Страница 3 из 49
Эх, если б знать Валентину Васильевичу, что он в последние разы видит эту зелень деревьев, вдыхает аромат чистой атмосферы, он бы подольше задержался у скверика, нагляделся бы напоследок, надышался... Впрочем, перед смертью не надышишься.
Он скорым шагом направился к гаражу, а это совсем недалеко - до прежней квартиры всего один квартал. В секции из пяти боксов четыре уже чернели сквозь распахнутые створки своим нутром. Суббота! Фирсова опять корябнуло по сердцу: только его ворота гляделись обшарпанно, все соседские блестели свежей краской. "Надо будет сегодня же вечером покрасить, хватит позориться!" Он был уверен, что после ужина обязательно выкроит часок-полтора...
Он ведь не знал, что жить ему оставалось ровно десять часов.
- На рыбалку, Валентин Василич? - спросил близкий сосед по гаражу, уже выкативший свою ископаемую "Волгу" с оленем на капоте и протиравший старушку влажной тряпкой.
- Что ты, Федотыч, - бодро отозвался Валентин Васильевич, - в такое позднее время да в галстуке на рыбалку только бюрократы ездят, ха-ха! А ты, кстати, когда свою колымагу в музей сдашь?
Валентин Васильевич любил и умел поговорить вот так запросто с простым народом.
- На моей-то я еще сто лет ездить буду, а вот твою, Валентин Василич, вот помяни мое слово, угонят в одночасье. Щас шантрапы охочей до таких красавиц, как твоя, о-хо-хо сколь развелось...
- Вот так, да? Накаркаешь, Федотыч! - уже машинально ответил Валентин Васильевич, отпирая один за другим хитроумные японские запоры своего автосклепа. Его красавица, его "восьмерочка" покойно дремала в полумраке. Валентин Васильевич с наслаждением плюхнулся на сиденье и глянул на электронные панельные часы - шесть пятнадцать! Он повернул ключ, дал питание, и "Ладушка", как нежно называл машину Валентин Васильевич, замурлыкала сытой кошечкой.
Надо спешить!
И, конечно же, закон подлости не заставил себя ждать. Как назло, до вокзала пришлось пробираться через сплошные светофорные заросли. Валентин Васильевич вообще-то причислял себя к осторожным и опытным водителям. Чего-чего, а закончить свое земное существование в автокатастрофе ему не желалось. Те люди, которым доводилось ездить с Валентином Васильевичем, и даже собственная жена его Анна Андреевна, считали, что он уж через меру осторожничает. Анатолий Лукич Быков однажды, когда ехали на рыбалку на машине Валентина Васильевича, даже раздраженно пошутил:
- Я тебе, Валентин, попробую пробить лошадь с телегой - как раз по тебе транспорт.
Валентин Васильевич в тот раз, разумеется, прибавил скорости, но чуть-чуть. Ну никак не мог он пересилить себя, не мог даже на пустынной автостраде перейти за 90 км/час. Оттого-то Анатолий Лукич Быков и другие члены их рыбацкой артели не любили ездить ни на "Ладушке" Валентина Васильевича, ни, тем более, на редакционном уазике - водитель "Комсомольского вымпела", вымуштрованный Фирсовым, больше шестидесяти вообще не выжимал.
Но на этот раз Валентин Васильевич очень уж торопился, и черт-те как получилось, что на углу улиц Интернациональной и Пролетарской, уже перед самым вокзалом, думая проскочить на желтый, врезался в красный цвет. И, само собой, именно в этот момент навстречу ехала гаишная "Волга". Из ее динамиков сразу же загремел на всю улицу приказной голос:
- "Жигули" светло-коричневого цвета, остановитесь! Остановитесь немедленно!
Самая пакость момента состояла в том, что остановиться Валентину Васильевичу пришлось аккурат рядом с троллейбусной остановкой - уже многочисленная толпа зевак мгновенно уставилась стоглазо на его машину.
Канареечная "Волга" вальяжно развернулась прямо на перекрестке (им всё можно!) и припарковалась впереди Валентина Васильевича. Он, сжав зубы, демонстративно продолжал сидеть в машине и даже не открыл дверцу, только сильнее приспустил стекло. С минуту, к наслаждению свидетелей, длился этот поединок амбиций, наконец "Волга" опросталась грузным капитаном, он вразвалочку, помахивая полосатым скипетром, направился к фирсовскому автo.
Валентин Васильевич с первой секунды разговора встал, образно говоря, на дыбы: дескать, вы знаете, капитан, с кем дело имеете?..
- Вот мое удостоверение, я - редактор областной газеты, я - член бюро обкома!..
(Валентин Васильевич в подобных случаях как-то умело и как бы ненароком опускал слова "молодежной" и "комсомола".) Но капитан-гаишник попался почему-то не из пугливых, перестроечный, он нудно и твердо повторял:
- Ваши права... Вы нарушили правила дорожного движения...
- Вот так, да? - совсем взбеленился Валентин Васильевич, так и не выходя из машины. - Я вам дам права, но прежде вот фамилию вашу запишу - как ваша фамилия, я спрашиваю?
Но и это не смутило капитана, он, даже как-то снисходительно поглядывая сверху вниз ("Надо было выйти!") на Валентина Васильевича, назвал фамилию Артурев и еще, хам, уточнил лениво:
- Ар-ту-рев - без мягкого знака пишется...
В конце концов Валентин Васильевич понял: надо резко давать задний ход. Он выбрался из машины, кардинально сменил тон и даже сделал как бы поползновение взять капитана за пуговичку форменной рубашки.
- Товарищ капитан! Това-а-арищ Артурев! Да что ж такое! Да неужель ж вы "Комсомольский вымпел" не читаете? Ведь мы каждый месяц выпускаем спецполосу "Клаксон", ведь мы столько пишем о работниках ГАИ, так вам помогаем. Я вчера как раз беседовал по телефону с Виктором Герасимовичем - он очень и очень доволен нашим сотрудничеством...
Проклятый капитан, плебей, выслушивал всё это скучающе, с понимающей усмешкой и даже упоминание имени начальника ГАИ области вроде бы не произвело впечатления. Валентин Васильевич сознавал в душе, что позорится, что нельзя с его положением и комплекцией так суетиться, говорить таким тоном, но поделать с собою ничего не мог...
Он подъехал к вокзалу взъерошенный, еще багровый от пережитого унижения и с квитанцией в бардачке на трехрублевый штраф (все ж талон капитанишка не продырявил - сдрейфил!) тогда, когда пассажирский из Москвы уже стронулся с места, отправляясь на отдых в тупик.