Дитя камней

   Я злюсь и тревожусь, а также весьма немало побаиваюсь ее. В дурных руках ее сырой талант мог стать очень опасным, а я уверен, что она уже попала в дурные руки, что она работает на человека, который искал мою книгу.

   Она качает головой.  - Я стала следить прямо здесь. Я слышала, что сказал этот Халливел, поэтому подумала, что буду настороже.

   - Халливел? Это человек из Ягуара? Откуда ты знаешь его имя?

   У маленькой лгуньи ответ готов, она даже не моргнула.  - Донни Халливел давно известен в Айлингтоне, - говорит она, и рассказывает о семейке, которая заправляла большей частью крышевания в этом районе.

   - Догадываюсь, что сейчас он больше на них не работает.

   - Я услышала, как он говорил, что найдет, где вы живете, и подумала, что лучше держать глаза открытыми. И оказалась права.

   Она смотрит на меня, когда я смеюсь, и спрашивает, чего здесь такого забавного.

   - Пока ты была здесь и следила за моим домом, я разыскивал тебя.

   - Да? А зачем?

   - У многих людей есть тень наших способностей, Миранда, но лишь у очень немногих имеется нечто большее, чем просто тень. В большинстве случаем они либо сходят от этого с ума, либо стараются изо всех сил отрицать свой талант и позволяют ему зачахнуть, как ненужному члену. Но один-другой, хотя и без обучения, находят применение своему дару. Обычно они становятся шарлатанами, грабителями легковерных и горюющих, и, если и делают что-то доброе, то только случайно. Очень редко они активно пытаются применить свои способности ради блага других. Вот почему я разыскивал тебя.

   Она пожимает плечами.

   - Прошлой ночью ты хотела помочь подруге. Я верю, что ты пробовала помогать другим. И ты хотела помочь мне.

   - Я хотела понять, кто вы такой. Таких, как вы я никогда прежде не встречала.

   - Да, думаю, что так.

   - А сейчас я вижу, где вы живете. Я понимаю, вы из тех, кто любит держаться сам по себе. Вы искали меня, потому что я вам любопытна. Вы хотели меня найти, потому что тревожились обо мне - о том, что я делаю, о том, что я могла бы делать. Но не похоже, что вы хотите быть другом или что-то такое, не так ли? Вы не из тех, у кого бывают друзья.

   Я поражаюсь, насколько ясно она меня видит.

   - Напротив, у меня множество друзей.

   - Вы позволяете им приходить сюда? Вы проводите с ними время, болтаете с ними о том, о сем за выпивкой? Нет, мне кажется, что нет. Вы знаете людей, но у вас нет таких, кого можно было бы назвать настоящими друзьями. Что вы планировали сделать, если бы нашли меня? Дать мне какой-нибудь совет, как мне жить, как вы говорили в кафе прошлой ночью?

   - Я могу помочь тебе, Миранда, если ты мне позволишь.

   - Я сама могу приглядеть за собой. Я не нуждаюсь в человеке, который говорил бы мне, что делать. Я хотела пробраться в ваш дом сама, - говорит она со взглядом, который заставляет меня возразить ей.  - И пробралась бы, если б не пришел тот тип.

   - Прости меня, Миранда, но я тебе не верю. Ты смогла следовать за мной так, что я этого не заметил, и это немалое достижение. Но не думаю, чтобы ты смогла преодолеть препоны, которые я наложил на это место.

   - Ему-то удалось, - говорит Миранда.

   Кому-то удалось, это точно. Сомневаюсь, чтобы это был мистер Донни Халливел с его стеклянным взглядом, с его дорогой одеждой, в которой он спит, с его сомнамбулическими угрозами.  - Если он это сделал, - говорю я,  - то я виновен, в том, что огорчительно недооценивал его.

   - Вы говорите так же чудно, как одеваетесь.

   - Ты считаешь, что мои одежды и орации - это притворство. Уверяю тебя, что это не так.

   - Орации? Это что-то в доме?

   - Это то, как я говорю.

   - Смешные устаревшие слова, вот что это. Старомодные, как и ваша одежда. Как это место. Вся эта старая мебель, свечи и все такое, вместо правильного освещения. -  Миранда в резкой вспышке пламени закуривает четвертую сигарету.  - У вас даже нет нормальной печки, нет холодильника... Спорю, нет даже телика.

   - Когда ты станешь чуть постарше, Миранда, то поймешь, что многие предпочитают время, в котором они выросли, тому, в котором находятся.

   - Наверное. Но вы, похоже, выросли не в викторианские времена.

   - Это совершенно верно. Когда я впервые прибыл в Лондон, королеве Виктории еще только предстояло взойти на трон.

   Она смотрит на меня. Ей хочется усмехнуться, однако в глубине сердца она начинает мне верить. Я воспринимаю это как многообещающий знак того, что ее еще можно спасти. И даже если я не смогу ее спасти, думаю я, всегда самое лучшее держать своего врага поблизости.

   - Те из нас, кто что-то понимают в делах умерших, могут быть большими долгожителями, - говорю я.  - Если ты с большой осторожностью станешь пользоваться своим талантом, Миранда, то сможешь научиться и этому трюку.

   - Я смогу прожить сотню лет, да? И не стану старухой?

   - Или же выйдешь завтра на дорогу, где тебя переедет автобус.

   Ее улыбка больше похожа на гримасу и быстро уходит.

- Я следовала за вами, а вы не имели ни малейшего понятия, так? Человек, вроде вас, прячущийся в таком старом место, вы не знаете улиц. Спорю, есть много такого, чему я смогла бы научить вас. Может, мы договоримся?

   Когда она входила в дом, протискиваясь мимо меня, я улучил возможность обшарить карман ее анорака. Я выкладываю на стол ее мобильник и проездной и говорю:

- Ты не проживешь так долго, как я, не научившись нескольким трюкам, необходимым для выживания.

   - Я знала, что вы их забрали, - отвечает она, не может полностью скрыть дрожь тревоги, и очевидно не догадывается, что я сделал с ее мобильником, ибо иначе не положила быего прямо в карман.

   - Ты думаешь, что я старомоден, что в некотором смысле достаточно близко к истине, но это не значит, что я отключен от мира. И есть достойная, практическая причина, по которой у меня здесь нет электричества или телефона, и вообще ничего из параферналии современной жизни. Электричество привлекает импов и прочую пакость. Ты сама должна это знать. Погляди ночью на любой уличный фонарь, и увидишь, что не только мотыльки вихрем клубятся вокруг света.

   - Вы не знали, кто был тот тип, что говорил с вами прошлой ночью. И спорю, вы не знаете, на кого сейчас работает Донни Халливел, не так ли?

   - Я уверен, что смогу это найти и без твоей помощи. У меня обширные ресурсы, а человек, способный взломать мои препоны, должен быть хорошо известен в тех кругах, где я вращаюсь.

   Миранда клюет на мою приманку.

- Моя мама все о нем знает, и спорю, она не вращается в ваших кругах.

   - Ты хочешь заключить сделку, не так ли? Ты поможешь мне, а я помогу тебе, взаимообразно.

   - Заметано, - говорит Миранда и протягивает руку.

   Я улыбаюсь ее храбрости, беру ее ладонь и пожимаю, зная что соглашение ничего не значит ни для одного из нас.

   Миранда рассказывает, что Донни Халливел, когда сидел в тюрьме, познакомился с поп-звездой. Эта поп-звезда, некий Райнер Сью, отбывал короткий срок за обладание разнообразным набором наркотиков класса А, у Донни Халливела заканчивался гораздо больший срок за добывание денег угрозами в ресторанах Северного Лондона. Освободившись, он стал работать на Райнера Сью, ныне затворника в собственном доме в Шейен-Парке, в одном из самых избранных районов Челси, в качестве телохранителя и, вообще, решателя проблем.   - Откуда ты так много знаешь об этих людях?

   - Моя мама сильно увлекалась старым Райнером, когда была в моем возрасте, то есть в 80-х. Но он многими годами больше ничего не делает, только ходит на тусовки, на премьеры фильмов и все такое. Когда мамочка возвращается слегка под мухой, или видит его фотку в "Хелло!" или еще где, она ставит какой-нибудь его сидишник и все идет гладко. Хотя это довольно гадкая штука, оловянные синтезаторы, драм-машина и саксы. В общем, дерьмо.

   - Понимаю.