Лорды Белого замка

«По крайней мере, в Ланкастер мы прибудем раньше, чем нас настигнет палящее солнце середины лета. А пока что следует быть благодарным жизни за ее мелкие радости» – так думал Фульк, ведя свой отряд к северу. Последние несколько дней, когда на небе не было ни облачка, превратились в пытку: воинов мучила постоянная жажда, а кожа их воспалилась от пота.

Пока правили королева Алиенора и ее юстициарии, в стране было тихо, однако умные люди из предосторожности путешествовали в кольчугах, невзирая на физические неудобства.

Благополучно доставив Хьюберту Уолтеру письма от германского императора, Фульк и Жан отправились в Ланкастер: на сей раз они везли послание от Хьюберта Теобальду, а также подарки архиепископа молодым на свадьбу. На обратном пути Фульк должен был в целости и сохранности привезти мать в Олбербери, а затем вернуться к братьям в Нормандию.

– Интересно, как сейчас выглядит Мод ле Вавасур? – задумчиво проговорил Жан.

Ему захотелось подурачиться, и он надел ярко-красную котту, которая смотрелась бы немыслимо кричащей, если бы не гармонировала с его смуглым лицом. Лютня висела на кожаной перевязи у него за спиной, а темные кудри венчала щегольская красная шляпа, украшенная павлиньим пером. Сегодня он был менестрель, и его переполняла радость лета.

Фульк пожал плечами и стал смотреть на дорогу. Еще недавно она была пуста, но сейчас впереди можно было разглядеть облачко пыли.

– Я как-то не думал об этом, – рассеянно сказал он.

– Помяни мое слово, с такими глазами и такими волосами она сейчас должна стать редкой красавицей.

Фульк хмыкнул. В голове у него возник образ маленькой девочки: вот она завладела мячом его брата и требует, чтобы мальчишки приняли ее в свои игры. Своевольная и коварная, скорее необычная, чем хорошенькая. Фульк вспомнил, с каким упрямым любопытством Мод подглядывала за пиром в честь коронации Ричарда и как потом стояла в аббатстве рядом с Теобальдом Уолтером, с остекленевшими от страха глазами и негнущейся спиной, собрав всю свою храбрость, чтобы не сбежать. В зависимости от обстоятельств Фульку становилось то весело, то досадно, а временами его переполняло сочувствие. Но представить эту малышку прекрасной молодой женщиной – подобное просто не укладывалось у Фицуорина в голове.

Облачко пыли выросло, и, судя по скорости, с которой оно передвигалось, это был немалый конный отряд. Фульк натянул поводья и дал знак своим людям сдвинуться на пыльную обочину.

Первый возникший на дороге всадник оказался рыцарем на сером мерине. В руке он держал копье, увенчанное развевающимся красно-золотым знаменем, на шелке которого скалились анжуйские львы. Сюрко рыцаря тоже было красное с золотом. Потом показались остальные, в таком же облачении. Двигался отряд быстрым галопом. В центре верхом на испанском жеребце ехал с перекошенным от гнева лицом принц Иоанн. Едва он увидел Фулька во главе отряда, как в нем буквально заклокотала ярость. Принц рывком натянул поводья, заставив коня резко остановиться, так что рыцари у него за спиной чуть не столкнулись.

– Сир. – Фульк неохотно склонил голову, дабы изъявить почтение наследнику престола.

– Вам надлежит спешиться и преклонить передо мной колена! – проскрежетал Иоанн. – Я хочу, чтобы уважение ко мне выказывали, как подобает.

Фульк долгим взглядом посмотрел на Иоанна, давая понять, что́ он думает об этом приказании. Ни один человек за его спиной не шелохнулся.

– Я сказал, спешиться и преклонить передо мной колена! – прошипел Иоанн. – Слышите, подонки?

Не сводя взгляда с принца, Фульк соскочил с седла и опустился на одно колено. Повинуясь короткому жесту командира, его люди тоже слезли с лошадей, но видно было, что сделали они это по приказу Фулька, а не Иоанна.

Принц злобно смотрел на них, чуть ли не дымясь от гнева:

– Однажды, Фульк Фицуорин, твоя дерзость погубит тебя!

Фульк поднял голову:

– Если бы вы были королем Англии, Божьим помазанником и моим сувереном, я бы немедленно преклонил колено, сир. А так вы хотите получить то, что вам не принадлежит.

Иоанн задохнулся от ненависти. Его лошадь, подергиваясь, пошла боком, а затем начала взбрыкивать и приседать. Жирар де Мальфе быстро перехватил поводья и успокоил животное.

– Я покажу тебе, что я могу и чего не могу требовать! – сквозь зубы процедил Иоанн. – Имей в виду, Фицуорин, если я и пощадил сейчас твою жизнь, то только ради того, чтобы в один прекрасный день ты узнал, что такое раскаяние. – И, вонзив шпоры в серые бока лошади, принц устремился вперед так резко, что у де Мальфе вырвало поводья.

Королевский отряд ускакал. Фульк медленно поднялся. Ноги его вдруг ослабели, и ему пришлось схватиться за уздечку своего коня.

– Ну что, – сказал Жан де Рампень, – да вы с твоим братцем Уильямом, как я погляжу, одного поля ягодки. И ты еще осуждал его за безрассудство! Интересно, что ты будешь делать, когда Иоанн наденет корону Англии?

– Во-первых, еще не известно, дойдет ли до этого дело. Но если однажды подобное все-таки случится, то можешь не сомневаться: я смиренно преклоню перед ним колено, поскольку тогда он будет иметь на это полное право. – Фульк мрачно глянул на Жана. – Ты не обязан был следовать моему примеру. Мог бы выразить Иоанну почтение по собственной воле.

– Увы, похоже, я столь же безрассуден, как и ты, – сказал Жан и снова сел на коня.

Пока Фульк забирался в седло, его друг всматривался в оседающее на дороге облачко пыли.

– Кажется, до Иоанна дошло известие о скором освобождении Ричарда.

– Ни за что не поверю, что он мчится на юг собирать выкуп, – мрачно сказал Фульк. – Помешать сбору денег – вот это вполне может быть.

И с этими словами он пришпорил гнедого.

Мод повернулась на другой бок и подсунула руку под мягкую перьевую подушку, не желая отпускать от себя глубокий сон, что еще несколько секунд назад окутывал ее. Приглушенные звуки проникли в затуманенное сознание. Они становились все громче, и темный покой сна отступил, хотя она и не открывала глаз.

Ее обнаженное плечо тронула рука. Ладонь была теплая, широкая, мужская.

– С добрым утром, моя милая жена. Там пришли твои женщины, чтобы помочь тебе.

Мод подняла веки и увидела, что над ней склонился Теобальд. Он был полностью одет, а за защитной стеной прикроватного полога сияло в полном разгаре великолепное утро.

– Доброе утро, милорд.

Звук получился сухим и хриплым, а во рту стоял привкус прокисшего вина. В висках пульсировало, голова нестерпимо болела, не говоря уж о том, что между ног ощущение было не из приятных.

– Который час?

– Уже почти два пополудни, – сказал Теобальд и с тревогой взглянул на нее. – Я дал тебе поспать, сколько мог, но все гости уже собрались в зале. Ты хорошо себя чувствуешь?

Мод хотелось закрыть голову подушкой, застонать и велеть ему уйти. Однако пришлось ответить:

– Да, милорд.

Она с трудом села в постели. Свет ударил ей в глаза и заставил сощуриться.

– Твои женщины пришли, чтобы помочь тебе, – вновь повторил он, показав через плечо в направлении, откуда раздавался приглушенный шепоток, и кашлянул. – Извини, если вчера ночью сделал тебе больно.

– Только немного, мило… Тео.

Она вспомнила его слова о том, что дома следует называть супруга по имени, и увидела, как лицо его смягчилось от нежности.

– И все равно, я бы предпочел вообще не делать тебе больно, – проговорил Теобальд и погладил ее по щеке. – Боюсь, милая, что тебе придется поторопиться. Простыню с брачного ложа ждут в зале, чтобы гости могли ее освидетельствовать.

Мод поморщилась, представив себе, как доказательство ее невинности будет вывешено на всеобщее обозрение.

– Ладно, не буду мешать тебе одеваться.

Теобальд, неловко пятясь, отошел от кровати, что-то сказал служанке и удалился.

Бабушка Мод и прислуга сразу окружили кровать. Одна из женщин протянула ей горячий травяной отвар. Мод сжала в ладонях дымящуюся кружку и с наслаждением отхлебнула.