Весной, в субботу

  Попрощавшись с членами Комитета Общественного Спасения, Анна медленно, скользя по рыхлому, подтаявшему снегу, зашагала к дому. Вот ведь прилипли! И без того забот хватает. Ну да ладно, найдёт она время, это только так говорится, что его не хватает, а выкроить-то всегда можно. Но главное: кто она такая других судить-рядить?

  На лестничной площадке меж этажами, переминаясь с ноги на ногу, стоял Шумилов, а рядом с ним на бетонном полу - потёртый матерчатый чемодан.

  - Гляди-ка, уже здесь? Ну, шустрый!

  - А что тянуть? - Он глянул на неё с опасением. - Договорились же. Вот и прибыл.

  - Немного же ты нажил за эти годы. - Она посмотрела на чемодан.

  - Кой-какие вещи в общежитии остались, а ещё, вот, видишь? - он распахнул пальто.

  Под пальто у него было два или три пиджака, надетые один на другой.

  - То-то я вижу, ты прямо на глазах распух.

  - Есть маленько, - облегчённо заулыбался он.

  - А в чемодане-то что? Коли весь гардероб на себя напялил?

  - У меня там телячья вырезка. Свежая. Между прочим, могу и жаркое приготовить.

  - Ну, хоть этому за десять лет научился, - усмехнулась она. - Входи уж, блудный муж.

  Вечером пришёл Дмитрий со своей подружкой. Сели в зале, за стол накрытый цветастой скатертью. Шумилов был возбуждён, хлопотлив, неумеренно весел и постоянно балаболил, считая долгом развлекать компанию. Жаркое, которое он приготовил, удалось на славу. Анна же чувствовала себя слегка виноватой: импровизированный ужин получился не так хорош, как в лучших домах европейских столиц; не хватало фруктов и шампанского к праздничному, по её задумке, столу. Никто её, правда, не попрекал, а Шумилов, сориентировавшись, предложил:

  - А у меня и коньячишко есть... бутылёк сувенирный. Можно открыть? Чисто символически, а?

  Димкина подружка сидела скованная и смущённая. Анна перестроилась и стала её поддразнивать:

  - Что ж ты, милая, поутихла? Днём вон какая бойкая была!

  - Да ладно, мама, не смущай Зосю, - вступился Дмитрий.

  Шумилова поглядела на сына и сама притихла, поражённая неожиданной мыслью: вот Димка не имеет "собственного мнения", "не может постоять за себя", "делает, что другие велят", но в конечном счёте почему-то получается, как он хочет. И вот даже сегодня, с девчонкой этой. Сама же пригласила и тем самым как бы поощрила сына на дальнейшие встречи. А вдруг правда на стороне Антонины? Тогда хлебать горя, не перехлебать. И вообще, забот полон рот. Мужика, гулевана, зачем-то приняла. Господи, сделай так, чтобы близкие люди навсегда завязали с древнейшими профессиями...

  - Мам, ты опять загрустила.

  - Да нет, я ничего. Не обращайте внимания.

  В третий раз проверещал ужасный, неприятного звучания, звонок. Дмитрий приподнялся, но Шумилова рукой осадила его: "Сиди!" - и сама вылезла из-за стола. За порогом - знакомый по утру студент-почтальон. И опять с телеграммой. На этот раз со срочной.

  - Опять по-латынски адрес прочитал?

  - Нет, я пять раз перечитывал. Всё сходится. Вам. Так что берите и расписывайтесь.

  Она взяла телеграмму. И в самом деле: сходится. Шумиловой Анне Егоровне. Пошла в гостиную, на ходу срывая ленточку.

  - Мама, что там?

  - Какая-то странная телеграмма пришла на моё имя: "Буду вечером. Ризюме: готовься встрече. Твой Василий".

  - В самом тексте я ничего странного не вижу, - подумав, сказал Дмитрий. - Ризюме - это, очевидно, резюме. Но почему тебе? От кого?

  - Ума не приложу.

  - А откуда отправлена? Посмотри, там должно быть указано.

  - Из каких-то Курачей. - Анна ещё раз заглянула в текст.

  - За городом... курортное местечко... ясно, - приподнимаясь, забормотал Шумилов. - Значит, ты, Анна, всё-таки поманила инженера? Что ж, не буду мешать. Самоудаляюсь... Где мой чемодан?

  - Да перестань ломаться, клоун! - Она вспыхнула, возмутилась. - Его вовсе и не Василием звать.

  Когда допили коньяк, явился младший, Вениамин. Странно, что на гостей он глянул без всякого удивления. Отца небрежно хлопнул по плечу, поприветствовал и девчонку:

  - А, это ты, Зоська! - и накинулся на еду.

  Проголодался парень, стал уплетать жаркое, картошку. Шумилова не отвлекала: понятно, набегался. И только когда наелся вдоволь и откинулся от стола, спросила:

  - Ты где это весь день шлялся?

  - В Курачи ездил.

  - В Курачи? - у Анны глаза стали круглыми, как в восемнадцать лет.

  - Да, с тамошними пацанами в хоккей бодались.

  - Так это ты, стервец, телеграмму дал? - "Точно: он!" - подумала, ещё не дождавшись ответа и сразу же припомнила визит участкового; второй раз в этот день ей стало больно и тяжко. - Признавайся, а то шкуру спущу!

  - Ну, расшумелась. - Венька на всякий случай стрельнул глазами, куда бежать. - Ну, я! А чо такого? Утром спать мне не дала, раскудахталась: "Не может быть, не может быть!" Перед почтальоном-то. А я доказал, что всё может быть. Произвёл переворот в твоём сознании.

  - А деньги где взял? Отвечай немедленно!

  - На дороге нашёл: валялись. Иду - смотрю лежат. В кожаном бумажнике.

  - Это я дал, - признался Шумилов и начал каяться, но уже приободрившись. - Раньше не давал, помня твой строгий наказ, Анна. Но сегодня... после рукопожатия... Сознаю: виноват. Но я же не знал, для чего ему, - он повернулся к младшему сыну. - А почему "Василий"?

  - Да! - прикрикнула Шумилова. - Отвечай!

  - Здрасьте, - Венька изобразил удивление. - Сама же сколько раз мне говорила, что хотела в честь деда назвать, да отец переменил. А чо? Василий Серафимович - тоже неплохо звучит.

  - Ты меня своими шуточками в гроб загонишь, - обессилено проговорила Анна.

  - Совесть бы поимел с матерью шутить! - поддержал Дмитрий, и она с благодарностью глянула на него.

  - Ну вот, насели, - Венька обиделся. - Никак вам не угодишь! А я ведь приятное хотел сделать.

  - Ладно, молчи. - Анна шлепком по шее остановила его.

  Вообще-то следствие осталось неоконченным. Не при гостях же выпытывать у Веньки о другой, преступной шутке. Но теперь-то она его прижмёт: раз ложную телеграмму дал, то и пожарников вполне мог вызвать. Лишь слабая надежда теплилась: может, действительно этой дуростью, телеграммой-то, сын хотел ей приятное сделать, а в том случае - не участник. Дай-то бог.

  Венька чутко среагировал, что мамаше сейчас не до него, и положил на тарелку ещё солидный шмат жаркого. Все уже пили чай с черничным тортом, принесённым молодой парой. За окном стемнело и подморозило; капель прекратилась. Субботний день кончался.