Ваше благородие

— Кишка тонка противостоять советской власти, Красной Армии!

— Вы — дитя своего времени, патриот! По-вашему выйдет. Но сколько новой крови может пролиться!

— Война — явление временное. Советская власть будет всегда. Бессмысленно лезть на рожон. Результат известен заранее.

— Узость мышления сатрапов привела к нынешнему побоищу, — воскликнул Фессель, жестикулируя. — Историю нередко делают неграмотные люди, возомнившие себя божествами, пророками.

— Не ведают, что творят?

— Точнее, не способны проникнуть в смысл того, что делают, пока не сорвутся вниз с пьедестала.

Ветер, похоже, изменил направление. Теперь снежные вихри рвались во входную дверь, под их напором она жалобно скрипела, готовая сорваться с петель. Фессель покосился на выход, передернул плечами. Сергей впервые внимательно посмотрел в лицо гостя. Изрезанное глубокими морщинами, оно казалось изможденным, отдавало желтизной.

— Как у нас живется военнопленным, господин капитан?

— Не до жиру, быть бы живу, как у вас говорят.

— Вы числитесь переводчиком у командира полка. Я распоряжусь, чтобы питание вам улучшили.

— Спасибо на добром слове и за доверие.

На удивление быстро от Зины пришел ответ. Если когда-то на его четырехстраничное письмо она отвечала одной неполной страничкой, теперь соотношение изменилось в точности до наоборот. «Хожу сама не своя после получения твоего послания, — писала Зина, — ждала его ежедневно, хоть и без надежды. День был ненастный, сидела у окна, глядела на почтальонку, которая вдруг поднялась на крыльцо, подумала: ошиблась. А тут такое! По-моему, потеряла контроль над собою, пустилась в пляс. Как же, мечта сбылась!» Она писала, что с бабушкиными снадобьями чувствует себя значительно лучше, скоро весна, скучает по Димке, ждет не дождется того дня, когда увидит его. «Но без твоего разрешения я поехать не смогу».

Сергей посмотрел в конец страницы — там как бы с опаской более мелкими буквами было написано: «Целую, твоя Зина». Когда он писал предыдущее письмо, долго размышлял над концовкой, но все же подписался лишь одним словом — «Сергей».

«Уже моя, — подумалось умиротворенно. Ослабло сразу душевное напряжение, не покидавшее последние годы, стоило вспомнить о Зине. — Как всё просто! Надо бы ответить сразу, но сейчас занят, отвечу потом».

«Потом» в скором времени не получилось.

6 марта утром войска 3-го Украинского фронта начали Березнеговато-Снигиревскую наступательную операцию. 8-я гвардейская армия с плацдармов на реке Ингулец наносила удар в общем направлении на Новый Буг. Несмотря на рано начавшуюся весеннюю распутицу, за тринадцать дней войска продвинулись на сто сорок километров, освободили территорию между реками Ингулец и Южный Буг. Столь значительное продвижение фронта за короткое время требовало перемещения вперед всей службы войскового заграждения фронта.

На начальника оперативного отделения и весь штаб войск НКВД навалился большой объем работ с кратчайшим сроком исполнения и полным обоснованием. Сложность возникла с определением ротных рубежей службы в условиях пересеченной местности, особенно на стыках полковых участков. Границами являлись армейские разграничительные линии, хорошо видимые на топографических картах. На местности, где каждый овраг, лесной массив, неровность могли использоваться враждебным и преступным элементом, начало и конец рубежа должны назначаться с точностью до определенного куста, камня, вершины высоты, по одну сторону которых за надежность службы отвечает один командир, а по другую — второй. По карте этого не сделаешь, поэтому стык следовало определить на местности, причем совместно с командирами подразделений первой линии заграждения. Кроме того, возникла необходимость подобрать и осмотреть место для размещения полка и штаба войск НКВД.

Организовать поездку в распутицу — дело сложное. Неизвестно, когда придется возвращаться и что потребуется в пути. Бодров решил выехать с двумя командирами рот на штабном вездеходе и «студебекере», захватив питание, инструмент, охрану в составе двух отделений автоматчиков во главе с командиром взвода. Зашел в медпункт, чтобы подготовили на случай аптечку. Командира встретила Тамара. Красивая и притягательная женщина во все глаза смотрела на Сергея, смело улыбалась.

— Я часто вспоминаю нашу встречу.

— У нас была встреча?

— Я имею в виду знакомство.

— Что же вам запомнилось?

— Все до мелочи, — очаровательно улыбнулась Тамара.

— Приготовьте аптечку человек на двадцать.

— Надолго уезжаете?

— Как получится.

— Далеко? Дорога-то — одна грязюка, — говорила она неторопливо, с сочувствием.

— Вездеход, «студебекер» должны справиться. Завтра утром выедем, к вечеру должны возвратиться. «Назойливая особа», — подумалось.

Вновь поступило сообщение, что при отступлении противник бросил большое количество техники. Николай Дмитриевич вызвался поехать с несколькими водителями на своей машине в разведку, поживиться чем бог пошлет. Транспорта в полку по-прежнему не хватало.

Вечером в землянку к командиру полка пришел Шведов. Поговорили о перемещении на новое место, организации работы разведывательного отделения. Вышли на воздух подышать. Слегка подмораживало. На чистом по-весеннему небе ярко мигали звезды, казалось, весь мир пребывает в спокойствии и ожидании обновления жизни. На то и весна!

— Посмотри повнимательнее на окрестности Березовки. Удобное место для расположения полка и штаба войск, — говорил Шведов, продолжая начатый диалог в землянке. — Вокруг несколько небольших сел, где можно расположить роты. Назначь стык полкам разрушенную мельницу. Она хорошо видна на карте.

— На месте прояснится. Березовка — сугубо нашенское название, а природа вокруг чем-то не похожа на русскую, будто чужая.

— Значит, запах тоже иной. Уже не скажешь словами Пушкина: «Там русский дух, там Русью пахнет».

Сергей остался один. Хотел вернуться в землянку, открыл дверь, но необъяснимое чувство тревоги остановило его. Находясь в темном углублении входа, он прислушался — тишина. Неожиданно от рядом находящейся полуразрушенной землянки отделилась невысокого роста человеческая фигура и, быстро удаляясь, растворилась в темноте.

Бодров позвонил по прямому полевому телефону Анатолию, рассказал о непонятном происшествии.

— Кому надо наш разговор подслушивать? Или это случайность?

— Сейчас же распоряжусь выставить ночной пост охраны у командирской землянки. Зря отказался, — ответил Шведов.

— Нехорошо как-то…

— Не ты назначаешь охрану собственной личности, а я оберегаю командира от возможных неприятностей. Потерпи. Все чрезмерное — нехорошо, в том числе скромность.

— Не хочется лезть в глаза…

— Заместитель тоже имеет право принимать решения.

Когда на востоке обозначилась алая зарница, три автомашины покинули «Рощу». Талая вода застыла в лужицах, по твердому насту колонна быстро покатила на запад.

«Виллис» командира полка с двумя командирами рот, старшими лейтенантами, вооруженными автоматами, шел во главе. Солнце не смогло пробиться через негустые облака, земля не оттаивала, поэтому спешили побыстрее осмотреть намеченный маршрут, добраться до разрушенной мельницы.

Николай Дмитриевич не скрывал радости от изобилия в спешке брошенной немцами техники. Вблизи дороги стояла на вид совершенно исправная автомашина с открытой кабиной. «На обратном пути увезем с собою», — размышлял он. Не выдержал, остановился возле грузовика. Обошел вокруг, заглянул под колеса, открыл капот, нажал кнопку стартера, двигатель завелся. Выключил. «Зальем в радиатор воды, до дому довезет». Подал команду выехавшим с ним шоферам включиться в работу по осмотру других машин.

Вот наконец мельница, которая изображена на карте на открытой местности. Оказалось, ее развалины едва ли не до самого леса окружены густыми зарослями дикого терна.

Остановились в сотне метров, заглушили двигатели, и сразу прибывших окружила давящая тишина. Будто возле отрытой могилы, смолкли громкие голоса красноармейцев.