Страница 37 из 100
То обстоятельство, что формообразования сознания способны принимать объективированную форму «данностей», своего рода идеальных объектов, способны, так сказать, отчуждаться от индивидов, образует предпосылку, от которой отправляется Гегель, создавая феноменологическую концепцию. Вопрос о том, где можно найти такие данности, Гегель решает довольно просто. Он полагает, что такими формами люди уже «окружены» – и не менее плотно, чем физическими вещами и процессами. Надо лишь уметь опознать их в реальной жизнедеятельности сознания и в культуре, чему помогает философия, которая в ходе своей истории ведь так или иначе вводила в оборот своего размышления формы являющегося духа. (Заметим, что на подобное же историческое поле данности логического Гегель станет опираться в «Науке логики».)
Отличные друг от друга и взаимосвязанные формы являющегося духа, согласно Гегелю, это: a) Сознание, b) Самосознание, c) Абсолютный субъект. Именно так озаглавлены три основных раздела «Феноменологии духа». Три основные формы внутри себя распадаются на подчиненные им формообразования, причем их обозначение в целом заимствуется из традиционной философии. Первая форма, сознание, конкретизируется, разделяясь на чувственную достоверность, восприятие и рассудок. (Это опять-таки данности, уже «явившие» себя в истории мысли.) Что касается последнего раздела, посвященного духу, то Гегель, по существу, пользуется тем, что нравственность, религия, искусство, философия также представляют собой исторически закрепившиеся (и давно осмысливаемые именно философией) формы духовной деятельности. Марксистская философия не случайно в этой связи пользуется понятием форм общественного сознания. У Гегеля нет подобной формулировки. Однако он, по сути дела, осознал историческую данность, относительную самостоятельность этих форм, взятых в целом и характерных для каждой формы объективированных и объективирующих структур сознания. Отсюда – первая особенность «Феноменологии…» и соответственно специфическая черта «являющегося духа»: философ стремится собрать вместе и объединить обширную, поистине универсальную совокупность формообразований, которые вышли из горнила индивидуального сознания, но стали играть относительно самостоятельную роль в духовной жизни человечества.
Подчеркнем также: собраны и объединены такие формы сознания, которые тесно связаны с самыми различными сферами человеческой жизни. Прежняя философия во многом разъединяла их, когда изучала то в гносеологическом срезе, то под углом зрения «практического разума». Гегель же как бы ломает прежние границы философских дисциплин, благодаря чему и становится возможным такое небывалое по размаху объединение в целостность объективированных формообразований духа. Затем он продолжил (но под иным углом зрения) эту собирательскую работу в «Науке логики», на что впоследствии указал Маркс в своем критическом анализе гегелевской диалектики. Гегель, по словам Маркса, «умеет поэтому, в противоположность предшествующей философии, собрать воедино ее отдельные моменты и изобразить свою философию как философию по преимуществу. То, что делали другие философы, рассматривая отдельные моменты природы и человеческой жизни как моменты самосознания, притом абстрактного самосознания, – то Гегель считает делом самой философии»[13]. Маркс показывает, что превращение моментов человеческой жизнедеятельности, реальных противоречий развития в моменты сознания и самосознания, в противоположности лишь между формами являющегося духа – такое идеалистическое толкование процессов объективирования произошло уже в предшествующей Гегелю и современной ему философии, перекочевав затем и в «Феноменологию духа». С этим связана Марксова критика, обращенная против идеалистических предпосылок и выводов гегелевского труда.
Имея их в виду, следует с самого начала учитывать, что гегелевская собирательская работа над объективированными духовными формами глубоко противоречива. Благодаря универсальному набору форм гегелевское произведение становится содержательно богатым: согласно Марксу, Гегель «в отчужденной форме» дает «критические элементы целых областей, таких, как, например, религия, государство, гражданская жизнь и т.д.»[14]. В ходе анализа нам предстоит в этом убедиться. Но ведь данные области – что совершенно ясно – не сводятся к духу, к сознанию или самосознанию. В «Феноменологии…» же «формы отчуждения являются только разными формами сознания и самосознания»[15]. Поэтому говоря пока в общей форме о первой отличительной черте являющегося духа – этого предмета и одновременно действующего лица «Феноменологии…», – мы должны уточнить: речь идет о поистине огромном охвате формообразований, часть из которых действительно относится к сфере индивидуального и общественного сознания; другая же часть форм (подобно государству или праву) по существу сведена Гегелем к духовным сторонам и проявлениям. Поясним эту первую особенность являющегося духа более подробно.
За что бы Гегель в начале XIX в. ни принимался – за анализ ли индивидуального сознания, человеческого тела, человеческого труда, поступков человека, за рассмотрение ли языка форм логики, за осмысление ли политики, государства, религии, нравственности, – все погружалось в «эфир» (одно из излюбленных слов молодого Гегеля) являющегося духа. Сначала этот эфир выступал как яркий и ясный, пронизанный лучами свободы. Потом Гегель почувствовал, что в являющемся духе находит себе место все и все разделяется на противоположности: есть дух дружбы, братства и дух предательства, дух рассудительности, «здравомыслия», понимания и дух безмыслия, дух добрых деяний и «злодейский» дух жестокости. Одним словом, первым делом было собирание воедино всех различимых для интеллекта, для созерцания формообразований духа, включая проявления самые страшные, неблаговидные, безнравственные.
Итак, царство являющегося духа меньше всего напоминает Гегелю сентиментальную идилию. Кстати, на реализм и всесторонность в описании проявлений духовного всегда была ориентирована мировая, в частности немецкая, культура, которая собрала весьма многообразную галерею образов-духов, и среди них целый паноптикум страшного, отталкивающего, жестокого. Примем во внимание прежде всего этот реалистический мотив «Феноменологии духа». Впоследствии Гегель не смог выдержать реализма собственных образов духа, «снял» его в отрицании, двигаясь все ближе к новому синтезу – к «чистому», «в себе и для себя» спокойному, невозмутимому и всецело благому духу. Для создания системы феноменологии нужно было, чтобы предварительно осуществилось скрупулезное, по-немецки тщательное накопление являющихся форм, что предполагало собственно собирательную работу Гегеля, которая и ранее проводилась под разными измерениями и с помощью разных методов.
Дух являет себя и в формах чувственного восприятия, и в формах понятийного мышления. «Явлениями духа» Гегель считает также и специфические формообразования, относящиеся к сфере борьбы философских идей – таковы, например, философский скептицизм или концепция, согласно которой необходимо сначала исследовать орудия познания и только потом познавать. Последняя, превращенная в «явление духа», служит для Гегеля примером формы, которая в свете строгих критериев научности сразу оценивается как «пустая иллюзия». Если из состава других наук подобные иллюзорные представления могут быть отброшены, то не так обстоит дело с наукой о являющемся знании. Эта наука интересуется также и ложными идеями, иллюзорными по содержанию утверждениями, если они представляют собой сколько-нибудь значимые целостные формообразования. В типологичности их «явления» для феноменологии есть не меньший интерес, чем в победном шествии истинного знания, тем более что согласно диалектическому взгляду, отстаиваемому Гегелем буквально с первых страниц «Феноменологии…», истина, эта светлая цель, не отделена резкой границей от тьмы заблуждения. Поэтому и саму науку, согласно Гегелю, правомерно рассматривать как являющееся знание. «Но наука, тем самым, что выступает на сцену, сама есть некоторое явление (Erscheinung), – пишет Гегель во Введении, – ее выступление еще не есть она сама во всей полноте и развитии ее истины… Наука не может просто отвергнуть неподлинное знание под тем лишь предлогом, что …она сама есть знание совсем иного порядка, а обыденное знание для нее ничего не значит…» 39
13
Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 628. О «Логике» Маркс также говорит, что Гегель в ней «собрал воедино и запер … застывших духов», явившихся результатом отчуждения человеческого мышления (см.: Там же, с. 640).
14
Там же, с. 626 – 627.
15
Там же, с. 627.