ЗАО 'Дом Кукушкина'

С порога быстрые глаза человека окинули зал пронзительным взглядом. Резким движением он провел по левой стороне груди, словно проверял, на месте ли маленький орден в виде креста, висящий на алой ленте. Потом быстрыми шагами пошел к столу.

Виктория почтительно подвинула ему стул во главе стола. Человек поблагодарил кивком головы, что-то сказал и уселся. На одно мгновение его быстрый взгляд задержался на лице кандидата наук, и человек приподнял руку, явно относя этот приветственный жест экологу. Машинально тот сделал ответный жест. Человек внимательно оглядел стол. Рядом с ним уже стоял официант, почтительно снимавший с подноса бутылку вина и какие-то кушанья.

Потрясенный эколог наблюдал, как человек в сюртуке и лосинах положил на соседний с собой стул треуголку, как официант до половины наполнил его бокал, а человек поводил бокалом возле носа, пригубил, немного подумал, а потом кивнул.

Было видно, что официант облегченно вздохнул. Еще немного пригубив, человек отставил бокал в сторону, порылся в кармане сюртука, достал из него мобильник и положил рядом с прибором.

Наполеон с мобильником, молнией пронеслось в голове эколога. Кем бы ни был этот человек, по-хозяйски усевшийся во главе стола, он как две капли воды походил на императора, а вдобавок и одет был в точности так, как выглядел Наполеон на многих своих портретах.

А в следующее мгновение смятенный мозг кандидата наук пронзила другая ошеломляющая мысль: он вдруг понял, что лицо пожилого человека напротив тоже удивительно ему знакомо. Где-то, когда-то, несомненно, доводилось видеть и его портреты, но кто же это?

Все еще держа вилку с нанизанным кусочком бекона, научный сотрудник потрясенно переводил взгляд с одного своего удивительного сотрапезника на другого. Оба, больше не обращая на него никакого внимания, вкушали завтрак.

Стеклянная дверь вновь отворилась, и Виктория ввела в зал еще одного человека. Теперь это был высокий старик с седой бородой и седыми волосами. Он был в длинной, почти до пят, темной рубахе с вышитыми на ней цветами, поверх которой на плечи был небрежно наброшен кусок красной ткани. Обувь на босых ногах отсутствовала.

Новоприбывший держал Викторию за руку, словно слепой. Невидящий его взгляд был устремлен поверх стола куда-то в стену. Только усевшись за стол, старец выпустил наконец руку девушки. Рядом уже был официант. На этот раз он снял с подноса глиняный сосуд с двумя ручками по бокам, высокую чашу и несколько кушаний. Насколько эколог мог судить со своего места, они были разложены по странным кособоким тарелкам, изготовленным из обожженной глины.

Первое, что сделал слепой старик, так это на ощупь извлек откуда-то из складок своего наряда мобильник, точь-в-точь такой же, как у Наполеона и другого сотрапезника. Но не положил на стол, а произнес в него несколько слов на певучем незнакомом языке.

Пожилой недоброжелательный человек (да кто же это такой, черт побери!) тоже взял свой мобильник и стал слушать. Наполеон последовал его примеру, но словно бы нехотя. Потом император молвил в мобильник какую-то фразу по-французски. Этот язык, даже не зная его, ни с каким другим не спутаешь. Старец произнес что-то в ответ. Император в свою очередь сказал еще какую-то очень короткую фразу и, отложив мобильник, вернулся к еде. Официант, мигом оказавшийся рядом, подлил в его бокал вина.

Но пожилой господин продолжал разговор. Теперь эколог еще больше уверился в том, что он говорил по-итальянски. Удивительное дело, по всему было видно, что с помощью мобильников собеседники прекрасно понимали друг друга.

Потрясенный кандидат наук уже полностью потерял всякую способность соображать. Все происходящее снова было фантастическим сном, нелепым сумасшедшим наваждением, которое никак не кончается. Он даже не сразу почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.

Тронули настойчивее, и эколог, наконец, обернулся. За спиной был неизвестно откуда появившийся вчерашний шустрый маленький человек в очках.

Наклонившись к нему, человек негромко заговорил прежними короткими фразами. Смысл их был не менее загадочным, чем и все то, чему кандидат наук был свидетелем.

- Пока ты отсыпался, заезжал Константин Петрович. Будить мы тебя, конечно, не стали. После такой дозы не добудишься. Константин Петрович не очень гневается. Но, само собой, еще поговорит с тобой, когда выберет время. За телефон он тебя простил. Ты его потерял, что ли?

Эколог тупо мотнул головой.

- Угу, потерял, - вымолвил он первое, что пришло в голову. Немного подумав, добавил: - Из кармана, наверное, выронил.

- Где, не помнишь?

- Да разве упомнишь тут, - ответил кандидат наук, немного подумав и тщательно подбирая слова.

- Жалко! Очень дорого стоит.

Человек сделал паузу. Потом в его глазах сверкнули озорные огоньки.

- Да ладно, Константин Петрович распорядился тебе новый выдать. Держи! Говорить можешь хоть по-своему, хоть по-русски, раз уже можешь. А переводить тебе он будет на русский, если уж дальше хочешь в нем совершенствоваться. Я правильно решил? Если хочешь, можно переиграть. Или не надо?

Наверное, это его Виктория называла Михаилом Владиславовичем, промелькнуло в мозгу у эколога.

Человек извлек из кармана мобильник, положил перед кандидатом наук на стол. Телефон как телефон, в черном кожаном футляре, с ручной-петлей на металлическом карабинчике.

- Правильно решил, Михаил, - осторожно сказал эколог. - Благодарю. Пусть будет на русском.

Видно, и в самом деле с именем он угадал, раз человек не стал его поправлять. Доверительно наклонившись к самому его уху, Михаил Владиславович произнес:

- Ты же знаешь, Константин Петрович к тебе относится с особой симпатией. За твой веселый нрав и любознательность. Над мусорным баком он даже смеялся. А потом сказал, что понимает, почему ты решился. Все дело в ней, - он даже подмигнул.

- В ком? - растерянно выговорил кандидат наук.

- Да в ней, в любознательности! - с чувством воскликнул человек и снова подмигнул.

- Хорошо, когда тебя понимают, - выдавил из себя эколог.

- По-французски, конечно, ты уже тоже немного можешь, - сказал Михаил Владиславович.

- Еще далеко не все, - ответил кандидат наук осторожно.

- По-итальянски, наверное, тоже, а по-древнегречески, сомневаюсь. Тяжелый язык, мертвый. За несколько дней его не выучить. Да к тому же этот старый хрыч не говорит, как люди, а все время поет этим своим... гекзаметром.

Словно молнией сознание эколога пронзила догадка - кем был слепой старик. Итак, завтракать в этом удивительном доме ему довелось за одним столом с Наполеоном и - Гомером. Но кто же третий сотрапезник?

- Только ты учти, - сказал Михаил Владиславович, меняя тему и интонации. Теперь они стали очень жесткими. - Со вчерашнего дня ты под особым присмотром. Глаз с тебя спускать не будем. Понял? Чтобы больше никаких выкрутасов.

Эколог кивнул. Взгляд Михаила Владиславовича потеплел, он дружелюбно хлопнул кандидата наук по плечу.

- Ладно, надеюсь, рецидивов не будет! Но одного только не могу я понять?

- Чего? - спросил эколог.

Михаил Владиславович выдержал паузу.

- Думал, наверное, спрошу, где ты раздобыл сумку с крутым компьютером? Не буду! Во-первых, это твое личное дело, а во-вторых, ты и знать не мог, что в ней такое лежит. Взял где-то и взял, видно, натура у тебя такая, хоть ты и гений! Но...

Михаил Владиславович кивнул на кружку с темным элем. - Но как ты можешь пить эту гадость? Сколько раз тебе говорил: водочки нашей попробуй! У вас-то такой точно нет!

Он ткнул эколога в бок и наклонился к самому его уху.

- Хочешь, - заговорил он совсем уж по-приятельски, - загляну к тебе по-тихому вечерком с бутылочкой? И Вика будет не против. Да не красней, не красней! Думаешь, не вижу, как она на тебя поглядывает. Император-то не в ее вкусе, вдобавок она его побаивается. Про слепца и говорить нечего. А этот Галилео Галилей, зануда из зануд. Никогда бы не подумал. Эх...