Сын обкомовского работника

И в-третьих. Уже давно доказано, что на оккупированных территориях евреев убивали сами жители, а не немцы. Немцы редко пачкали своим руки, и уж тем более в маленьких местячковых городах. Этот кошмар происходил как в Украине, так и в Белорусии, и в Прибалтике, и в Польше. То есть, делали это непосредственно местные жители: украинцы, белорусы, поляки, литовцы, латыши, эстонцы и русские. Это доказанный факт. Но и спасали они же, правда, в гораздо меньшем составе. И всё же были герой и о них вы тоже прочитаете в рассказах деда Изи.

Именно тогда, когда по улицам городка перестали ходить евреи, начались облавы на тех, кто как-то ещё существовал. Нет, дорогие мои, не немцы творили этот беспредел. Это были натасканные немцами полицаи, которые рыскали, как шакалы по домам и вытаскивали найденных "жидов" на улицу. Их даже не уводили в лес - расстреливали на месте. Если попадалась девушка, её раздевали, насиловали, а потом убивали.

Наконец дошла очередь и до Василия. К дому подошёл наряд во главе со старшим полицаем. Этот полицай славился особыми зверствами и на руках его было немало еврейской крови. С командой ворвался он в дом Василия и потребовал отдать прячущегося жида.

Отгадайте с трёх раз, кто был этим зверем? Мне кажется, что на сей раз вы угадали сразу же - это был Ким, сын обкомовского работника.

Нужно сказать, что у Василия была семья, которой он не хотел и не мог рисковать. Своя рубашка, сами понимаете, к телу всегда ближе. Да и кто такой этот Давид, чтобы ради него рисковать? Всю жизнь катался как сыр в масле на папиных харчах, в то время, как сын Василия с пятнадцати лет гнул спину на той же базе, подрабатывая грузчиком.

Обыскивать дом полицаи не стали. Не было никакого смысла себя утруждать: вывели всю семью Василия во двор и Ким поставил условие, что если они сейчас же не отдадут жида, то все домочадцы бывшего водителя бывшего завбазой сгорят вместе с домом и сараем. Вы же понимаете, что нужно было быть героем, чтобы не отдать на растерзание оголтелой, алчущей крови своры, прячущегося парня.

Василий показал на сарай и через две минуты голодный, исхудавший, измученный сын завбазой стоял перед счастливыми полицаями. Счастливы они были потому, что за поимку жида им полагалась бутылка водки и шоколад, а также консервы.

Ким подошёл к своему бывшему однокласснику, посмотрел ему в глаза, ухмыльнулся и осмотрел двор. Во дворе у Василия стояла старая, но ещё крепкая бочка. Она была пуста - раньше, до войны, жена Василия солила в ней огурцы. Все огурцы давно были съедены и в бочке лежал какой-то хлам. Ким приказал выкатить бочку и поставить её посреди двора. Бочку освободили от старого хлама и поставили туда, куда велел старший полицай.

- А ну-ка, Додик, полезай-ка ты в эту замечательную бочку! - распорядился Ким.

Давид понимал, что полезет он в бочку или нет - это уже никакого значения не имеет и поэтому стоял не шелохнувшись.

- Не хочешь, жид, в бочку залезать? Ну так мы тебя туда сами затолкнём. Разденьте жида!

Два полицая бросились к Давиду, который продолжал стоять. С него быстренько сняли изношенную за эти несколько месяцев одежду и затолкали в бочку.

Если вы думаете, что как в сказке о царе Салтане, "засмолили, покатили и пустили в Окиян", вы ошибаетесь. Бочку не засмолили и никуда не покатили - ну не было в Черняхове Окияна. В бочку стали наливать воду прямо из колодца. Нужно сказать, что морозы стояли в то время года крепкие и вода в колодце была почти замёрзшей. Ведро, когда опускалось, разбивало корочку льда, которым покрывалась вода за считанные минуты.

Давид не издавал ни звука. Скрючившись, абсолютно голый, он сидел в бочке и, наверное, молился... Кто знает, о чём он думал в те последние минуты своей жизни - страшно, очень страшно представить себе его мысли... Да и были ли они у Давида - этого уже никто никогда не узнает. Скорее всего были. Мне почему-то кажется, что он разговаривал с самим Б-гом...

- Господи, почему ты допускаешь это?

- Потому что так нужно.

- Кому нужно, Господи?

- Людям нужно, чтобы поняли люди, то от веры отходить нельзя.

- А я причём, Господи?

- А при том, что жил ты, Давид, вольготно, законы божьи презрел, молишься вот только сейчас...

- Но ведь другие молились чаще, а их тоже уже нет! Это не справедливо и я не хочу умирать такой ужасной смертью, сидя в бочке. Почему, Господи?

- Потому что пути мои неисповедимы...

Больше Давид ничего не слышал. Больше Давида не было. Бочку оставили стоять на морозе и на утро, когда Василий, оставшийся в живых по доброй воле Кимки, осторожно вышел посмотреть что и как, он увидел страшную картину: вода в бочке превратилась в кусок льда и сквозь толщу льда на него смотрели открытые глаза Давида. Его голова была запрокинута а в глазах стоял немой вопрос: "За что, Господи?"...

Часть третья

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Всё рано или поздно заканчивается, закончилась и эта страшная война. Домой, в разгромленный Черняхов, вернулся бедный сапожник Хаим с женой и жена бывшего обкомовского работника. Сам обкомовский работник погиб и это было его великим счастьем, ибо не суждено ему было узнать, какого монстра он вырастил. Мать Кима прошла всю войну и вернулась в надежде хоть что-то узнать о своём сыне.

Приехал и сын Хаима, Йосиф, который окончил войну в звании майора. Именно Йосиф и узнал от местных жителей о проделках Кима, который к тому времени как сквозь землю провалился.

И рассказали жители, как погиб Давид, как были убиты все евреи городка, как зверствовал Ким. О преступлениях своего сына сразу узнала и мать Кима. Все жители городка показывали на неё пальцем и ни заслуги перед отечеством, ни награды, присвоенные ей по праву, не спасли женщину от позора: разве спрячешься за наградами, когда у тебя сын вырос подонком и убийцей?

Бедная женщина, прошедшая всю войну, не вынесла людского осуждения, собрала оставшиеся пожитки и уехала в неизвестном направлении... О ней даже никто и не вспоминал в Черняхове. Как буд-то их никогда и не было: ни обкомовского работника, ни его жены. Вспоминали только Кима, но и его след пропал.

И только Йосиф не сидел, сложа руки - он искал. Он искал своего одноклассника, одногрупника, предателя Родины и убийцу двоюродного брата. Он рассылал письма во все инстанции, но всегда получал отрицательный ответ: Ким как буд-то бы сгинул.

И вот однажды, когда Йосиф сидел в редакции, в своём кабинете, к нему зашёл знакомый корреспондент. Йосиф в это время писал очередные запросы на Кима во всевозможные инстанции. Знакомый корреспондент, взяв в руки письмо, прочитал его и призадумался. Потом нахмурился.

- Что-то не так? - спросил товарища Йосиф.

И услышал Йося историю, от которой закружилась у него голова, застучало в висках и захотелось выбежать на улицу, чтобы вдохнуть хоть один глоток свежего воздуха.

Знакомый Йосифа рассказал ему, что когда он по делам был в Коми АССР, он попал в тюрьму. Нет, его не посадили, он был в командировке, как писатель, чтобы написать о предателях Родины статью. Там ему рассказали, что в этой тюрьме сидел заключённый по имени Ким. Сидел не долго. Почему не долго? Потому что его убили зэки. Как убили? Странно убили, не как всех, ножом или заточкой: его посадили в бочку и залили бочку до краёв водой. На утро в бочке был кусок льда и чтобы вытащить тело, его пришлось вырубать топором, по кускам.

Охранники, которые и обнаружили страшную находку, рассказывали, что сквозь прозрачную толщу льда на них смотрели раскрытые глаза убитого полицая. Лицо было искажено такой страшной гримасой смерти, что когда его оттуда вырубали, прикрыли валявшейся рядом с бочкой одеждой. Одежда, как вы понимаете, принадлежала Киму, который сидел в бочке абсолютно голый...