Накануне

- А не все равно? - повторил Марков. И опять пожал плечом.

Соколов постучал пером по чернильнице.

- Приступаем, товарищи! Работа секции предстоит огромная, товарищи: охватить все стороны солдатской жизни, заложить основы новой - народной армии, в соответствии с новым, свободным строем...

- Новым? - перебил один из солдат. - А где он, новый? Что вчера Родзянко делегациям целый день кричал? "В казармы назад, по-прежнему слушаться офицеров".

Со всех сторон поддержали:

- Я нынче в комиссию военную ихнюю к полковнику Энгельгардту сунулся насчет солдатских прав, так он меня так шуганул... держись только...

- А насчет сдачи оружия приказ? Знаем мы, что такое оружие сдать. Я, можно сказать, и самую жизнь узнал с того только часу, как в разум взял, что винтовка - не царская, а моя.

- Тише, товарищи! - крикнул Соколов. - Товарищ Марков, вы ж депутат, доверенный, государственной важности дела будете решать... Нельзя ж так! Надо в порядке, с толком... О приказах и прочем на собрании говорили достаточно, незачем повторять. Для того и учреждается Солдатская секция, чтобы взять солдатскую жизнь в собственные солдатские руки. Об этом нам и надо сейчас составить сообщение.

- Сообщение? - переспросил Мартьянов и переглянулся с Иваном и Марковым. - Сообщение - дело десятое: это ж так, к сведению будет только. Приказ надо отдать по всем войскам.

- Приказ? - поднял глаза на Мартьянова Соколов, и в голосе прорвались скрипучие нотки. - Круто берете, товарищ Мартьянов. С момента переворота, с победою революции, Россия стала доподлинно правовым государством. На каком законном основании Совет депутатов будет отдавать приказы по армии?

- А кому еще отдавать, если не Совету? - вспылил Мартьянов. - Кому солдат подчиняться должен? Князьям и Родзянкам, что ль...

- Правильно! - дружно подхватили солдаты. - Пишите, товарищ Соколов. Вы ж так и обещали, когда сюда шли: мы будем говорить, а вы записывать. Пишите: приказ No 1 - чтоб с военного начальства приказами не путать. У нас свой счет будет.

Соколов пододвинул лист бумаги. Ресницы помаргивали: он напряженно и торопливо соображал. Но депутаты, нетерпеливо теснясь, уже налегали на стол так, что трещали толстые его дубовые ножки.

- Приказ No 1, - продиктовал Мартьянов, следя за рукой Соколова, медленно макнувшего в чернила перо. - О солдатских правах, солдатском устройстве и воле. В первый пункт: "Воинские части подчиняются Совету Рабочих и Солдатских Депутатов".

Соколов положил перо.

- Товарищи...

Но на плечо ему легла крепкая рука Маркова.

- Насчет оружия отметь: чтобы винтовки, пулеметы, броневики и прочее находились в солдатском распоряжении и офицеры к ним доступа не имели. Это пиши: во-вторых.

- В-третьих...

Маркова перебили со всех сторон голоса, вперебой:

- Отдание чести отменить... А то по улице не пройдешь.

- Чтоб на "ты" не говорили...

- Офицерство чтоб выборное было...

Соколов поднял обе руки.

- Товарищи!.. По порядку. Каждый же пункт надо обсудить. Вот хотя бы насчет выборности... Это же невозможное дело! Вы что хотите: весь офицерский корпус развалить?

- Развалить, именно! - радостно подтвердил Марков. - Туда ему и дорога.

- Двадцать седьмого с нами хотя б один офицер вышел? А их в городе тысячи... Все попрятались. Либо с Хабаловым были. Только из фронтовых кое-кто, отпускников... Да и те прапоры...

- А сейчас свой совет - офицерских депутатов - затеяли... вчера в Собрании армии заседание вели... На какой предмет - не угадать, думаешь?

- Кронштадтские флотские со своим офицерьем правильно поступили: кто хорош - пальцем не тронули, командуют, как командовали, а с остальными... сотню, никак, расстреляли, прочих - в тюрьму. Ты пиши, товарищ Соколов: уж мы-то свою солдатскую судьбу понимаем.

Соколов опять взял перо.

- Все-таки погодите, товарищи. Давайте в порядке. Прежде всего организационный вопрос: как устроить полковое и ротное управление. Потом, так сказать, декларацию прав. Вносите предложения, но помнить надо, товарищи, что речь идет о воинских частях. Армия - особое учреждение... Вот, например, товарищ Мартьянов говорил о подчинении Совету. Тут надо обязательно говорить...

- Знаем мы... "оговорки"! - перебил Мартьянов. - Начнут оговаривать от сути самой ничего не останется. Нет, товарищ Соколов, по этому делу солдат себя стричь не даст. Не за тем за винтовки брались.

Соколов ощетинился, затряс бородой.

- Никто стричь и не собирается! Что это за язык у вас, Мартьянов.

Вошел Василий. Осмотрелся, поманил к себе Ивана.

- Мариша говорит, вы в железнодорожных мастерских выступали несколько раз? Правильно? Так вот...

Он наклонился ближе и совсем снизил голос, хотя поблизости не было никого.

- Думцы... Родзянко с прочими к царю решили своих послать, Гучкова и Шульгина: миром, понимаете, кончить, выручить самодержавие. Мимо Исполкома, обходом... Потому что открыто на мир с царем даже меньшевики не пойдут: побоятся. Надо, на случай, принять меры. Езжайте в железнодорожные: там с товарищами свяжетесь. Пусть за этим делом присмотрят. Здесь в вас особой надобности нет?

Иван оглянулся на стол, на согнутую Соколовскую спину. Марков стоял рядом и диктовал, подкрепляя рукою слова:

- "Всякого рода оружие, как то: винтовки, пулеметы, броневики и прочее, должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям".

- Серьезный мужик, - одобрительно кивнул Иван. - К нам, между прочим, в партию сразу после восстания записался. Кончают, похоже, приказ. Что-то все распрямляться стали.

Приказ кончали, действительно. На солдатских лицах шире и шире расплывалась улыбка, и Мартьянов, веселыми глазами оглядывая товарищей, пристукнул заключительно ладонью по столу:

- Кажется, все: о выборных комитетах в частях - есть, о делегатах в Совет, о подчинении Совету - есть, об оружии, об уравнении в правах с прочими гражданами, об отмене офицерского титулования, обращения на "ты", становления во фронт - есть. Теперь пишите, как по воинскому уставу полагается: "Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.