Страница 54 из 75
Принцесса отыскала очередную потайную дверь. Резная деревянная панель едва слышно заскрипела, медленно, натужно отходя в сторону под напором тонких, изящных, но вместе с тем довольно сильных для женщины рук.
Проскользнув внутрь, Ззия на миг замерла, с опаской глядя в темноту тайного коридора, но потом ей показалось, что она слышит какой-то звук, будто кто-то, идущий за ней следом, неосторожно поставил ногу.
Возможно, ей это только показалось, но Ззия не стала испытывать судьбу и поспешно задвинула за собой дверную панель, которая на этот раз даже не заскрипела. Быстро повернувшись спиной к закрывшейся двери, Ззия напряжённо всматривалась в темноту.
Это было одно из самых таинственных мест замка - любопытная принцесса разыскала его в пору своего беззаботного детства. Иногда она думала, что, может статься, никто не знает замок лучше неё.
В сущности, он был очень стар, хотя по его виду это и было незаметно, но лишь потому, что за ним тщательно следили, да и построено было на совесть.
За многие века резиденцию королевского дома Аззы неоднократно перестраивали и достраивали. В старые планы вносились изменения, которые могли скорее запутать, чем что-то прояснить; появлялись новые планы, с которых постепенно исчезали забытые, давно заброшенные уголки и переходы внушительного строения.
Наконец старые планы просто терялись или же приходили в негодность, так как их судьба никого особенно не заботила.
Таким образом коридоры, лестницы и переходы, имевшие когда-то чисто практическое назначение, превратились в некую тайную и таинственную сеть, пронизывавшую замок и жившую, как часто казалось Ззие, своей тайной и таинственной жизнью.
Большинство обитателей дворца почти ничего не знало о них лишь потому, что никогда ими не интересовалось, а для маленькой любопытной принцессы исследование всех этих загадочных мест и забытых закоулков было увлекательнее любых игр.
Ззия хорошо помнила, как впервые очутилась именно в этом коридоре, по чистой случайности отыскав открывающуюся панель. Она была тогда подростком, переживавшим одно из первых разочарований, одну из первых утрат, которая тяжело даётся каждому подростку-жиззеа: крылья отказались служить ей.
Счастье полёта, которое знают дети — все, без исключения, без различия пола, знатные и безродные, богатые и бедные — все они были равны, когда поднимались в небо…
Это потом, когда они становились слишком тяжёлыми и крылья больше не могли поднять их над землёй, подарить прекрасное и незабываемое чувство полёта, свободы и счастья, они учились помнить о своём положении, учились повелевать, подчиняться, оценивать себя и других по тем критериям, которые кажутся такими смешными и жалкими, если у тебя есть крылья.
Пока у тебя есть крылья…
Ззие, однако, часто казалось, что она не лишилась их окончательно, но это не имело никакого отношения к двум тонким серебристым частям тела, покрывавшим её спину мерцающим плащом, которые давно стали совершенно бесполезными и вызывали у неё не гордость, а лишь приглушённую тоску по невозможному.
Она предпочла бы лишиться их совсем, как большинство её соплеменников: постепенно ткани крыла истончались и высыхали, становясь хрупкими, а потом просто обламывались, легко и безболезненно.
Чтобы предотвратить естественный исход, приходилось идти на множество ухищрений: принимать горькие порошки из семи трав и проходить длительные процедуры, смягчающие и укрепляющие эти изящные подтверждения знатности рода.
Крылья инкрустировали, украшая их россыпями драгоценных камней, в результате чего приходилось ухаживать за ними вдвое, а то и втрое больше.
Ззия была очень рада, что хотя бы это не вменялось ей в обязанность. Правда, принцессу без единой драгоценности на крыльях можно было назвать явлением небывалым, а её придворные дамы были недовольны, так как им приходилось сдерживать свои эстетические (как им казалось) порывы, но в конечном итоге все смирились с её скромным видом.
Ззия всегда была со странностями — уже в пору её детства это было заметно.
Тогда одним из её странных увлечений было исследование забытых уголков замка, тогда она и нашла этот коридор, который казался ей самым невероятным, самым удивительным из всего, что доводилось видеть юной принцессе. Вернее, не сам коридор, а населяющие его статуи — именно так ей думалось, когда она о них вспоминала — населяющие.
Впрочем, даже тогда, на пороге приближающейся юности, контроль разума был достаточно силён, чтобы считать большую часть чувств и мыслей, что посещали её здесь, фантазиями.
Одно нельзя было отрицать — эти статуи действительно были очень необычными, а ещё, вероятно, очень старыми и ценными. Со временем Ззия пришла к выводу, что именно их необычность стала причиной этой своеобразной ссылки.
Коридор был длинным и широким, в отличие от большинства забытых проходов. Вдоль одной из его стен Ззия обнаружила следы высоких окон — это был один из самых древних участков замка.
Многие века тому назад здесь было что-то вроде крытой галереи, проходившей по периметру небольшого тогда дворца. Потом замок разросся, и галерея оказалась глубоко внутри.
Изыскания принцессы доказывали, что она до сих пор охватывает центральные покои, но по неясной причине часть кольцевого коридора оказалась изолирована. В этой-то части, против давно заложенных камнем окон, и стояли странные статуи.
========== Глава 56. Таинственная галерея ==========
Ззия не смогла бы описать их, вряд ли это вообще было возможно.
Долгие часы проводила она в этом таинственном месте, пытаясь понять, что изображают вырезанные из камня или минералов изваяния.
Иногда ей казалось, что она близка к разгадке; иногда, всматриваясь в одно из изваяний, она была уверена, что поняла, но стоило — не то что уйти, а просто на миг отвернуться, как уверенность таяла. “Нет… нет — не то… это… это же…”
Они были подобны облакам, чьи изменчивые очертания могут напомнить обо всём, что когда-то видел, и даже о том, чего не видел никогда. Если бы Ззие понадобилось рассказать о них, она не стала бы и пытаться описать их, она могла рассказать только о своих чувствах.
Не сразу, но Ззия поняла, что могло стать причиной, по которой столь вдохновенные, невероятно прекрасные творения оказались в заточении.
Это не декоративные статуи, не просто украшения, которые можно расставить по местам и забыть — они были требовательны, они взывали к чувствам, будили мысли.
Возможно, некоторая неопределённость, которая была им свойственна, заставляла каждого зрителя остановиться, попытаться понять — что же перед ним, что это — такое прекрасное, но неуловимое?.. Каждая из них словно ловила обращённый на неё взгляд и удерживала его, заставляя заглянуть внутрь себя и — пересечь границу собственного “я”, чтобы встретиться с… иным.
Иным — взглядом? миром? восприятием и чувствами? Даже для Ззии это было своего рода испытанием, хотя она, вероятно, по самому своему складу, по “устройству” души и образу мыслей подходила для “контакта” с этими творениями неведомого гения как никто другой в замке.
Перед одними статуями она проводила часы, не в силах отвести глаз, других, можно сказать, избегала. Не потому, что в них было что-то плохое, просто воплощённые в них чувства и мысли слишком далеки от неё — почти недоступны.
Постепенно принцесса поняла, что статуи изображают не какие-то предметы вещественного мира, хотя они и приближаются к ним, словно легко касаются сразу множества вещей и явлений, они — воплощают чувства, настроения, мысли. Конечно, в какой-то мере это делает любое произведение искусства. В какой-то, но не в такой…
Когда-то Ззия привела сюда Узфу — только ей она могла полностью доверить свою тайну. Няня поняла и восторг, и трепет, и жгучий интерес своей воспитанницы к этим загадочным изваяниям, но больше никогда сюда не возвращалась — для немолодой женщины такое обилие совершенно новых впечатлений оказалось чрезмерным, и её немного тревожила привязанность Ззии к застывшим в камне и в то же время удивительно живым фигурам.