Страница 21 из 88
На поиски С. А. Леваневского
…Еще в июле 1936 года известный летчик-испытатель Валерий Павлович Чкалов с летчиком Г. Ф. Байдуковым и штурманом А. В. Беляковым совершили беспримерный по тому времени беспосадочный полет по маршруту Москва — Петропавловск-на-Камчатке — остров Удд (ныне остров Чкалова).
Через год, в июне, экипаж Чкалова в том же составе совершил дерзкий и смелый прыжок через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. Пролетев за 63 часа 25 минут более 12 тысяч километров воздушного пути, летчики посадили свой длиннокрылый одномоторный самолет вблизи города Ванкувер. Весь мир аплодировал тогда отважным советским летчикам.
Едва успели погаснуть отголоски этого полета на страницах газет, весь мир всколыхнуло новое событие: полет через Северный полюс в США повторила еще одна тройка советских летчиков. М. М. Громов, А. Б. Юмашев и С. А. Данилин пересекли в июле 1937 года Ледовитый океан и посадили свой самолет — АНТ-25 — в районе города Портленд.
… В первых числах сентября я уехал на курорт. Стояли теплые дни южной осени, и я приехал в Кисловодск налегке — белый китель и белые брюки, легкий плащ. Прошел врачебный осмотр, получил назначение на процедуры. Подходя к ванному зданию, заметил множество отдыхающих, собравшихся под уличным громкоговорителем: еще один экипаж стартовал из Москвы и летит в Америку. Уже третий! Командир корабля — один из первой семерки Героев Советского Союза, участник спасения людей с раздавленного льдами парохода «Челюскин», полярный летчик Сигизмунд Александрович Леваневский. Вторым летчиком летел Н. Г. Кастанаев, летчик-испытатель; штурманом — В. И. Левченко, борттехниками Н. Н. Годовиков и Г. Т. Побежимов, радистом Н. Я. Галковский.
На следующий день мы узнали, что корабль Леваневского в полночь достиг острова Моржовец на Белом море, а уже ко времени отхода ко сну кричали «ура» по поводу пролета экипажем Северного полюса. Утром передачи прекратились. Мы почувствовали недоброе. Молча слушали мы последние известия в полдень и к вечеру: о Леваневском ничего не было известно. На мое имя пришла телеграмма: «Выезжайте немедленно Москву распоряжение начальника Главного управления Севморпути. Абрамычев».
Я не сразу понял, зачем я должен ехать в Москву. Оглядев свой курортный костюм, подумал, что моя экипировка для Арктики явно легкомысленна. Но приказ есть приказ. Литер на железнодорожный билет у меня был, но не в Москву, а домой, в Ейск.
Пришлось обратиться за помощью к военному коменданту. Выслушав меня, тот долго вертел в руках мое удостоверение Личности и телеграмму. Наконец, зачеркнул на литере «Ейск», и приписав — «Москва», закрепил исправленное размашистой подписью и гербовой печатью.
В тот же вечер я сел в поезд. Прямо с вокзала направился на улицу Разина в Главное управление Северного морского пути. Без труда разыскал кабинет начальника и положил перед секретарем на стол удостоверение личности и телеграмму. Меня сразу же пригласили зайти в кабинет О. Ю. Шмидта.
— У Отто Юльевича как раз идет совещание с летчиками.
Большая угловая комната была полна людей, одетых в кожаные и замшевые куртки. Я пробрался к свободному стулу.
За большим столом сидел один из популярнейших в те годы людей. Пышная, слегка тронутая сединой борода. Темные, слегка вьющиеся волосы зачесаны назад. Молодые, внимательные глаза. Негромкий спокойный голос.
Это был Отто Юльевич Шмидт, начальник Главного управления Северного морского пути, географ, математик и астроном, действительный член Академии наук СССР. Неутомимый исследователь Арктики, Отто Юльевич возглавлял в 1932 году экспедицию на ледокольном пароходе «Сибиряков», которая впервые в истории прошла Северным морским путем от Архангельска на Дальний Восток за одну навигацию. В следующем году Отто Юльевич пытался повторить это на обычном пароходе «Челюскин». Корабль дошел уже до Берингова пролива, но был затерт льдами и вынесен обратно в Чукотское море. 12 февраля 1934 года «Челюскин» был раздавлен льдами и затонул. Из 112 человек, находившихся на борту корабля, 111 благополучно высадились на лед. Всех их доставили на берег летчики А. В. Ляпидевский, С. А. Леваневский, В. С. Молоков, Н. П. Каманин, М. Т. Слепнев, М. В. Водопьянов и И. В. Доронин, ставшие первыми Героями Советского Союза. Весь мир следил за героической эпопеей спасения людей из «лагеря Шмидта». В очередной раз фамилия Шмидтэ обошла все газеты земного шара три года спустя — 21 мая 1937 года, когда летный отряд Героя Советского Союза М. В. Водопьянова, под общим руководством О. Ю. Шмидта и начальника полярной авиации М. И. Шевелева, высадил на Северный полюс четверку мужественных зимовщиков — И. Д. Папанина, Е. К. Федорова, Э. Т. Кренкеля и П. П. Ширшова. За эту беспрецедентную в истории Арктики операцию О. Ю. Шмидту и М. И. Шевелеву было присвоено звание. Героя Советского Союза.
— … А что скажете вы, Михаил Сергеевич, — спросил ОттоЮльевич.
— Неполадки еще есть, — встал со стула плотный, с небольшими коротко подстриженными усиками немолодой уже человек. На груди его поблескивала Золотая Звезда. Говоривший уточнял, что еще не сделано и не доставлено, сетовал на то, что у него еще нет второго пилота, а я старался припомнить портреты летчиков полюсной экспедиции, пытаясь угадать фамилии Героев Советского Союза. Да это же Бабушкин.
— А как ваша фамилия? — неожиданно спросил меня Шмидт.
— Пусэп, — вскочил я со стула.
— Ага, так это к Фабио Бруновичу, — заметил он, заглянув в одну из лежащих на столе бумаг. — У Бабушкина — Глущенко.
Следующим докладывал Я. Д. Мошковский, а за ним Шмидт вызвал Фабио Бруновича.
Невдалеке от меня поднялся плечистый, с подстриженной острой рыжей бородкой средних лет летчик. Закончив свое выступление, присел ко мне и протянул руку.
— Будем знакомы, Фарих.
Совещание продолжалось. Отто Юльевич вел опрос руководителей различных служб, входящих в состав летного отряда. Пока они докладывали о своих делах, мой будущий командир вполголоса называл фамилии выступавших. Навигационную службу представляли военный штурман И. М. Шелыганов и астроном — Шавров, инженер отряда — Володя Гутовский, «мировой парень», как его охарактеризовал Фарих. Врачом отряда был Ефим Михайлович Россельс.
Мне стало ясно, что готовится летная экспедиция на поиски экипажа С. А. Леваневского и мне предстоит принять в ней участие в составе экипажа полярного летчика Ф. Б. Фариха.
Когда совещание закончилось и все мы вышли в коридор, Фарих спросил:
— Ты где остановился?
— Пока нигде. — удивился я неожиданному «ты».
— Пойдем в МАГОН, к Кузичкину. Говорят, что для иногородних (он так и сказал «иногородних») номера заказаны в гостинице ЦДКА.
Что такое МАГОН и кто такой Кузичкин, я спросить не решился. Поднявшись этажом выше, все выяснилось само собой. МАГОН — это Московская авиагруппа особого назначения, а Кузичкин — командир авиагруппы.
— Завтра к девяти приезжай на центральный аэродром, — наказал он мне, прощаясь.
… На центральном аэродроме уже издали были видны выстроившиеся в ряд четыре выкрашенные в оранжевый цвет самолета Г-2. Эти четырехмоторные корабли отличались от однотипных с ними боевых машин ТБ-3 застекленными кабинами летчиков, дополнительными бензобаками, установленными в бомбовом отсеке. На фюзеляжах кораблей белели метровые цифры: Н-210, Н-211, Н-212, Н-213. У крайнего самолета я увидел Фариха, о чем-то говорившего с плотным коренастым человеком лет 32–35.
— А! Вот и Пусэп, — улыбнулся мне командир. — А это, — кивнул он на собеседника, — Николай Львович, наш первый бортмеханик.
— Кекушев, — представился тот. С самолета спустился еще один:
— Штурман Гордиенко, — подошел он ко мне.
Через несколько минут вокруг нас собрался весь экипаж: бортмеханики В. Терентьев и П. Иванов, радист А. Ковалевский и доктор отряда, виденный мной уже на совещании у Шмидта, Е. Россельс. Последним спустился с корабля техник по автопилотам Ваня Рудый.
— Слушай, ты не против, если мы тебя Женей будем звать? — спросил меня Фарих, когда мы, забравшись наверх, сидели на пилотских местах и проверяли управление, — а то уж очень, непривычное у тебя имя.