Громовые степи

— Слава тебе господи, — выдохнул командир, — думал, все, крышка нам. Теперь еще повоюем!

Он не стал разбираться с доставленными дезертирами, передал их по принадлежности командиру роты, предупредил:

— Если в бою струсите еще раз, будете расстреляны без всякого разбирательства; отличитесь — дело в трибунал передавать не буду.

Радость прибытия помощи омрачилось очередной атакой полупьяных немцев. Сначала минут десять минометы долбили камень вокруг, осыпая бойцов сверху его осколками, а затем пошла пехота. Полк оборонял вблизи дороги каменистую высоту, поросшую лесом. Приказ сбить с нее красноармейцев наступающие получали неоднократно, дорога нужна была для продвижения вперед, но раз за разом атакующие вынуждены были отступать.

Танки здесь не применишь, артиллерию тоже. Обороняющийся полк таял на глазах, кончались боеприпасы, немцы знали об этом, надеялись на последнюю атаку.

Не получилось. Когда наступающие солдаты были готовы рывком преодолеть последние пятьдесят-шестьдесят метров и ворваться в траншеи русских, на них обрушился шквал пулеметного, автоматного и ружейного огня. С большими, чем в предыдущих атаках, потерями враг бежал, оставляя убитых и раненых перед злосчастной высотой.

— Теперь надо ждать авиацию, — сделал предположение командир полка. — С воздуха нас видно плохо, бомбить будут всю высоту, а тут много галечника; каска и скатка — вот и вся защита от камней сверху, — предупредил он.

— Мои люди, по-существу, свою миссию выполнили, — высказал мнение Лаховский, — пора бы возвращаться восвояси.

— Нет, политрук, пока вас высвободить из боевых порядков не могу. Нам надо продержаться до ночи, потом будем отходить вместе, тогда и переформируем роту. Да и вам небольшой группой идти опасно: бандитов и диверсантов вокруг полным-полно.

Как в воду глядел командир. Не прошло и получаса после окончания неудачной атаки пехоты, десятка полтора «юнкерсов» звеньями начали бомбить расположение полка. Сколько времени длились адский грохот, ослепительные вспышки взрывов, удары тугих волн пропитанного тротилом воздуха, Лаховский даже приблизительно не мог определить. Не верил рассказам, что отключается сознание, перестают слышать уши. Непрерывно сверху сыпались камни. Не успели бойцы опомнится от бомбежки, началась новая атака пехоты. Такого массированного огня, как при отражении предыдущей атаки, полк уже не смог организовать, но и на сей раз наступление противника было отбито.

— Все! — подвел итог командир полка. — Теперь немцы будут долго думать, что с нами делать. А мы тем временем окажемся на берегу Кумы.

Рота Шведова прибыла на указанный рубеж, когда там уже находился взвод пограничников. Опоздал. «Много времени ушло на действия по пресечению захвата и разграбления воинских складов, передачу задержанных прокуратуре», — оправдывался Анатолий потом в рапорте.

Из управления войск НКВД по охране тыла прибыл капитан Коробов. С крайне уставшим лицом, издерганными нервами человек. Он сумбурно ввел Анатолия в обстановку, поставил новую задачу. При этом его левая щека с красным косым шрамом от подбородка до уха периодически подергивалась.

— В связи с приближением фронта активизировалась деятельность бандформирований, — раздраженно говорил капитан, — явно проявилась тенденция, когда преступные группы от трех-четырех до двадцати человек, минуя рубеж уголовного, становятся на путь политического бандитизма: терроризируют местное население, принуждают его к уходу в горы, срывают мероприятия по укреплению тыла, препятствуют привлечению граждан к оборонительным работам, совершают открыто вооруженные нападения на небольшие подразделения Красной Армии, захватывают и контролируют передвижение в ущельях, теснинах. Кроме того, в последнее время к нам забрасывается большое количество диверсионно-разведывательных групп противника для нарушения работы тыла, создания паники среди населения и военнослужащих тыловых частей. Внешне они ничем от бандитов не отличаются и действуют нередко под их маркой.

Коробов уточнил отдельные детали обстановки.

— Перед ротой стоит задача, — продолжил он, — навести жесткий порядок в закрепленном районе, обеспечить нормальную жизнедеятельность людей в населенных пунктах. По мере надобности ближайшие войсковые части окажут любую помощь. Пока бандформирования еще немногочисленные, для борьбы с ними создаются отдельные подвижные группы, каждая из которых возглавляется оперативным уполномоченным от местных органов НКВД из числа среднего командного состава госбезопасности. Такие группы вам необходимо создать. И еще, — после небольшого раздумья сказал капитан, — простофилями бандитов не назовешь. Это подлый, коварный враг, но и умных в их среде не бывает. Читал я где-то, что мышление умного человека не позволит ему опуститься до преступления. Так что хитроумных действий от бандитов ожидать не стоит: засада, нападение в темноте с кинжалом, уход в горы при встрече — другой тактики не бывает. Бандитизм — болезнь заразная, лечится она меткой стрельбой.

— Мои полномочия? — спросил Анатолий, хотя заранее знал ответ.

— Законы военного времени. В разумных пределах, конечно, — добавил капитан Коробов. — Поддерживайте связь с местными органами НКВД, работайте с населением. Связь по радио через оперативного дежурного при крайней необходимости.

— Политрук куда-то запропастился, — посетовал командир роты.

— Живой ваш Лаховский, командир полка всякие похвалы сыплет в его адрес. Скоро прибудет, но среди ваших есть потери.

Уже на следующий день рота приступила к выполнению новой задачи. Шведов сформировал четыре оперативно-чекистские группы по десять человек, на такое же количество зон разделил закрепленный район. Остальные бойцы разместились на территории районного отделения милиции как резерв.

Здание отделения — длинный одноэтажный каменный барак. При входе последовательно располагаются: дежурка, кабинет начальника, комната милиционеров, пустующие помещения различных служб, КПЗ с глухими стенами.

— Сядь посиди, — предложил начальник отделения — суровый невысокий крепыш, — поговорим, обсудим. Вот почитай, — протянул он оторванный от газеты неровный клочок.

Анатолий повертел в руках бумажку, углубился в чтение. «Сигодно ноч Марат придот», — было нацарапано химическим карандашом большими буквами, подписи никакой. Он возвратил анонимку начальнику.

— Что это?

— Марат — главарь бандитской шайки. Как мне сказали, такая кличка была у какого-то беглого матроса еще в Гражданскую войну. Но потом банда была ликвидирована, а ему вроде бы с тяжелой раной удалось улизнуть. Теперь опять Марат, может, тот или другой кто.

— Вы на местных жителей похожи, а говорите по-русски без акцента.

— У меня прабабушка была грузинка, бабушка наполовину русская, мать на две трети, а мне лишь грузинский облик достался. Я — старшина-пограничник, милиционеры у меня женщины да инвалиды: привести, отвести, поохранягь днем — с этим справляются, а что посерьезнее — не получается.

Бывший старшина, а теперь лейтенант милиции встал, припадая на левую ногу, прошел к обшарпанному книжному шкафу, положил на видавший виды, никогда не крашенный стол несколько тощих папок.

— Кроме заявлений о пропаже скота, драках и даже убийствах в них ничего нет. Никакого движения в расследованиях: никто ничего не видел и не знает, даже пострадавшие молчат. А теперь этот Марат на мою голову.

Мужественное лицо лейтенанта приняло страдальческое выражение, руки беспомощно опустились на разбросанные веером папки.

— Помоги, старший лейтенант, а то завал сплошной.

— Затем и прибыл. Со мною рота автоматчиков. С чего начнем?

— Надо организовать патрулирование в населенных пунктах, на въездах и выездах поставить КПП, в отдельные небольшие аулы регулярно посылать дозоры для проверки и принятия оперативных мер по наведению порядка.

— Что станем делать с Маратом?

— Пока давай думать, что и как.

— Думать — это трудно, не у каждого получается, — пошутил Анатолий. — Попробуем, авось у нас выйдет что-либо путное.