Страница 13 из 27
– Прекрасная мысль – почтить его память таким образом. Поднимусь-ка я наверх – за фотоальбомами, буквально на минутку. А вы пока последите за огнем, ладно?
Не успела она выйти из гостиной, как туда вошел младший из троих детей. Мальчик чинно поприветствовал гостью, взял со столика забытую игровую приставку и уже на пороге едва не столкнулся с тоненькой молодой женщиной, чей акцент, напоминавший о ландах и овсянке, выдавал южанку.
С волнением и грустью они принялись просматривать детские фотографии Вильдье, из которых Лора выбрала две – самые трогательные. На них маленький Жюльен был снят на кухне во время готовки под внимательным и полным любви взором матери в безупречно белом переднике, дающей ему какие-то рекомендации.
Женевьева не смогла удержаться и продолжила это печальное путешествие в прошлое, подойдя к годам их первой встречи с Жюльеном.
– О, это была невероятная история! – с жаром произнесла она. – Мы тогда были совсем молоды, а он – до безумия влюблен. Жюльен и меня втянул в этот водоворот. Я только что закончила магистратуру по истории искусств и проходила стажировку в одной из престижных художественных галерей VII округа. Как-то мне поручили сопровождать поставку скульптуры в отель «Ле Мерис», куда Жюльен недавно устроился су-шефом. С первой же встречи между нами пробежала искра. Папа, конечно, этого не одобрил, он предпочитал, чтобы я нашла жениха из нашего круга, кого-то вроде нас с ним. Но разве не сам он назвал меня «белой вороной» семьи? Довольно скоро он понял, что Жюльен – работяга, каких мало, и что на него можно положиться.
Лора одобрила сказанное сочувственной улыбкой.
– Но теперь, без Жюльена, мне вряд ли справиться. Не представляю, что будет с рестораном. Пожалуй, мне эта задача не по плечу.
– Вам ведь хорошо известны случаи, когда трехзвездным заведениям удавалось выстоять, несмотря на безвременный уход шефов.
Сомнения Женевьевы Вильдье не развеялись.
– Догадываюсь, о ком вы говорите. Жена Бернара Луазо опиралась на слаженную команду, способную подхватить вожжи, а вот с Сирином это невозможно.
Лора была полностью с ней согласна и лишь поразилась ясности мышления собеседницы, которую собиралась подбодрить фальшивыми увещеваниями.
– Прибавьте к этому проект кафе-бистро, куда уже вложена уйма средств.
– Жюльен был прекрасным администратором, не думаю, что вас ждут неприятные сюрпризы.
– Хотелось бы и мне в это верить, но только… наш эксперт-бухгалтер… вот с кем придется повозиться.
– А что за проблемы с бухгалтером?
– Мне от него не по себе. Крайне неприятный старый холостяк, из тех, что… Когда он выходит из своего кабинета и отправляется на прогулку в Венсенский лес… то ясно, что он не собирается там уточек кормить!
Замечание подкрепила гримаска, давшая Лоре понять, что дальше госпожа Вильдье, пожалуй, не зайдет.
– К тому же мне прекрасно известно, какого он обо мне мнения. Конечно, если нужно было разблокировать счет для оплаты аренды или ремонта, он быстро находил мой телефон. А вот когда я просила предоставить счета или другую информацию, ситуация менялась. Он попросту не принимал меня всерьез, хотя мы с мужем владели акциями в равных долях. Даже у Жюльена бывали с ним стычки, а уж теперь…
– У них что, отношения были натянутыми, у Жюльена и господина..?
– Бравелона, Бернар Бравелон. Психоригидный тип – так, во всяком случае, называл его Жюльен. Но хватит, не буду грузить вас своими проблемами. Кстати, мне пора собираться на игру в теннис, сейчас я как никогда в этом нуждаюсь.
Хозяйка проводила Лору до лестницы, не без раздражения заметив, что птицы испачкали лобовое стекло ее автомобиля.
Журналистка стала прощаться, договорившись, что выбранные снимки ей вышлют по электронной почте.
– Еще раз благодарю. Вы ведь знаете, как долго мы дружили с Жюльеном. Меня всегда трогало, с каким доверием он ко мне относился и всегда прислушивался к моему мнению.
По натянутой улыбке Женевьевы, которую Лора не замедлила вернуть, она поняла, что ее принимают за обычную мифоманку. А что еще оставалось думать вдове: разве Вильдье мог к кому-нибудь прислушиваться, кроме нее самой?
На обратном пути Лору терзали сомнения: перезвонить Женевьеве, попытаться прояснить ситуацию для самоуспокоения? Только вот был ли в этом смысл, не обернется ли новая встреча очередным «днем памяти»? Она выехала на улицу Суффло, потом, припарковав скутер за Пантеоном, прошла по улице Кловис до дома номер двадцать три и очутилась территории лицея Генриха IV, где должна была встретиться с преподавателем Амандины по физике и химии. Пробегая мимо галереи бывшего монастыря Святой Женевьевы, Лора думала об их утреннем разговоре о латыни – ее всерьез беспокоило эмоциональное состояние дочери. Преподавателя Амандины она обнаружила за проверкой заданий учеников в абсолютно пустом классе.
К ее удивлению им оказался стройный молодой человек лет тридцати, с тонкими чертами лицами, чувственным ртом и светло-голубыми, чуть лукавыми глазами. С подчеркнутой любезностью предложив ей сесть, он признался, что в последнее время поведение Амандины его тревожит.
– Она болтает на уроках?
– Нет, поведение нареканий не вызывает. Просто я заметил, что с ней что-то не так. Будто ее заблокировали. Кажется, что она находится где-то далеко.
– Отлично понимаю, что вы имеете в виду. Причины я не знаю. Она собирается бросить латынь. А ведь дочь прекрасно провела каникулы – на неделю она отправилась в горы с отцом, была в полном восторге и говорила, что замечательно отдохнула. Ничего не понимаю. А что вы сейчас проходите?
– Начали изучать строение молекул, атомы, ядро, электроны…
– Это же так интересно! По крайней мере на мой взгляд: я немного коснулась этого вопроса, когда обсуждала проблемы молекулярной кухни с ее корифеями: Адриа, Ганьером, Марксом…
– Ах, да, я совсем забыл, что вы работаете в гастрономическом журнале. Может, дать Амандине задание написать реферат по этой теме для лучшей мотивации?
– Ни в коем случае! – возразила Лора. – Это последнее, что вам стоит делать, если вы и впрямь хотите вернуть у нее интерес к своему предмету. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю. Попробую с ней побеседовать и понять, что с ней происходит. Большое спасибо, что держите меня в курсе.
И хотя преподаватель не прочь был продолжить разговор о технике приготовления пищи с использованием жидкого азота, журналистка быстро ушла. Впереди ее ждало еще одно непредвиденное свидание.
13
На повестке дня у Пако стояло посещение рынка Бово-Сент-Антуан. Построенный в 1779 году неподалеку от Бастилии, на территории, принадлежавшей последней настоятельнице аббатства Сент-Антуан, этот рынок был открыт в 1781-м с процессиями, песнопениями и благослвениями, но заброшен торговцами и полностью разрушен в Революцию. Заново перестроен он был лишь в 1843 году. Согласно замыслу архитектора, здание приобрело вид перевернутого судна и напоминало рыночные павильоны Бальтара, возведенные несколькими годами позже в центре Парижа.
Потолкавшись какое-то время между старьевщиками, букинистами, перекупщиками и продавцами тканей, расположившимися прямо на площади Алигр, фотограф продолжил экскурсию внутри павильона, между рядами мясников, торговцев рыбой, сырами и зеленью. Он уже собирался сделать кое-какие покупки для собственных нужд в колбасной лавке, когда позвонила Лора и сказала, что ему непременно нужно с ней встретиться на авеню Домениль, в сотне метров от дворца Золотых ворот. Пако хотел было выторговать отсрочку, но не получилось: журналистка обязательно должна была попасть к бухгалтеру Вильдье до обеда. Пако подчинился и через четверть часа увидел Лору сидевшей на скамейке напротив места их встречи и погруженной в мобильный телефон.
– Можешь объяснить, за чем я тебе понадобился?
– Мы получим все, что нам причитается, – сказала она. – Иди за мной и делай вид, что во всем со мной согласен.