Страница 52 из 75
— И если в этот момент… рядом… окажется… кто-то… — с расстановкой продолжал Вон.
В глазах принцессы забрезжило понимание, тут же сменившееся брезгливостью.
— Неужели у вас никто и никогда не прибегает к подобным методам? По-моему, не все жиззеа — ангелы. Я понимаю, что принцесса никогда не использовала подобных методов…
— И никогда о таком не слышала, — взмахнула усиками Ззия. — Впрочем… мне доводилось слышать, что во время праздников кто-то проговорился о том или другом или высказал о ком-то нелестное мнение, употребив чрезмерно…
— Везде одно и то же… — Гэри воздел очи к потолку, словно призывая в свидетели Высшие Силы. — Об этом-то я и говорю. Один — подливает и слушает, а другой — пьёт и жужжит без перерыва.
— Просто мне никогда не приходило в голову, что это можно подстроить…
— Принцесса чиста душой, как Ззия из легенды, — констатировал Гэри. — Жаль, что не все на неё похожи.
========== Глава 53. Зиф и Азур ==========
— Вряд ли удастся проделать такое с Азуром. Не думаю, что он напивается до такого состояния, что перестаёт себя контролировать… Да и кто мог бы это сделать? - сказала Ззия.
— Я, — лаконично ответил на риторический вопрос принцессы сдержанный Зиф, стоящий позади неё, словно молчаливая тень. — Рассчитывать на большие успехи не приходится, — продолжил он после паузы, — но попробовать можно. Я бы давно испробовал это средство, если бы догадался о нём.
— Очень важно не вызвать у него подозрений, — встревожилась Лора.
— Я буду осторожен, — заверил Зиф. — Я скажу ему, что принцесса рассердилась на меня и прогнала. Я буду печален, расстроен до последней степени, раздавлен… Азуру нравится смотреть на чужое горе. Он не откажется угостить меня напитками из своих запасов. Он начнёт поучать меня и, конечно, будет пить вместе со мной…
— Идея хорошая, — одобрил Гэри, глядя на Зифа с сомнением, — но… для этого нужна определённая… гм… сноровка, а то как бы не получилось наоборот…
— Сноровки у меня нет, — с достоинством согласился Зиф, — но я приму отвар из колючих листьев, — хоботок Зифа едва заметно вздрогнул — упомянутый им отвар обладал на редкость мерзким вкусом, зато позволял сохранить ясность ума.
Принцесса вздохнула.
— Пора идти, — сказала она, с содроганием думая о предстоящем Зифу испытании — не о приёме противного отвара, а о компании ещё более противного Азура.
— Интересно, имя Азур тоже что-то означает? — спросила Лора по дороге к владениям Главного Ботаника.
— Выше всех поднявшийся — примерно так можно его перевести, — машинально ответила Ззия, думая о другом.
— Ну вот, — улыбнулась Лора, взглянув на Гэри, — что и требовалось доказать.
— Да уж, — усмехнулся он в ответ, — лучше бы назвали его ниже всех опустившимся — может быть, он тогда бы метро построил или клад нашёл.
— Насколько я понимаю, — снова обратилась к принцессе Лора, — Азур занимает весьма высокое положение, несмотря на то что он — мужчина. — Она быстро взглянула на Зифа, но он не чувствовал себя задетым.
Принадлежность к мужскому полу мешает продвижению по карьерной лестнице, а нередко просто закрывает путь наверх — это всего лишь обыденная реальность, которая может не нравиться, но отрицать её — нелепо.
Самому Зифу не нужна была карьера. Он мечтал о спокойной семейной жизни, но этим мечтам не суждено было осуществиться в полной мере, и всё потому, что он — мужчина, а она — принцесса, хорошо ещё, что младшая. Если бы Ззия была наследницей, традиции не позволили бы им даже то подобие семьи, которое было у них теперь.
Впрочем, не важно, что он должен оставаться безмолвной тенью, что для всех он — не больше чем задержавшийся на своём месте фаворит. Ззия любит его — только это имеет значение, только это делает семью семьёй, той семьёй, ради которой он оставил занятия горячо любимой ботаникой.
Зиф происходил из весьма знатной и состоятельной семьи, являвшейся одним из ответвлений королевского рода. Мать, высокородная Зузза, прочила ему карьеру придворного.
Конечно, придворный кавалер всегда уступает придворной даме, но если уж родился мужчиной, приходится мириться со вторыми ролями. Однако сам Зиф мечтал совсем не о том, чтобы расталкивать конкурентов в натужных попытках приблизиться к трону ещё на один шаг.
Он был влюблён в цветы, ботаника была его стихией. Мать возражала. Конечно, достигшие вершин в этой области занимают более высокое, а главное — более надёжное положение, чем любой придворный, но тут одним происхождением ничего не добьёшься — тут нужны настоящие способности, талант и, разумеется, труд.
Само слово “труд” неприятно резало слух его высокородной матери, а кроме того, она была твёрдо уверена, что никаких таких способностей и талантов у него нет.
Да и откуда бы им взяться? Отец его был, конечно, неплохим садовником… но знатной даме даже вспоминать об этом было неприятно.
Достаточно и того, что он, к несчастью, передал ребёнку свой пол; в то, что он мог передать что-нибудь ценное, она не верила. Самое ценное, что было у её сына — принадлежность знатной семье, которую передала ему она. Это качество нельзя приобрести никакими стараниями, его можно получить только по праву рождения.
Знатные дамы не выходят замуж, а если бы какая-нибудь из них осмелилась на это, то тем только уронила бы себя, но не возвысила мужчину. В общем, она не верила, что её сын способен добиться больших успехов на поприще цветоводства, а то, что он станет садовником или рядовым ботаником, снилось ей в кошмарных снах.
Однако Зиф, даром что мужчина, обладал изрядным упорством и терпением. В конце концов мать уступила, надеясь, что его утомит напряжённая учёба и отпугнёт не менее напряжённая работа. Когда и эти надежды не сбылись, появились новые: кто знает, может быть Зиф всё же добьётся успеха и станет, например, помощником Главного Ботаника, а это, без сомнения, куда лучше, чем зависеть от капризов придворных дам.
— Кто знает… кто знает… — многозначительно повторяли вслед за ней сёстры и тётки. — В конце концов, в нём течёт твоя кровь…
Едва несчастная мать начала успокаиваться, как непутёвый сын преподнёс ей очередной сюрприз: оставил ботанику и стал приближённым младшей принцессы. Он, не желавший зависеть от прихотей женщин, влюбился без памяти.
Ззия была непохожа на его мать, на её любимых четвероюродных сестёр и троюродных тётушек. Младшая принцесса поразила его своей искренностью, чистотой и нежностью души, любовью к знаниям и весёлым нравом.
Конечно, она была красива, но это неудивительно, а полное отсутствие тщеславной напыщенности и самолюбования — напротив — изумляло. Принцессе было интересно решительно всё, и они разговаривали часами, благо это не вступало в противоречие с традициями, тем более что Зиф принадлежал к знатному роду, а не был простым ботаником, так сказать, из народа.
Даже в этом случае Ззие вряд ли бы стали препятствовать — она достигла совершеннолетия и могла выбрать мужчину, который, возможно, станет отцом её ребёнка.
Когда же это произошло, мать Зифа в очередной раз успокоилась. Она рассчитывала, что теперь её сын вновь вернётся к ботанике, если, конечно, какая-нибудь другая высокородная дама не решит приблизить его к себе. Зузза не могла даже предположить, что, оказавшись в столь выгодном положении, её сын и тут сумеет всё испортить.
Подумать только! Он остался в свите младшей принцессы! А когда у Ззии появился второй ребёнок, отцом которого снова стал Зиф, Зузза пришла в отчаяние.
Ей даже не приходило в голову задаться вопросом: как мог бы Зиф покинуть принцессу, если она этого не хотела?
Впрочем, в чём-то мать была права: было бы желание, а способ нашёлся бы. У Ззии, без сомнения, хватило бы ума и достоинства, чтобы отпустить возлюбленного, будь на то его воля.
Зузза чувствовала себя несчастной. Её сын падает на самое дно, а она бессильна помешать этому. Конечно, сейчас он высоко, придворные дамы самого высокого полёта почтительны с ним, но только потому, что вынуждены считаться с выбором принцессы.