Страница 8 из 10
Голос говорившего очень походил на отцовский, но у духов не бывает мозолей.
Как ни хотелось неоте досмотреть сон про Дигеро, но любопытство возобладало. Она открыла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем, одетым в вейриэнский костюм, состоявший из свободных холщовых штанов и рубахи с длинными рукавами и разрезом на вороте. Дополняли скромный наряд перевязь с гнездами для сельтов и пояс с кинжальными ножнами. Для торжественных церемоний к легкому костюму добавлялся плащ — не для защиты от непогоды и холода, а только по традиции, тянувшейся из глубин веков.
У этого воина плащ был украшен вышивкой с незнакомыми гербами горного дома. Такого неота еще не видела — чтобы страж Белогорья сохранил регалии прежней жизни.
— Меня зовут Таррэ, — сообщил мужчина. — Я вейриэн. И скажи спасибо, что я был рядом в долине Лета и успел тебя перехватить, пока ты не разбила свою красивую, но совершенно пустую голову. Грэмир вовремя меня позвал.
— Спасибо, — прошептала Безымянная, приподнимаясь на локте и изучая его странное лицо — жесткое, угловатое, с глубокими брезгливыми складками у губ, прямым носом и очень светлыми холодными глазами. Волосы вейриэна, перехваченные хитро завязанным шнуром, были угольно-черными, с седой прядью у виска. На вид ему было лет сорок, но отец предупреждал неоту, что внешность белых воинов ничего не значит. Она могла скрывать и столетних, и даже тысячелетних существ.
Таррэ. Неужели тот самый, о котором в ее видении писал Дигеро?
Затем она обратила внимание на помещение, если так можно назвать обычную пещеру. Скорее всего, ту самую, о которой говорил отец. Неота лежала на собственной меховой накидке, укрытая одной полой. Девушка, подтянув колени, поднялась. Голова ее слегка закружилась, но вейриэн поддержал ее за локоть. Поднял накидку, встряхнул и небрежно накинул на ее плечи.
— Долго я была без сознания?
— Я успел сделать кучу дел, пока ты решала, жить или бездарно умереть. — Вейриэн досадливо поморщился и потеребил седую прядь. — Интересно, почему ты решила вернуться, спарка?
Она пожала плечом, поправила сползший с него плащ. Знать бы самой, что ее вернуло. Может быть, ощущение опасности, грозившей ее кареглазой мечте?
— Присядь, поговорим. — Таррэ кивнул на небольшой сталагмит со срубленной вершиной. Такой же служил ему стулом. — Глупо кончать жизнь самоубийством из-за какого-то прыщавого юнца.
— Я случайно оступилась. А Дигеро не прыщавый! — обиделась девушка.
— Его прыщи невидимы, но именно такие всегда имеются у любого подростка.
— Он не подросток! — возмутилась неота. — Ему уже восемнадцать, и в этом году он признан лучшим из выпускников воинской школы риэнов!
— Ты еще подерись со мной, защищая своего героя, спарка, — неожиданно добродушно усмехнулся Таррэ, а у глаз появились лукавые лапки морщинок. — Грэмир просил меня присмотреть за тобой и стать твоим учителем до его возвращения. Я не смог отказать боевому товарищу, хотя мне эта идея не слишком по душе. Я не привык возиться с сопливыми девчонками. Вы все истерички.
— Ну так не возитесь. Меня папа обучает, и я не хочу другого учителя. — Неота с трудом совладала с душевной бурей, вызванной походя брошенным оскорблением, чтобы не давать повода этому неприятному типу сказать «ну вот видишь, я же говорил — истеричка».
— Тебя уже поздновато обучать. Воином ты не станешь, но стражи — это не только воины, в халайре есть и другая служба. Читать умеешь?
— Да. Отец учил. И писать на двух языках — верхнем и древнем.
— Верхнем! — фыркнул белоглазый.
— На языке риэн, — поправилась Безымянная. — Я знаю, что на поверхности много разных языков, и все они — из одного источника, потому очень близки, кроме языка темных. Еще я знаю первичный раздел математики, начертательную геометрию и учение о разумных и неразумных формах, существующих в Эальре. Правда, из последнего — только разделы, касающиеся Белых гор, равнинного королевства, инсейских морских царств и немного северных.
— Неплохо для неграмотных подгорных рабынь, — одобрил вейриэн. — И речь у тебя правильная, без синтских украшательств. А что с магией?
— Отец рассказывал теорию, но… зачем, если я — не риэнна? Я могу стать воином, но магом — никогда!
— Воином? — издевательски хохотнул вейриэн, смерив ее взглядом. — Да уж… из тебя воин как меч из подушки. Если ты и станешь кем-то, то воином духа, а это совсем другое. Для воинов духа оружием служит не сталь, а разум и воля. Вот этот потенциал я в тебе вижу, его можно было бы развить, но все портит твоя дурная бабская сущность. Потому в нашей халайре так мало вейриэнн, что бабы постоянно влюбляются в каких-нибудь сосунков и ходят потом пузатые. Вот и весь воин.
Безымянная вспыхнула от смущения и негодования. А белоглазый невозмутимо продолжил:
— Запомни: не бывает напрасных знаний. Если тебе говорят, что ты должна изучать теорию магии, значит, надо изучать. Если я возьму тебя ученицей, ты должна беспрекословно слушаться, или наказание будет суровым, я не посмотрю, девка ты или нет.
— Знания мне и отец может дать! — выпалила неота и упрямо сжала губы. Этот вейриэн был слишком колюч. Не хватит ли ей уже издевок, чтобы соглашаться еще на одну пытку?
— Грэмир — простой воин, а не мастер. Кроме того, теория — это прекрасно, но она проверяется на практике, а для практики нужен не только духовный контроль, но и телесный. Чтобы ты не оказалась однажды на дне ущелья. Сама понимаешь, потеря сознания оборвала твою связь с отцом, и ты бы погибла. Того, что случилось сегодня, не должно повториться. Вейриэн не теряет сознания ни при каких обстоятельствах, даже после смерти. Не всегда кто-то из нас может вовремя прийти на помощь, потому ты должна уметь защищаться сама. А для этого нужен живой наставник. Можешь спросить у Грэмира.
«Папа, это так?» — послушалась Безымянная хорошего совета.
«Он прав. Моей помощи уже недостаточно, дочка. А мастер Таррэ хоть и строг, но справедлив. Он — высший вейриэн, и его обучение — совсем другого уровня. Соглашайся».
— Но я не смогу… — Неота коснулась пальцем ошейника.
— Да, это серьезное препятствие, — кивнул Таррэ. — Ты принадлежишь храму, а право собственности священно у синтов. Они так просто не отпустят свою жертву, у них на тебя другие планы. Особенно у старой карги Саэтхиль. Я уже немного в курсе ситуации.
Неота недоверчиво взглянула на его нахмуренное лицо. И когда у высшего мастера, только что вернувшегося в горы, нашлось время, чтобы вникнуть в ее ситуацию? А главное — зачем?
— Твой отец просветил, — пояснил он и без того очевидное. Кто же еще. — Саэтхиль ненавидит тебя, но даже своим скорбным умишком понимает, что красивая рабыня может принести целое состояние их так называемым храмам. Дело даже не в твоей красоте, взявшей лучшее от двух горных народов. Подземные жители, с их взлелеянным тысячелетиями и спрятанным на самое дно их змеиных ям тщеславием, будут с особым удовольствием покупать на ночь дочь вейриэна. Им это будет льстить. Они и сейчас унижают тебя почти со сладострастием, насколько я смог выяснить, хотя еще не могут заставить выполнять все их прихоти, пока ты не жрица, как твоя несчастная мать.
Неота отвернулась, закусив губу. Ей нечего было возразить. Вейриэн с льдистыми глазами совершенно прав: именно такая участь ждет Безымянную. Или еще хуже — стать кормом для ушайд. Лучше уж прыгнуть в пропасть.
— Я одного не понимаю, почему ты до сих пор не сделала ничего, чтобы получить это злосчастное имя, если для свободы требуется всего лишь переспать с любым, кто этого захочет?
Девушка вспыхнула, чувствуя, как краска залила лицо и даже шею.
— Не с любым. Имя может дать только муж во время обряда.
— И? Насколько я знаю, у синтов практикуется временный брак, и никто не видит в этом ничего зазорного. Не поверю, что желающих не было.
— Не было. Я — вещь, мастер вейриэн, — очень тихо сказала Безымянная. — Кто же женится на вещи? А наложницей какого-нибудь синтского червя я не стану! Противно!