Страница 21 из 57
Доусон поднимает бровь:
— Не извиняйся.
Я заставляю себя откусывать скромнее. Такого хорошего бургера я не ела с тех пор, как приехала в Лос-Анджелес, и он безумно вкусный. Я хочу проглотить его, но ем медленно. Я не хочу, чтобы Доусон посчитал меня деревенщиной.
Я смотрю на мужчину, принесшего еду.
— Благодарю Вас... Грег, верно?
Он кивает.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности, — у него хриплый, прокуренный голос. На его шее вытатуирована надпись «Don't Tread On Me». Я вижу края других татуировок под его рукавами, а также бесчисленные шрамы на его руках и лице. Внезапно я понимаю, что Грег — сложный и опасный человек, байкер из клуба «Ангелы ада» в деловой одежде. Он охранник, что видно по тому, как он становится спиной к двери, складывает руки, как это делают только охранники, не умудряясь при этом выглядеть глупо.
Доусон поглощает солонину, и я уже не стесняюсь собственного аппетита. Он бросает взгляд на Грега и говорит:
— Почему бы тебе не подождать за дверью? Мы отправимся через несколько минут.
— У тебя ужин с Юрием Ивановичем через час, — говорит Грег.
Доусон хмурится:
— Да? И зачем же?
— Он хочет предложить тебе сценарий. Триллер, кажется.
— Я не помню, что соглашался на это.
Губы Грега складываются в улыбку.
— Я не удивлен. Ты наткнулся на него прошлым вечером. Ты был пьян в стельку, кстати.
— Отмени, — говорит Доусон.
Грег приподнимает бровь:
— Уверен? Юрий всегда играет на большие деньги. Он не работает с дерьмовыми сценариями.
— Просто передай ему мои извинения и попроси, чтобы сценарий прислали мне с курьером. Я позже его прочитаю. И я не поеду на ужин, — Доусон жует и продолжает. — Я не уверен, что хочу сняться в триллере, честно говоря.
Тут вмешивается мой деловой расчет.
— Я не думаю, что съемки в триллере — хорошая идея, — говорю я, — ты хочешь заново создать себе имидж, и поэтому нужно выбирать более серьезные драматические роли. Юрий Иванович предлагает хорошие сценарии, но по ним снимают блокбастеры, а не проекты, претендующие на Оскар.
Доусон хмурится.
— Да ладно, — это не вопрос, но его взгляд ждет, что я продолжила.
— Пока ты не уехал из Голливуда, большинство твоих ролей были в триллерах и боевиках, несколько романтических комедий тут и там. «Унесенные ветром» — отличная роль для возвращения. Она дает понять, что ты серьезно настроен.
— Настроен на что? — спрашивает Доусон.
— На обновление своего имиджа. Своей репутации.
— Что ты знаешь о моем имидже и моей репутации? — это вызов.
Я пожимаю плечами:
— Только то, что о тебе писали.
— Просто потому, что об этом писали... — возражает Доусон, но я его перебиваю.
— Правда это или нет, не имеет значения. Одни эти скандалы, заслуженные или нет, создали твой негативный имидж. И да, я знаю, что плохой пиар — лучше, чем никакого, но я не уверена, насколько это справедливо. Возвращаясь на экран, ты должен презентовать себя более серьезно.
Мне необходимо отвлечь свое внимание от того, как же он сексуален. Он красив даже во время еды. Мужественный и богоподобный. Его лицо освещают вечерние огни. Он слизывает соус с губ, и я вспоминаю, как его губы соединились с моими, как его язык коснулся моей нижней губы.
Я встряхиваюсь и сосредотачиваю внимание на бургере, на искусственном дереве, из которого сделан мой стол, на чем угодно, только не на нем.
Грег выходит, и я слышу голоса в коридоре, вспышки камер и его голос, когда он расталкивает толпу. Доусон смотрит на дверь. Толпа ждет, когда он выйдет. Он здесь со мной, ест солонину, а там десятки людей ждут, шумно требуя, чтобы он показался. У меня немного кружится голова.
Я заканчиваю с бургером, подавляю неловкую отрыжку, которая вызывает у Доусона усмешку, и вытираю рот салфеткой. Громкость голосов снаружи нарастает, и выражение лица Доусона становится серьезным.
— Мне жаль, — говорю я, показывая на дверь. — Теперь тебе придется пройти через них.
— Я сам виноват. Это часть сделки, — он небрежно пожимает плечами. — Можешь не беспокоиться.
Я хмурюсь:
— Они напишут обо мне?
— Наверное. Сочинят какую-нибудь ложь. Просто не обращай внимания. Они разойдутся.
Вероятной ход событий складывается у меня в голове, и я начинаю паниковать:
— Но... что, если они будут меня преследовать?
Доусон пожимает плечами
— Не отвечай. Иди своей дорогой и игнорируй их.
Он ничего не понимает.
— Я не знаменитая актриса, Доусон. Я студентка. Интерн, — я опускаю взгляд. — Ты знаешь, где я работаю. Чем я занимаюсь. Что, если они последуют за мной туда? Все всё узнают.
Доусон закрывает крышку контейнера и вытирает руки и лицо, затем ставит мои ноги на пол, наклоняется ко мне и берет меня за руки:
— А это проблема?
— Да!
— Ты стыдишься того, чем занимаешься?
Я не отвечаю, не смотрю на него. Я просто высвобождаю руки и встаю.
— Лучше тебе уйти.
Он тоже поднимается, но только, чтобы встать рядом со мной. Он касается моего подбородка указательным пальцем и заставляет меня посмотреть ему в глаза. Я смотрю, и я не могу дышать. Его глаза сейчас серо-голубые, взгляд напряженный и озадаченный.
— Грей.
— Да, — это выдох, тихий шепот.
— Тогда зачем ты занимаешься этим, если этого стыдишься? — его взгляд обжигает меня, и я знаю, что он видит мои секреты, мой стыд, видит мою жажду и мой страх. Его пальцы нежно держат меня за подбородок так, что я не могу отвернуться.
Я не отвечаю.
— Пожалуйста, уходи.
— Ладно, — он отпускает меня и поворачивается к двери. Моя кожа горит в том месте, где было его прикосновение. — Увидимся завтра в офисе.
— Нет.
Он останавливается и поворачивается:
— Что? Что нет?
— Я не могу.
— Грей, о чем ты говоришь? — он сердито смотрит на меня.
— Я не могу с тобой работать. Я просто не могу.
— А мне казалось, что тебе придется, если хочешь закончить интернатуру, — он почесывает нижнюю челюсть. — Не знаю, чего ты там так боишься. Несмотря на мою репутацию, я не так уж и ужасен.
Я качаю головой:
— Дело не в этом.
— Тогда в чем? Объясни.
— Ты не поймешь. Ты не сможешь понять.
— Ты бы удивилась, узнав, как много я могу понять, — говорит Доусон. Его глаза пристально смотрят на меня, так и призывая меня отвести от них взгляд, но я, конечно, не в силах.
— Думаешь, ты первая, кто танцевал стриптиз в колледже? Ты потрясающе танцуешь, Грей. Ты должна это признать. Это не должно определять тебя.
— Но оно определяет.
— Ну, тогда это твоя проблема. Ты собираешься разрушить свою карьеру, не успев ее начать? Серьезно? Если это так важно, я никому не расскажу. И я поговорю с Арманом, чтобы он тоже тебя не выдал. Адам и Нейт были под кайфом, и я сомневаюсь, что они вообще тебя заметили. Просто приходи завтра на работу.
— Пожалуйста... уходи, — я готова расплакаться, едва сдерживая слезы.
Доусон медленно качает головой, будто он в замешательстве и раздражен.
— Черт с тобой, Грей. Просто позволь мне...
— Позволить что? Что ты сделаешь? Изменишь реальность?
Он гневно вздыхает:
— Ладно. Пусть будет так, — он поворачивается к двери и кладет ладонь на ручку, и вдруг останавливается, будто что-то вспомнил. Вытащив набор ключей из кармана, он двумя шагами пересекает комнату, берет мою руку и кладет в нее ключи.
— Вот. Тебе больше не придется ходить пешком.
Я смотрю вниз и вижу эмблему «лэнд ровера» на ключе, завернутом в черный чехол с зеленой надписью.
— Что? Я не могу... я хочу сказать... что?
— Это мой «ровер». Он стоит здесь на парковке. Это ключи. Я хочу, чтобы ты на нем ездила.
— Но... нет. Я имею в виду, ты меня даже не знаешь. Мы встречались два раза. Я не могу брать у тебя машину.
— Можешь. И будешь. Ты мой ассистент, значит, делаешь то, что я говорю. Твоя работа — делать меня счастливым. Так что води мою машину.