Страница 18 из 124
Я никогда не испытывала ни малейшего преклонения перед реликвиями. Никто из моей семьи не был склонен поклоняться экзотичным кусочкам костей, ткани или дерева, даже моя мать, которая придерживалась в религиозных делах тридентских взглядов, и, уж конечно, Пьерантонио, живущий в Святой Земле и нашедший во время археологических раскопок не одно тело с ароматом святости. Но рассказываемая капитаном история тронула меня до глубины души. Многие верующие действительно возлагают веру на священные предметы, и им никоим образом нельзя отказать в уважении к их верованиям. Кроме того, даже если со временем сама церковь и перестала практиковать это столь сомнительное поклонение, внутри нее все еще сохраняется течение, очень склонное к почитанию реликвий. Однако самое удивительное, что тут не шла речь о мумифицированной руке некой святой или о нетленных останках святого имярека. Речь шла о Кресте Господнем, о дереве, на котором предположительно тело Спасителя приняло муку и смерть, и было крайне странно, что, даже если все фрагменты Честного Древа в мире можно было бы априори расценивать как подделки или надувательство, какая-то банда фанатиков выбрала бы своей единственной целью эти щепки.
— Вторая часть этой истории, доктор, — невозмутимо продолжал Глаузер-Рёйст, — связана с обнаружением шрамов на теле Иясуса. Пока греческие и эфиопские власти безуспешно копались в житии и чудесах оного, Его Святейшество посредством своего государственного секретаря и руководствуясь просьбой церквей восточного обряда, не обладающих такими средствами для расследования, решил, что мы должны раскрыть, кто похищает реликвии Честного Древа и по какой причине. Если меня не подводит память, Папа приказал немедленно остановить кражи, вернуть украденные реликвии, найти воров и, естественно, отдать их в руки правосудия. Как только греческая полиция обнаружила странные шрамы эфиопа, сообщение об этом поступило к архиепископу Афинскому Христодулосу Параскевиаду, и, несмотря на то, что отношения с Римом у него не очень хорошие, он попросил о том, чтобы отсюда прислали особого агента, чтобы присутствовать при вскрытии. Этим агентом был я, и обо всех последующих событиях вы знаете не хуже моего.
Я целый день ничего не ела и начала чувствовать неприятные симптомы гипогликемии. Наверное, было уже очень поздно, но я не хотела смотреть на часы, чтобы не почувствовать себя еще хуже: я встала в семь утра, села на самолет в Ирландию, вечером вернулась в Рим и… Я была такой разбитой, что больно было даже дышать.
Рассказ еще далеко не закончен, вспомнила я, взглянув на лежащий передо мной белый сверток, но, несмотря на все мое любопытство, если я быстро не съем чего-нибудь, я просто упаду в обморок прямо за столом. Так что я воспользовалась внезапным молчанием капитана, чтобы спросить, можем ли мы сделать небольшой перерыв и что-нибудь поесть, потому что у меня голова идет кругом. В ответ послышались единодушные реплики одобрения, было очевидно, что никто не ужинал, так что его высокопреосвященство кардинал Колли сделал капитану знак, и тот, забрав у меня из рук сверток и снова спрятав его в свой кожаный кейс, на минуту вышел из комнаты и тут же вернулся с метрдотелем.
Несколько минут спустя комнату наводнила целая армия официантов в белых куртках, толкавших большие тележки, нагруженные огромным количеством еды. Его высокопреосвященство благословил пищу простой благодарственной молитвой, и все мы, даже стеснительный профессор Босвелл, с настоящей жадностью набросились на еду. Я была так голодна, что, чем больше я ела, тем больше испытывала голод. Я не вышла за рамки приличий, но ела так, будто голодала до этого целый месяц. В конце концов, заметив мелочную ухмылочку монсеньора Турнье, я решила остановиться, хотя к этому времени я уже порядком подкрепилась.
В течение всего ужина, пока мы не закончили пить вкусный дымящийся кофе-эспрессо, его высокопреосвященство кардинал Колли рассказывал нам, какие большие надежды возлагает Его Святейшество Иоанн Павел II на решение этой запутанной проблемы с кражей реликвий. Отношения с церквями восточного обряда, несмотря на многие годы стремления к экуменизму, были хуже некуда, и, если нам удастся вернуть им их фрагменты Честного Древа и покончить с кражами, возможно, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и Вселенский Патриарх Константинопольский Варфоломей I, два самых представительных лидера в плеяде православных отцов и церквей, будут расположены к диалогу и к примирению. Похоже, в данный момент эти два христианских патриарха находились в раздоре из-за передела влияния на православные церкви стран, входивших в состав Советского Союза, но оба они выступали неразрывным фронтом против Римской Церкви в вопросе о претензиях наших католиков православного обряда, униатов, которые требовали возвращения имущества, когда-то конфискованного коммунистическим режимом, теперь это имущество находилось в руках православных. В общем, по сути, речь шла об элементарном разделе власти и имущества. Иерархическая структура христианских церквей восточного обряда, которой, по крайней мере теоретически, вообще не существовало, представляла собой плотную сетку, сплетенную из исторических интриг и экономических интересов: патриархат Московский и Всея Руси, возглавляемый Его Святейшеством Алексием, удерживал под своим влиянием независимые православные церкви стран Восточной Европы (Сербии, Болгарии, Румынии…), а Вселенский Константинопольский патриархат, подвластный Его Божественному Святейшеству Варфоломею, управлял всеми остальными церквями (Элладской, Сирийской, Турецкой, Палестинской, Египетской, включая важнейшую Американскую греко-православную церковь). Однако границы были не столь четкими, как могло бы показаться на первый взгляд, и в рамках сфер влияния обоих патриархатов находились монастыри и храмы другого течения. Как бы там ни было, несмотря на то, что Вселенский Патриарх Константинопольский не имеет никакой власти над другими патриархами, он считается первым по авторитету среди других православных патриархов мира, включая Алексия, однако Патриарх Московский и Всея Руси, похоже, игнорирует эту древнюю, тысячелетнюю традицию, беспокоясь лишь о том, чтобы российские власти не разрешили католической церкви доступ в его ленное владение, что пока ему вполне успешно удается.
Одним словом, хаос; но мы должны помочь выравниванию каменистых путей, которые ведут к единению всех христиан, решив проблему с кражами, так как это послужит смазкой и горючим для выработавшегося уже мотора экуменизма.
За часы, проведенные нами в этой комнате, профессор Босвелл ни разу и рта не открыл, разве что для еды. Однако было видно, что он очень внимательно слушает все, что говорится, так как иногда, сам того не замечая, он незаметно кивал или качал головой. Это самый молчаливый человек, которого я когда-либо встречала. Казалось, что обстановка для него слишком помпезная и что он чувствует себя очень неловко.
— Так, так… профессор Босвелл, — произнес тут монсеньор Турнье, читая мои мысли. — Кажется, настал ваш черед. Кстати, вы говорите на моем языке? Понимаете, что я говорю? Вы поняли что-то из того, что тут было сказано?
Я заметила, что Глаузер-Рёйст сощурил глаза и пристально смотрит на монсеньора, а профессор Босвелл смущенно заморгал и откашлялся в отчаянной попытке совладать с голосом.
— Я чудесно вас понимаю, монсеньор, — пробормотал он с заметным арабским акцентом. — Моя мать была итальянкой.
— А, замечательно, замечательно! — воскликнул Турнье, широко улыбнувшись.
— Монсеньор, профессор Фараг Босвелл, — уточнил Глаузер-Рёйст резким тоном, не оставлявшим никаких сомнений, — не считая арабского и коптского языков, в совершенстве владеет греческим, турецким, итальянским, французским, английским, латынью и ивритом.
— В этом нет особой заслуги, — заикаясь, поспешил объяснить профессор. — Мой дед по отцовской линии был евреем, мать — итальянкой, а все остальные члены семьи, да и я сам, — копто-католики.
— Но фамилия у вас английская, профессор, — удивленно заметила я, хотя тут же вспомнила, что Египет долгое время был британской колонией.