Последний Катон

Этот мужчина никогда не смог бы выдать себя за другого и скрыть, кем он был на самом деле: эфиопом — все этнические черты были у него ярко выражены. Как большинство эфиопов, он был достаточно худым и длинным, с тощим, жилистым телом, а окраска его кожи была необычно темной. Однако окончательным доказательством, выдававшим его абиссинское происхождение, являлись черты его лица: высокие, резко очерченные скулы, запавшие щеки, большие черные глаза, которые на фотографиях были открыты, создавая впечатляющий эффект, широкий костистый лоб, толстые губы и тонкий нос почти греческого профиля. До того, как ему обрили оставшуюся целой часть головы, у него были жесткие курчавые волосы, довольно грязные и перепачканные в крови; после того, как их обрили, в самом центре черепа открылся очень четкий тонкий шрам в форме греческой заглавной буквы «сигма» (Σ).

В то утро я только и делала, что вновь и вновь рассматривала жуткие фотографии, отслеживая любые казавшиеся значимыми детали. Шрамы от скарификации выделялись на коже, как линии шоссе на картах; некоторые из них были мясистыми и распухшими, очень неприятными, а другие — узкими, почти незаметными, похожими на шелковую нить. Но все они без исключения были розоватого, в некоторых местах даже красноватого цвета, который придавал им отталкивающий вид пересаженной белой кожи на черном фоне. К вечеру мой желудок свело судорогой, голова отупела, а стол был заполнен записями и схемами шрамов умершего.

Я нашла на теле еще шесть греческих букв: на правой руке, на бицепсе — «тау» (Τ), на левой — «ипсилон» (Υ), в центре груди над сердцем — «альфа» (Α), на животе — «ро» (Ρ), на правом бедре, на квадрицепсе — «о микрон» (Ο), а на левом, в том же месте, — еще одна «сигма» (Σ). Прямо под буквой «альфа» и над «ро», на уровне легких и желудка находилась большая христограмма, известный вензель, который так часто можно увидеть на полях фронтона и на алтарях средневековых церквей, образованный наложенными друг на друга двумя первыми греческими буквами имени Христа: ΧΡ, «хи» и «ро»:

У этой христограммы была, однако, одна любопытная особенность: поперек нее добавили линию, которая дополняла монограмму до образа креста. На всем теле, за исключением кистей, ступней, ягодиц, шеи и лица, было множество других крестов самых оригинальных форм, какие мне только приходилось видеть.

Капитан Глаузер-Рёйст подолгу сидел перед компьютером, без устали набирая на клавиатуре загадочные команды, но иногда он придвигал свой стул к моему и молча наблюдал за ходом моего анализа. Поэтому, когда он вдруг спросил, не пригодится ли мне рисунок человеческого тела в натуральную величину, чтобы отмечать на нем шрамы, я вздрогнула. Перед тем, как ответить, я сделала несколько движений головой вверх-вниз и влево-вправо, чтобы размять затекшие шейные позвонки.

— Неплохая идея. Кстати, капитан, какие еще данные вам позволено сообщить мне об этом бедолаге? Монсеньор Турнье сказал, что это вы делали фотографии.

Глаузер-Рёйст встал со стула и направился к компьютеру.

— Я ничего не могу вам сказать.

Он быстро нажал на несколько клавиш, и принтер затрещал и начал выдавать бумагу.

— Мне необходимо знать кое-что еще, — возразила я, потирая переносицу под очками. — Возможно, вы знаете что-то, что могло бы облегчить мне работу.

Кремень не поддался на мои просьбы. С помощью кусочков клейкой ленты, которые он отрывал зубами, он выклеил на обратной стороне двери (это было единственное место, остававшееся свободным в моей маленькой лаборатории) выползающие из принтера страницы, так что получилось полное изображение человеческого тела.

— Я могу помочь вам чем-то еще? — закончив, спросил он, поворачиваясь ко мне.

Я презрительно посмотрела на него.

— Вы можете посмотреть с этого компьютера базы данных тайного архива?

— С этого компьютера я могу посмотреть любую базу данных в мире. Что вы хотите узнать?

— Все, что вы сможете найти о шрамировании.

Не медля ни секунды, он принялся за работу, а я взяла несколько разноцветных фломастеров из ящика стола и решительно встала перед бумажным силуэтом. Через полчаса я довольно точно воспроизвела скорбную карту ран трупа. Я недоумевала, почему здоровый, сильный мужчина тридцати с лишним лет позволил подвергнуть себя таким пыткам. Это очень странно.

Кроме греческих букв, я нашла семь прекраснейших крестов, каждый из которых полностью отличался от всех остальных: латинский крест на внутренней стороне правого предплечья и крест латинского типа иммисса (с короткой перекладиной в центре столба) в том же месте на левом предплечье; на спине были пнистый крест (из бревен) на шейных позвонках, другой, египетский крест анх, красовался на грудном отделе позвоночника, и последний, вилчатый крест находился на поясничном отделе. Остальные два креста были косой (в форме буквы «ха») и греческий, расположенные на задней части бедер. Разнообразие поражало, хотя все они имели нечто общее: они были защищены или вписаны в квадраты, круги и прямоугольники (похожие на средневековые оконца или бойницы) с одинаковой маленькой лучистой короной наверху, напоминавшей по форме зубья пилы и всегда имевшей семь зубцов.

В девять часов вечера мы умирали от усталости. Глаузер-Рёйсту удалось найти всего несколько скудных упоминаний о шрамировании. Он поверхностно объяснил мне, что это религиозный обычай, практикуемый в ряде стран центральной Африки, куда, к нашему сожалению, не входила Эфиопия. Похоже, что в этом регионе примитивные племена натирали порезы на коже, сделанные, как правило, острыми, как ножи, кусочками тростника, особой смесью трав. Мотивы орнаментов могли быть очень сложными, но, по существу, соответствовали геометрическим фигурам священных символов, зачастую связанных с каким-то религиозным ритуалом.

— И все?.. — разочарованно спросила я, увидев, что он умолк после такого краткого рассказа.

— Ну, есть еще кое-что, но это не имеет особого значения. Келоиды, то есть утолщенные и разбухшие рубцы, на женском теле считаются настоящим сексуальным соблазном для мужчин.

— Ах вот как!.. — удивленно ответила я. — Вот это здорово! Мне никогда и в голову бы не пришло.

— Так что, — бесстрастно продолжал он, — мы так и не знаем, почему эти шрамы находятся на теле этого мужчины. — Кажется, именно тогда я впервые заметила, что глаза у него вылинявшего серого цвета. — Еще один любопытный факт, хотя для нашей работы он тоже не имеет никакого значения: в последнее время эта практика входит в моду среди молодежи разных стран. Ее называют боди-арт или перфоманс-арт, и одним из самых рьяных ее защитников является певец и актер Дэвид Боуи.

— Не может быть… — вздохнула я, чуть усмехнувшись. — Вы хотите сказать, что они дают себя резать ради удовольствия?

— Ну, — пробормотал он в такой же растерянности, как я, — это как-то связано с эротизмом и чувственностью, но как-то объяснить это я бы не смог.

— Даже не пытайтесь, спасибо, — отрезала я, мертвая от усталости, и встала в знак окончания этого первого изнурительного рабочего дня. — Пойдемте отдыхать, капитан. Завтра нам предстоит очень долгий день.

— Позвольте, я отвезу вас домой. В такое время вам лучше не ходить по Борго одной.

Я слишком устала, чтобы отказываться, так что я снова подвергла свою жизнь риску в этом потрясающем автомобиле. Прощаясь, я поблагодарила его не без некоторых угрызений совести за свое с ним обращение, которые, впрочем, быстро улетучились, и вежливо отказалась от его предложения заехать за мной на следующее утро; я уже два дня не была на мессе и не собиралась ее больше пропускать. Я встану пораньше и перед тем, как снова взяться за работу, пойду в церковь Сан-Микеле-и-Магно.

Когда я вошла, Ферма, Маргерита и Валерия смотрели по телевизору старый фильм. Они заботливо оставили мне в микроволновке горячий ужин, так что я съела немного супа (без аппетита, за день я насмотрелась слишком много шрамов) и перед сном закрылась ненадолго в часовне. Но в этот вечер я не смогла сосредоточиться на молитве, и не только потому, что слишком устала (так оно и было), но и потому, что троим из моих восьми братьев и сестер взбрело в голову позвонить мне с Сицилии, чтобы спросить, собираюсь ли я приехать на праздник, который мы организовывали в честь нашего отца каждый год в день святого Джузеппе. Всем троим я сказала, что да, собираюсь, и в отчаянии отправилась спать.