Страница 53 из 81
– Скользни пальцами вниз по своему животу, – приказал Крэйг. – Что там?
– Пояс моих джинсов.
– Расстегни пуговицу.
– Да…
Раздался шорох, и потом она снова взяла трубку:
– А дальше?
– Замок.
Опять шорох. Он, тем временем, представлял, что именно он раздевал ее, расстегивал
ширинку, потом прижимался губами к кружеву ее трусиков. Или, как было в ее случае, к
хлопку.
– Сними джинсы. Трусики оставь.
Опять шорох и ерзанье в трубке.
Под легкой простыней, укрывавшей его обнаженное тело, он не смог сдержаться и
обхватил себя и пару раз провел по члену. Когда головку начало жечь так, словно она сейчас
взорвется, пришлось прекратить.
Стиснув зубы, он выдавил:
– Положи руку между бедер, раздвинь свои длинные ноги… сделай это.
Он хотел еще потянуть удовольствие, но был слишком жадным. Как и она: ее рваный
стон перебросил его через край, его член устал ждать, пока ладонь примется за дело.
– Потри себя, – простонал он, а его эрекция содрогалась под простынями, горячие
струи покрывали его живот. – О, Боже, Пэрадайз, погладь себя сквозь хлопок… – По ее
вскрику он мог сказать, даже сам охваченный оргазмом, что она была близка. – Заберись
под… под ткань, почувствуй влагу и жар… почувствуй… о, черт… так гладко…
Сейчас она задыхалась, и потом выдохнула его имя так, словно его вырвали из ее
горла.
– Представь там мои губы.
И тогда она кончила. И он – снова, когда услышал, как она втянула воздух и шумно
выдохнула, охрененно сладостная мольба раздалась в трубке.
Только звук ее разрядки подарил ему оргазм номер три. И четыре.
– Продолжай, – он хрипло простонал. – Почувствуй ласки моего языка, посасывания
губ…
Какое-то время спустя, когда все, наконец, кончилось, они просто дышали в такт.
По какой-то безумной причине ему захотелось оказаться рядом с ней, обнимать ее… и
все такое. Он не знал. Он осознавал одно – жгучую нужду убедиться, что она оправилась
после произошедшего.
Сейчас разделявшие их мили казались наказанием.
– Ты в порядке? – хрипло спросил он.
– О… да…
Услышав улыбку в ее голосе, он сам начал ухмыляться… и обрадовался тому, что
находился один и в темноте. Он, наверное, выглядел как полный идиот.
– Ты такая красивая, – услышал он себя. – Потрясающая. Невероятная.
Она резко рассмеялась.
– Шутник.
– Едва ли. Я родился без чувства юмора.
– Правда?
– Да. Я самый невеселый мужчина. И совсем не понимаю шуток.
– Знаешь… если так подумать, я ни разу не видела тебя улыбающимся.
– И не надейся. – Он потянулся к прикроватному столику, выдвинул ящик и достал
пачку сигарет с зажигалкой Бик, которые купил на обратном пути в учебный центр. – Кстати,
я курю.
Только после секса, чуть не пояснил он. Непонятно почему, но он не хотел
подчеркивать, что он был с кем-то кроме нее.
Наклонив голову и удерживая телефон, он завозился, доставая из пачки «Мальба»63
гвоздь для гроба. Зажигалка зашипела, когда он прикурил, а потом он во всех подробностях
увидел кулак, поднеся пламя к лицу. Первой затяжки было достаточно, чтобы снова
застонать, и, зажав сигарету зубами, он залез в ящик в поисках пепельницы, которую
поставил на голую грудь.– Это плохая привычка, – сказал он вместо извинения. – Но, по
крайней мере, вампиры не болеют раком.
Как только он договорился с ней о звонке, тут же начал думать, где достать сигарету
для «после». Не так уж романтично.
Не то, чтобы его интересовала романтика, напомнил он себе.
– Так, Крэйг, почему ты не улыбаешься.
С виду вопрос-утверждение, чем бы он ни был, мог быть принят как поверхностный, в
шутливой форме, но ее серьезный тон отвергал все возможные толкования.
И, вот неожиданность, наверное, дело в расслабленной, свободной, пост-
оргазмической легкости, потому что он ответил ей, а не повесил трубку, как ему следовало
поступить.
– Скольких ты потеряла в набегах? – прошептал он.
– Семь дальних родственников, – ответила она с печалью в голосе. – Осталась только
я с отцом, и нам очень повезло.
– Я потерял всю свою родную семью. Мать и сестру убили на моих глазах. Отца – на
работе. Они нашли наш домашний адрес в его фальшивых водительских правах, после того,
как убили его. Так они добрались до нас. – Он сделал еще одну затяжку. – Вот почему я не
улыбаюсь?
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. – Этого он бы тоже не сказал при иных обстоятельствах. – Я не смог
спасти их. Маму и сестру.
– О, Боже…
Он пожал плечами.
– Я потерял слишком много крови. Лессеры вломились в дом, и я спустился на первый
этаж, когда услышал шум. Они напали на меня, потом решили, что я умер, и бросили. До сих
пор не понимаю, как выжил. Они орудовали мачете. Я оставался в сознании достаточно
долго, чтобы услышать, как мама кричала сестре бежать… а потом они обе погибли…
ужасной смертью. – Когда она задохнулась, Крэйг покачал головой. – Слишком много
подробностей. Прости.
– Мне правда… этого недостаточно, но я должна сказать. Мне очень жаль.
– Спасибо.
– Как ты выжил? Что… тебя кто-то спас?
63
– Я очнулся в луже собственной крови прямо перед рассветом. Я был так слаб… еле
смог захлопнуть дверь прежде, чем солнце спалило меня дотла. Я полз… через весь дом, и,
знаешь, нашел их… да. Это было так странно, видеть их на том линолеуме, кровь повсюду,
белую кожу… они тянулись друг к другу, мама протягивала руку… – Он вынужденно
остановился и прокашлялся. – Моя мама протягивала руку к сестре, а сестра пыталась
дотянуться до нее. Их глаза были открыты… не знаю. Увидев это? Что-то проснулось во мне.
Все, что я могу сказать… и тогда все началось. Тогда я решил, что когда-нибудь, как-нибудь,
я найду способ попасть на войну с Обществом Лэссенинг. Это – единственное, что позволяет
мне ходить по земле, вместо того, чтобы вышибить мозги. – Он резко рассмеялся. – Ну, я
также решил, что ненавижу аристократов… но это выяснилось спустя два дня после той
ночи.
– Почему… – Она помешкала. – Почему ты ненавидишь Глимеру?
Глава 31
Пока Пэрадайз ждала из трубки какого-нибудь ответа, ее сердце билось очень быстро,
и ей пришлось включить свет. Закутав голые ноги в коралловое покрывало и сведя половинки
расстегнутой блузки вместе, она подтянула к себе колени. И все ждала.
Крэйг ответил не сразу.
– Первым делом, когда я набрался сил, я попытался найти своего отца в особняке, где
он работал… когда я дематериализовался, там стояла такая же картина, как у меня дома.
Повсюду тела и кровь, картины, серебро и прочие ценности разграблены. Некоторые тела
сгорели, попав под солнечный свет. Те, что были в глубине дома, остались нетронутыми. Я
нашел своего отца… в комнате, где он выкладывал пол из красно-коричневого дерева. Что
еще я обнаружил? Открытую, мать ее, дверь в убежище, где спряталась семья. Они не
пустили к себе никого из слуг и рабочих.
– Что… ты имеешь в виду?
– Семья, которая жила там, аристократы спрятались в обитом сталью укрытии… и они
не пустили никого из рабочих внутрь. Они оставили их снаружи на погибель… Я видел
открытую дверь и видел их следы на крови моего отца и его соратников, когда эти крысы
шли к выходу, спасаясь прямо перед рассветом или уже на следующий день.
Повисла пауза. А потом он продолжил низким голосом:
– Я сжег всех, кроме своего отца. Его тело я отвез домой. Я просто не мог… оставить
его как остальных. Пока я разбирался с телам, вернулся доджен и сказал, что он пытался
найти родственников, но в домах рабочих все были убиты… как в моем. Не было… в
буквальном смысле ни одного выжившего, чтобы позаботиться о мертвых. О, а та