Страница 31 из 36
Кипчаки уже были известны как наемные солдаты: даже русские князья иногда пользовались их услугами в своих междоусобных войнах, а арабские правители ценили кипчаков так высоко, что офицеры халифата учили кипчакский язык; позже кипчаки будут служить в венгерских и в египетских армиях и сольются с местным населением. Кипчаки, которые переехали в Грузию, отправлялись в те места, где Давит предполагал возникновение конфликта, – на юг и на восток, чтобы напугать мусульманские эмираты, или во Внутреннюю Картли, чтобы обуздать ропщущих феодалов. Без сомнения, потребовалась дипломатическая тонкость, чтобы убедить великого князя Владимира Мономаха, что Давит не приютил, а устранил самого страшного врага Киевской Руси. Вряд ли Давит когда-либо встречался с Владимиром, но Грузия не могла не посылать своих уполномоченных в Киев, чтобы согласовать переселение кипчаков. Русские летописи утверждают, что именно великий князь Киевский открыл «железные ворота» (из Дарьяльского ущелья на перевал) и через них прогнал кипчаков. Арабский историк Павел из Алепа, который в XVIII веке осматривал русские документы, с тех пор исчезнувшие, заключил, что русские солдаты помогли Давиту IV переселить кипчаков[65].
Чтобы увековечить свои связи с кипчаками, Давит развелся с царицей Русудан, армянской матерью своих детей, и женился на Гурандухт, дочери кипчакского вождя Отрока (или Атраки). Новый альянс еще сильнее укрепился, когда Давит сосватал свою дочь Русудан (тезку матери) за Джадарона, наследника Осетинского царства, и таким образом обеспечил грузинский суверенитет на Северном Кавказе[66]. Бывшая царица Русудан отправилась со своими придворными и подарками в Иерусалим, в монастырь Креста, где она получила протекцию иерусалимского короля Бодуэна I. Отверженная царица ввела крестоносцев в заблуждение, убедив их, что она не брошенная жена, а вдова царя Давита; ее подарок, серебряный крест, в который будто был вложен осколок Истинного Креста, был переслан с благодарностью и благоговением парижскому архиепископу вместе с довольно бестолковым письмом: «Давит, царь Грузинский, который, как и его предшественники, держал и стерег Каспийские ворота, сдерживающие Гога и Магога, и чье дело продолжено его сыном, чья земля и царство для нас является своего рода валом против мидийцев и персов, всегда жил с глубочайшим благоговением и восхищением перед этим Крестом. Теперь, когда он умер и его сын унаследовал царство, его вдова, которую набожность отличает больше, чем благородное происхождение, постриглась и облачилась в монашескую рясу и, принеся этот Крест и много золота, приехала в Иерусалим, чтобы никогда не вернуться домой, а дожить здесь свою жизнь в молчании, мире и молитвах, и она попросила, чтобы часть того золота, которое она принесла, отдали соборам Священного города, а часть чтобы раздали милостыней нищим и паломникам»[67]. (Письмо, присланное вместе с крестом, от прецентора (главного певчего) Иерусалима к архиепископу Герберту (или, возможно, Галону), раньше относили к 1108 году, но теперь известно, что крест получили в Париже именно в воскресенье 1 августа 1120 г.[68], так что мы можем отнести развод Русудан с Давитом к 1117–1118 гг.).
К кипчакам изначально относились с большим недоверием: из 40000 воинов никогда не ангажировали больше 16000. Но благодаря кипчакским подкреплениям Давит легко мог участвовать в международных войнах. Кипчаки постепенно превращались в христиан, говорящих по-грузински, но в течение нескольких поколений грузинский народ считал их разбойниками, на что намекает народная баллада Повстречался кипчак мне: «Он вина попросил – дал вина я ему… Он жену попросил – как отдам я жену, коль везу ее в гости к родителям? <…> Замахнулся я саблей и вместе с конем разрубил вероломного надвое»[69]. Еще досаднее было сакивчако, налог, которым облагали народ еще двести лет, чтобы платить за этих новых наемников.
Вылазка Давита IV на Северный Кавказ надолго повлияла на судьбу Грузии: осетины, элита которых была христианской и уже тесно связанной с Багратидами прежними браками, приняли грузинский суверенитет, и даже чеченцы на время поддались грузинскому влиянию[70], о чем свидетельствуют развалины древних церквей по всей Чечне и грузинские заимствования в чеченском языке (например, кира (воскресенье), как и грузинское квира из греческого «день Господа») и, наконец, сегодняшние 2000 бацбийцев или цова-тушинов в Северной Грузии, чеченцы, чьи язык и культура многим обязаны христианству и грузинскому языку.
Неизбежная международная война готовилась к концу 1110-х годов: армия Давита, подкрепленная кипчаками и сотнями «франков» (бывших крестоносцев), представлялась соседям Грузии настоящей угрозой. Теперь, когда умер престарелый епископ Гиорги Чкондиди, Давит назначил на его место Свимона с еще более широкими правами: Свимон стал епископом и Бедии в Абхазии, и Алаверди в Кахетии. В 1120–1121 годах армия Давита носилась из одного конца страны в другой, от Пицунды на Черном море до Ширвана и Бардави в бывшей Кавказской Албании, постоянно аннексируя чужие земли. Независимый эмират Тбилиси чуял, что обречен. Мусульманские граждане предлагали город Наджму ад-Дин Илгази, правителю некогда армянской провинции Маяфарикина на верхнем Тигре: Наджм ад-Дин отказался, опасаясь отмщения со стороны Давита. Потом тбилисские и гянджинские купцы вместе воззвали к сельджукскому султану: тот с братом Тугрулом из Нахичевани сколотил антигрузинскую коалицию под командой Наджма ад-Дин Илгази. Они даже завербовали зятя Давита, ширванского правителя Манучехра III, возмущенного набегами тестя Давита на ширванские земли.
В августе 1121 года у Давита насчитывалось около 56000 воинов, включая 16000 кипчаков и нескольких крестоносцев: они разбили лагерь в ущелье Ничаби в сорока километрах к западу от Тбилиси. Обе стороны объявили священную войну. Армия противника состояла из сельджуков и была, вероятно, в три, может быть, в пять раз больше грузинской. Основную часть армии Давит оставил в самом ущелье, а сына Деметрэ послал наверх с левым и правым крыльями, чтобы окружить врага. Он обеспечил победу беспощадными предупредительными мерами: завалив ущелье деревьями и глыбами, чтобы его собственным воинам некуда было отступить; затем он послал в сельджукский штаб двести конных, вооруженных до зубов. Конные выдали себя за дезертиров, а когда их привели в штаб, начали рубить мусульманских вождей, приведя армию в полную панику. Тяжелая конница, включая франков-крестоносцев, завершила победу. Эта Дидгорская битва 12 августа 1121 года длилась всего три часа, но она уничтожила мусульманскую гегемонию над Грузией и Арменией. За последние три с половиной года царствования Давит обустроил свое государство на основе этой победы. Грузия стала неприступной христианской крепостью, которая еще сто лет будет властвовать на территории от Черного моря до Каспийского и от северных кавказских степей до Восточной Анатолии.
Через год после Дидгори Тбилиси вернули, не без кровопролития, в Грузинское государство: три дня подряд грабили северную, мусульманскую, часть города, а потом учредили свободный режим, терпевший все вероисповедания: христиане даже платили больше налогов, чем мусульмане. (В год мусульмане платили три денария, евреи четыре, а грузинские христиане пять: весь город обязался выплачивать каждый год в казну 10000 денариев.) В угоду мусульманам и евреям в Тбилиси было запрещено резать свиней. Вместо совета старейшин город управлялся наместником (шихной)[71].
В 1123 году, несмотря на стычку между грузинскими и кипчакскими солдатами на подступах к ширванской столице Шемаха, Давиту удалось захватить весь эмират Ширван: западную, преимущественно христианскую часть он включил в состав своего царства и назначил Свимона, епископа Бедии и Алаверди, наместником; восточную, преимущественно мусульманскую, часть Давит отдал своей дочери с мужем Манучехром. Через год Давит стоял на берегу Каспийского моря и захватил Дербент; тогда армянское население города Ани пригласило Давита прийти и властвовать над ними. 60-тысячное войско Давита три дня осаждало город, пока он не сдался. Давит сослал мусульманского правителя и передал Ани в руки своего генерала Абулети и его сына генерала Иванэ Абулетисдзе. Давит теперь считался освободителем Армении, и его гербы объявляют его царем не только всех грузин, но и всех армян: ведь он вернул великой мечети Ани ее первоначальные формы и назначение христианского собора. Захватив столько спорных вассальных владениий вокруг грузинских границ, Давит был вынужден ввести новый военный и сословный ранг, монапире (пограничник): как немецкие маркграфы, монапире охранял границы, разведывал смежную вражескую территорию и снабжал царя данью и разведданными. В свою очередь, монапире получал феодальные права и даже мог завещать свой ранг сыновьям.
65
Метревели Р.В. Внешняя политика Грузии в средние века: XII век. Тбилиси, 1995.
66
Golden P.B. The Case of Pre-Chingisid Rus’ and Georgia’ / Eds. A. Khazanov, A. Wink // Nomads in the Sedentary World. Richmond, U. K., 2001.
67
Lasteyrie R. de. Cartulaire générale de Paris. P., 1887. P. 172; Avalishvili Z. The Cross from Overseas // Georgica. 1936. Vol. 1. № 2–3.
68
Bautier G. L’envoi de la relique de la Vraie Croix а Notre-Dame de Paris en 1120 // Bibliothèque de l’école des chartes. 1971. Vol. 129. P. 387–397.
69
Rayfield D. The Literature of Georgia. L., 2010. P. 225–226.
70
Чантиева М. История чечено-ингушской письменности. Грозный, 1958. С. 18.
71
Brosset M.-F. Éclaircissements а l’histoire de la Géorgie depuis l’antiquité. P., 1851. P. 243.