате Чарли живет с двумя студентами-художниками, модным блоггером и джазовым музыкантом. Есть, однако, проблема: прежний владелец дома, мистер Кью Джонсон, живущий теперь по соседству, настаивает на том, чтобы Чарли держал на всех подоконниках чеснок для отпугивания злых духов, и наведывается каждые несколько дней, желая убедиться, что чеснок по-прежнему на месте. А еще у лейбористской партии, журнала “Инвалидность”, фирмы “Сага”, магазина “Спин” и других учреждений остался его старый адрес, и почту, предназначенную Чарли, часто доставляют его бывшей жене. А еще досаднее то, что нередко корреспонденцию Чарли безо всякой причины приносят мистеру Кью Джонсону, хотя на конвертах всегда четко выведен номер: 56.
Когда Чарли возвращается домой, местная группа, как обычно, репетирует в подвале. Он смотрит серию “Сладкой жизни” по “Би-би-си 2”, потом заваривает себе чай из свежей мяты и забирается с чашкой в постель. Надо было оставить Николу на балконе без трусов. Повеселил бы Брионию в следующие выходные. Но, в основном из уважения к Изи, он галантно вышел на лестницу, затолкал трусы Николы ей в рот и трахнул ее. К тому времени она уже едва держалась на ногах, и он успел наполовину воткнуть член ей в задницу, прежде чем она поняла, что происходит. Но и тут, опять ради Изи, он повел себя крайне тактично и благовоспитанно вынул член и воткнул его заново – на этот раз во влагалище. И он не понял, почему теперь ему пришло сообщение от Изи со словами: “Как ты мог???” Он послал ей ответ: “А поточнее?” – но она больше не написала.
Организовать поминки – это целая история. Флёр понятия не имеет, кто вообще явится на похороны. Но после кладбища всех нужно пригласить на обед в “Дом Намасте”. Конечно же, всех без исключения. Только ведь может собраться десять человек, а может и сто. Как узнать заранее, кто точно приедет? Если уж даже Августус и Беатрикс обещали, значит и от остальных жди чего угодно. За все эти годы Олеандра перекроила жизни многих людей. Но ведь кто-то из них уже наверняка умер: умер, возродился в новом теле и живет по второму или третьему кругу. А нельзя ли связаться с кем-то, кто раньше… Флёр качает головой. Глупость. Организовать поминки – это такая сложная история, что Флёр поливает все цветы в “Доме Намасте” уже во второй раз за сегодняшний день. Они с Олеандрой делали это вместе каждый вечер. И сейчас, обходя с лейкой горшки с растениями, Флёр чувствует себя так, будто она сама и есть Олеандра, а ведь, согласитесь, нет причины тосковать по кому-то, в кого ты сам превратился и…
Оранжерея примыкает к западному крылу дома. В это время суток она окрашена пастельными оттенками заката и слегка подсвечена луной. Флёр с юных лет ухаживает за здешними орхидеями. Некоторые цветы растут под ее присмотром уже двадцать лет, но есть тут и образцы гораздо старше. С отчаянием умирающих от жажды они протягивают к ней свои корни, но все это – сплошное притворство, орхидеи прекрасно знают: Флёр в курсе того, как часто и насколько обильно их нужно поить. Флёр поливает ладанное дерево, растущее в центре комнаты, по давней привычке касается его коры, и ладонь тут же впитывает горячие и влажные запахи далеких краев. Днем в оранжерею приходят знаменитости – отдышаться, насытиться воздухом, который напоен ароматами экзотических растений, полюбоваться через окна на фруктовый сад с его мудрыми деревьями-стариками. В оранжерее просторно, но знаменитости всегда приходят по очереди. Если одна знаменитость обнаружит, что другая успела опередить ее и заняла оранжерею, то она (а точнее, чаще всего “он”, потому что большинство обитателей “Намасте” – мужчины) не станет нарушать уединенного покоя этой другой знаменитости и отправится в восточное крыло дома, где можно расположиться в прохладном зале “Инь” с мятным фонтаном, в жаркой комнатушке “Ян” или в “Обители дош” – уютной нише с черными бархатными подушками, набитыми пухом и сушеными розами.
Кто-нибудь из новичков нет-нет да и пожалуется на смешение в доме разношерстных духовных традиций. Кетки делает аюрведические массажи. Иш, муж Кетки, проводит консультации и по аюрведе, и по макробиотическим диетам, а кроме того, он специалист по акупунктуре и черепной остеопатии. Еда в основном индийская, иногда – аюрведическая, а готовит ее старенькая тетка Кетки по имени Блюбелл. Ее конек – кулфи, индийское мороженое из сгущеного молока, с шафраном и кардамоном, причем она часто придает ему форму далеков[14]. Да и все остальное тут – гремучая смесь буддизма, даосизма, христианства, индуизма, викканства и Бог знает чего еще. Олеандра славилась тем, что верила “во всё”. Вдоль лестницы западного крыла на стене висит гобелен глубоко религиозного содержания, но никто не может определить, какую религию он символизирует. Даже Пророк, у которого глаз наметан на такие вещи, не понимает, о чем тут речь.
14
Далеки – персонажи-мутанты из британского фантастического сериала “Доктор Кто”.