Разбуди меня

Сиренити встала, улыбаясь, обошла письменный стол, встала перед магом, внимательно глядя ему в глаза.

— Прошу Вас, присаживайтесь, — пропела она, указывая на кресло слева от Соерса.

Маг удивлённо моргнул, но послушно сел. Волшебница взгромоздилась на стол, спихнув оттуда чистые листы гербовой бумаги. Молитвенно сложила руки, скрестив пальцы, наклонила голову и снова уставилась Соерсу в глаза. Мгновение в кабинете королевы царила тишина. Потом маг не выдержал.

— Ваше Величество, Вы позвали меня…

— Я пригласила Вас, милорд, — улыбнувшись, поправила Сиренити. — Ведь это Вы являетесь наставником моего супруга?

Соерс моргнул.

— Да, Ваше Величество.

Улыбка девушки стала ещё шире.

— Мне бы хотелось поблагодарить Вас за заботу о моём консорте, лорд Соерс, — ласково произнесла она. — Вы так трогательно её проявили.

Маг расправил плечи.

— Ваше Величество, это мой долг.

— О да, — мечтательно произнесла Повелительница. Протянула руку. На открытую ладонь лёг белый листок, исписанный каллиграфическим почерком с корявой подписью самой Сиренити внизу. Волшебница бегло просмотрела документ и снова повернулась к магу.

— За Ваши труды полагается награда, милорд. — Она, улыбаясь, протянула документ Соерсу. — Вот она.

Маг поднялся, взял листок, поклонился. Сиренити важно кивнула, продолжая подкидывать кинжальчик.

Соерс поднял листок к глазам, вчитался. И побледнел.

— Ваше Величество! Это…

— …то, что Вы заслужили, — закончила девушка, не глядя на волшебника. — Идите, милорд я Вас больше не задерживаю.

Руки мага задрожали, комкая листок.

— Вы не смеете… Вы…

Сиренити вздохнула.

И кинжальчик вонзился в деревянную панель рядом с виском волшебника.

— Я Вас больше не задерживаю, — повторила Повелительница.

Бледный, как смерть, Соерс встал. Медленно подошёл к двери, услужливо распахнувшейся перед ним.

— Да, кстати, ещё раз появишься вблизи моего супруга — убью! — резко произнесла девушка.

Дверь за магом закрылась.

Сиренити глубоко вздохнула. Протянула руку — и кинжальчик, дёрнувшись, высвободился из панели и лёг на ладонь.

А волшебница, продолжая подкидывать и ловить его, задумчиво уставилась в задёрнутое цветастой тканью зеркало.

Теперь, когда за Диана можно не волноваться, а переговоры продолжатся только после выздоровления консорта, у Сиренити осталось ещё одно дело — личное, выполнить которое волшебница хотела не ради Долга или сомнительной чести её супруга.

И теперь настало подходящее время этим делом заняться.

Он стал диктатором. Впрочем, в этом Сиренити никогда не сомневалась. Рис всегда умел добиваться поставленной цели. И всегда был амбициозен. Она внушила ему мечту о мировом владычестве — и юноша объединил все страны в одну империю. Но, глядя на правителя — и бывшего друга — волшебница не чувствовала гордости. И удовлетворения от хорошо выполненной работы — тоже.

Рис стал диктатором. Это дало ему неограниченную власть над миром — и одиночество. Вопреки ожиданию Сиренити, он так и не нашёл себе нового фаворита, а уж тем более друга.

Волшебница без труда читала восхищение в сердцах придворных. А также ненависть и непонимание.

Сиренити знала, что должна развернуться и уйти. Будущее этого мира больше не в её руках. Рис выполнил свою роль, остальное её волновать не должно.

Вздохнув, волшебница отвернулась, медленно шагнула в сторону невидимого портала.

И пропустила момент, как с другого конца зала к императору метнулась тёмная фигурка. Успела миновать расстояние до трона, когда опомнилась стража. Успела метнуть в удивлённо привставшего с трона императора кинжал. Короткий клинок вонзился в грудь, окрасив кровью золотистые одежды. Качнувшись, император рухнул на ступеньки трона. В зале повисла тишина. Потом она взорвалась суматохой, в которой об умирающем позабыли. Никто не помог ему. Никто даже не приблизился. Никто.

Ничуть не изменившийся с момента их расставания, побледневший, император ещё дышал, когда Сиренити осторожно подошла к нему.

— Рис? — выдохнула волшебница, беря юношу за руку. Мгновение в глазах императора светилось удивление пополам с болью, потом на губах появилась еле заметная усмешка.

— Ты… всё-таки пришла, — с трудом прошептал он. Сиренити быстро кивнула, чувствуя, как слёзы сдавили горло.

— Теперь… всё будет… хорошо? — улыбка умирающего сменилась гримасой болью.

— Да, — шепнула девушка, слыша, как тише и тише становится его музыка — фортепьяно. — Да. Всё будет…хорошо.

Глаза — только глаза юноши, мышцы лица его уже не слушалось — улыбнулись.

"Ты нужна мне", — мысленно услышала Сиренити.

Рис напрягся, выгнулся от боли, пытаясь вдохнуть — и обмяк. Его рука выскользнула из пальцев замершей волшебницы.

Изящная мелодия фортепьяно смолкла.

— Нет, — прошептала девушка. — Рис! Рис! Нет…Нет! Не уходи! Я останусь с тобой! Правда! Только открой глаза! Пожалуйста…

В пустом тронном зале, обнимая тело мёртвого императора, горько плакала Сиренити, а за высокими стрельчатыми окнами в ночном небе расцветали огненные лилии фейерверков…

Руадан взглядом заставил фигурки чёрного ферзя и белого короля взмыть над столом, сделать круг по кабинету Сиренити и вернуться на доску. Посмотрел на всё ещё бледного, но уже вполне здорового Диана, перевел взгляд на нервничающего советника волшебницы и вздохнул.

— Так куда, по вашему мнению, могла отправиться Повелительница, Тарвус? — поинтересовался он, пытаясь скрыть улыбку.

Маг бросил на него быстрый взгляд и пожал плечами.

— Да куда угодно! У этой девч…, - Тарвус запнулся, глянув на Диана и совершенно другим тоном продолжил. — Наша королева сейчас весьма занята…

— Понятно, — ухмыльнулся Руадан.

Тарвус поморщился. Встал, смёл с рабочего стола Сиренити стопку документов. Быстро осмотрел. Половину положил обратно, остальные устроил подмышку и, поклонившись демонам, прошёл к двери.

— …но когда эта девчонка вернётся, ей очень не повезёт! — услышал Руадан его шёпот. Улыбка Повелителя стала шире. Когда дверь за советником захлопнулась, демон с притворной грустью вздохнул и подвинул к замершему в кресле Диану шахматную доску.

— Как насчёт партии?

Хумара поднял на него взгляд и медленно покачал головой.

— У нас нет такой игры, Ваше Величество, — тихо произнёс он.

Руадан скрестил руки.

— У магов тоже. Впрочем, Сиренити неплохо в ней разбирается, — заметил он, подбрасывая чёрного ферзя в воздух. — Так, может, и Вам стоило бы нау…

Дверь с грохотом распахнулась. В кабинет ввалилась бледная, хмурая Сиренити в смятом, испачканном кровью плаще. Руки девушки также были по локоть в крови, под глазами набухли мешки, на щеках же отчётливо виднелись подтёки слёз — светлые полосы на сером от пыли лице.

Диан быстро поднялся навстречу девушке, глядя на неё расширенными от изумления глазами. Руадан удивлённо поднял брови и потянулся за стоящим на столе пустым бокалом.

— Ваше Величество! — к слабому от болезни голосу хумары теперь добавилось волнение. — Что произошло?

Сиренити прижавшись спиной к двери, подарила демону такой взгляд, что Диан инстинктивно отшатнулся и, потеряв равновесие, упал обратно в кресло. Волшебница молча прошла мимо него к столу. Взяла протянутый Руаданом бокал с вином, добытым демоном из спрятанного в шкафчике бара. Залпом выпила. Будто не замечая Повелителя, повернулась к Диану.

— Ну и что вам здесь надо?

Хумара вздрогнул. Быстро поднялся и посмотрел на Повелительницу. Зря, подумал Руадан, наблюдая за разворачивающейся сценой. В такие моменты взгляд Сиренити становился совершенно диким.

— Прошу прощения, — надо отдать хумаре должное, его голос даже не дрогнул. — Я просто хотел поблагодарить Вас за заботу…

— Поблагодарили?! — рявкнула Сиренити, наклоняясь и нависая над столом. — А теперь убирайтесь отсюда!