Ангелы не умирают

– Но Альберт…

– Если ты считаешь, что им нужно личное жильё – покупай. Что хочешь и за любую цену. Только ради всего хорошего, не тащи сюда. Это наш с тобой домой. И я хочу чувствовать себя здесь хозяином. Если твоя темпераментная до любой хозяйской деятельности тётка сюда ворвётся, считай-пиши пропало.

Я ожидал, что Катрин вознегодует, но она прыснула со смеха.

– Да уж. Тут ты прав. Я всё равно заеду к тёте.

– Против этого даже мысленно не возражаю.

– И спрошу, не хочет ли она свой дом?

– Да сколько угодно, – пожал я плечами и потянулся к тосту.

Со стороны, наверное, казалось, что у меня отменный аппетит. Однако есть, как всегда, приходилось через силу, через боль. Но что делать? Нельзя уступать собственному организму, потакая его капризам, иначе он запросит только легкоусвояемую пищу – кровь. А вот фигушки ему.

Раздалась звонкая позитивная мелодия где-то неподалёку.

– Сотовый, – приподняла брови Катрин, видимо, намекая на необходимость выйти на связь.

– Мой? Но у моего, вроде бы, другая музыка?

– Ты вчера развлекался тем, что меня её раз восемь.

– Правда? Чёрт, и где он лежит?

Мелодия оборвалась и принялась звякать по второму кругу к тому моменту, когда я всё-таки отыскал весёленько светящийся квадратик с неизвестным номером, высвечивающимся на неё.

– Да, слушаю.

– Альберт?

Голос был красивый, глубокий и низкий. Но я его не узнал.

– С кем имею честь разговаривать?

– О! Имеешь честь? Любопытные вариант. Я и слова-то таких не знаю. Ты меня не узнал, сладкий?

Я закусил губу. И по тишине, воцарившейся на кухне понял, что Катрин навострила ушки, усиленно прислушиваясь, пытаясь угадать, кто звонит. Видимо, подозревала мою милую сестрёнку.

Опасаясь, что мои не слишком добрые чувства крупными буквами написаны у меня на лице, я повернулся к Кэтти спиной.

– Уже знал. Ты так соскучился, что разыскал мой номер?

– Да на самом деле это пара пустяков. Но разговор сейчас не об этом. У меня для тебя новость.

– Да ты что? Почему меня это не радует? – фыркнул я.

Рэй рассмеялся:

– Я Черный Плащ. Я обожаю портить людям настроение.

– Предлагаешь мне за тебя порадоваться или посочувствовать тебе?

– Предлагаю ужаснуться моему коварству и трепетать.

– Будет считать, что я так и делаю. Ольха обзавидуется. А по какому поводу должны оголиться мои нервы?

– По поводу твоего симпатичного адвоката.

– Ты о чём?

– О Линде Филт. Не слишком умно было ввязывать её в наши разборки.

– Я не… где она?!

– В моей тёплой компании. Ну, или скоро будет, что почти одно и тоже.

– Не трогай её!

Про Катрин с её тонким слухом я в тот момент начисто позабыл.

– Буду, – довольно прозвучало их трубки. – Исключительно тебе в назидание. Ну и для собственного развлечения. Так, самую капельку.

Перед глазами промелькнули недавние сцены, которые, сколько не пытался, так и не сумел, как теперь многие говорят «развидеть». Избиваемая и насилуемая женщина.

– Чего ты хочешь? – спросил я, понизив голос.

– Я же уже сказал. Отдам твоего стряпчего парням. Пусть порадуются.

– Чего ты хочешь взамен на то, чтобы этого не делать.

Я очень старался не закипать. Смысла сейчас вопить и плеваться ядом как истеричная девица не было никакого. Хотя, откровенно говоря, тянуло сильно сообщить Рэю Кингу всё, что я думал о его манере вести дела.

– Ничего не хочу. Я сделаю это при любом раскладе.

– Зачем? – я всё ещё старался не повышать голос.

– Затем, что могу и так хочу. Чтобы ты понял, мальчик, кто в городе главный. И больше не смел мне переходить дорогу. Или, как вариант, всё-таки её перешёл, объявив настоящую войну. А то в последнее время развлечений почти нет.

– Ты чёртов сукин сын!

– Точно. Жаль только, что не имею радости знать ту суку, что произвела на свет наш щенячий куток. Ладно, сладенький, если поторопишься, может быть сумеешь отскрести то, что останется от твоей драгоценной адвокатессы от плит моего ангара. Жду тебя с нетерпением, красавчик.

– Рэй?..

Но в трубке слышались лишь короткие гудки. Связь была прервана.

С размаху в ярости я ахнул мобильник об стену с такой силой, что он разлетелся по комнате, брызгая пластиком и электронной начинкой.

– Что случилось?

Только услышав её голос, я вспомнил, что Катрин всё это время была здесь.

Но сообщать ей о бедственном положении её дражайшей Линды я был не намерен. К тому, что она встанет на хвост от переживаний никому легче не станет.

– Альберт? Что-то не так? – не хотела она униматься.

– Да. Кое-что не так, – раздражённо отмахнулся я, направляясь к двери.

– Ты куда? Да что происходит?

– Мне нужно срочно встретиться с одним…хм-м, назовём его деловым партнёром.

– Каким ещё деловым партнёром?

– Ненадёжным и противоречивым. Пожалуйста, Кэт, – вскинул я руки. – Не мучай меня сейчас вопросами. Мне и так тошно.

– Но…

– Я объясню тебе всё позже. А сейчас, задавая лишние вопросы, ты только заставишь меня лгать.

Я несся на всей скорости, которую можно было выжить на городских, запруженных машинами, улицах. Откровенно говоря, мне чертовски хотелось придушить Рэя. Хотелось до такой степени, что руки иголками кололи.

Он объявил мне войну? Он её получит!

Свернув на уже знакомую дорогу, уводящую от основной трассы к псевдо-военный ангарам, я стал ближе к цели ещё на несколько миль. Удовлетворения от этого было сомнительное.

Откровенно говоря, я испытывал ужас перед тем, что мог увидеть. Перед глазами мелькали картины недавнего убийства. Представить на месте той несчастной Линду мой разум отказывался. И в тоже время просчитывал как возможный именно худший вариант событий. Что я скажу Картин? Мередит? Ведь именно мне придётся брать на себя организацию похорон, не припрягать же к этому Кэтти.

Я тряхнул головой, стараясь избавиться от прокручивающихся в моей голове, один за другим, кадров. Не получалось. Они лишь делались ярче, обрастая кровавыми подробностями и реалистичными деталями, избавиться от которых можно было только сильнее давя на педаль газа, так, что мотор ревел раненым зверем, надрывно и зло.

Если эта падаль убьёт Линду, мне придётся дальше жить с сознанием, что это произошло по моей вине. А я терпеть не могу муки совести.

Белое полотно снега брызнуло порванными грязными лоскутами под колёсами моего авто, когда я резко ударил по тормозам перед преградившими мне дорогу воротами, не меньше всего остального напоминавшими военную заставу.

Невысокий, перекаченный охранник в кожанке, демонстративно похлопывая по бедру, где, нужно полагать, притаился пистолет, в раскачку, как обожравшийся медведь уверенный, что добыче всё равно не уйти, приблизился к окну, которое, чтобы услышать его гортанный говор, мне пришлось опустить.

– Кто такой?

Не зная о том сам, он был яркой иллюстрацией того, насколько чувство безопасности, в котором мы пребываем, по сути, ложно. Оттого, что благодаря стероидам его мышцы перекачены в тугие валики, а под рукой пушка, он считает меня слабым, а себя – хозяином положения. Но, как писал великий Экзюпери: «В действительности всё иначе, чем на самом деле». Для того, чтобы уничтожить его, мне достаточно этого пожелать и немного потерпеть боль (обычная плата за осуществление желаний подобного рода). Даже из машины выходить не нужно. Он сдохнет от остановки сердца или оторванного тромба и ни одни местный медик (даже моя драгоценная Катрина, окажись она сейчас здесь) не смогут мне пришить это в актив. Никто, кроме меня и бога не будет знать, кто в этом виноват.

Всё, что отделяет другого человека от смерти – лишь моя совесть. Благо у меня она, в отличие от Рея, есть. Хотя и действует порой своеобразно.

– Альберт Элленджайт. Кинг ждёт меня. Не заставляй, приятель, ждать нас обоих.

А если ослушается – извини, парень. Очень надеюсь, что за твоей спиной на останется сирот.