Страница 52 из 81
ногами. Сумасшествие… и признак того, что ее надпочечники уж ооооочень переоценивают
угрозу ее личной безопасности. Ради всего святого, она же не лишится руки или ноги, если
он не позвонит, как обещал. Не умрет она.
И, блин, он даже не опаздывал.
Положив телефон на место, Пэрадайз вернулась к хождению.
Ее хватило ненадолго. Через две минуты она снова вернулась к телефону.
Ничего.
Отворачиваясь, она злилась на себя. Посмотрите на нее, борется за независимость и
самостоятельность, отвергает глимеровское дерьмо… и беспокоится о том, позвонит ли ей
мужчина ради, вероятней всего, секса по телефону, чтобы он мог кончить.
Да, жалкая из нее феминистка.
К тому же, она никогда не испытывала оргазма. С чего он решил, что сможет…
От звука вибрации она бросилась к кровати так быстро, что чуть не поскользнулась на
ковре.
– Да! – воскликнула она, чуть не упав.
Повисла короткая пауза. А потом этот низкий, потрясающий мужской голос прозвучал
прямо в ее ухо:
– Где ты сейчас в доме?
Она оглянулась по сторонам:
– В своей спальне?
– Свет включен?
– Да? – Забавно, он задавал вопросы, а она отвечала на них, но на самом деле казалось
наоборот. Казалось, именно она спрашивала.
– Ляг на кровать. Выключи свет.
– Хорошо. – Она подошла к двери и щелкнула по выключателю… потом пересекла
комнату и забралась на высокий матрас, сбрасывая обувь и вытягиваясь на покрывале. –
Темно.
Кромешная темнота.
Крэйг издал звук, который она не смогла идентифицировать… но он был
изумительным. С выключенным светом казалось, будто мужчина был рядом с ней.
– Ты чуть не убила меня в классе, – сказал он гортанно.
– Почему?
– Я не мог оторвать от тебя глаз. Пялился на твой затылок. – Он снова издал этот звук,
что-то среднее между урчаньем и рыком… очевидно, он уже был полностью возбужден. – Я
представлял, как подхожу к тебе со спины и запрокидываю твою голову назад. Я скольжу
руками по твоему горлу… под твою форму… на грудь.
Веки Пэрадайз, затрепетав, закрылись.
– О, Боже… правда?
– Не переставая. По-твоему, почему я не поднялся из-за парты?
Она вспомнила, как он застыл в конце аудитории, с каменным лицом, его огромное
тело было напряжено.
– О чем ты?
– У меня встал. И я бы всем показал это.
Тело Пэрадайз выгнулось, когда она представила, как выглядел бы его пах в тех
свободных штанах, натянутых толстым стволом.
– Мне нужно сидеть перед тобой, чтобы совсем ничего не видеть. – Когда она тихо
рассмеялась, он простонал: – Повтори.
– Что?
– Этот смех. Он охрененно сексуален. – Когда она подчинилась, то услышала шорох. –
Пэрадайз, ты когда-нибудь ласкала себя?
Она на мгновение представила Ново, такую уверенную, такую сексуальную, опытную.
И подумала, что, может, стоит солгать.
– Нет.
– Я ласкал тебя в своих мыслях с тех пор, как вернулся сюда.
Еще больше образов с ним замелькали в темноте комнаты: как он достойно бьется с
Братом Бутчем; он в качалке; он смотрит на нее с другого конца раздевалки.
– Что на тебе надето? – выдохнул он.
– Кажется, будто ты рядом.
– Так и есть. Какой у тебя верх?
Посмотрев на себя в темноте, она ничего не увидела.
– Блузка на пуговицах.
– Не снимай ее, – простонал он. А может, это было урчанье. – Запусти руку под
воротник.
Казалось самым естественным в мире подчинение его приказам, и от прикосновения
собственных пальцев по коже пробежали мурашки.
– На тебе надет лифчик?
– Да.
– Ты чувствуешь лямки? Теплые на твоей коже?
– Дааа… выдохнула она.
– Расстегни верхнюю пуговицу. Сделай это для меня. Сейчас запусти руку глубже…
твой сосок тугой под чашечкой?
Кода она подчинилась, она хотела ответить «да», но дыхание было таким рваным, а ее
разум закоротило. Но он, казалось, был не против молчания.
Крэйг рассмеялся, она была в восторге от низкого, прокатившегося смеха.
– Я хочу коснуться ртом твоей груди. Я хочу смотреть и видеть, как ты хватаешь ртом
воздух, пока я облизываю тебя, посасываю.
Для немногословного мужчины он неплохо связывал слова.
– Я не могу забыть клинику, – услышала она себя. – Твою руку под простынями. Я
точно помню, как это было, вверх-вниз…
– Дерьмо.
– …пока ты не…
– Сорви кофту.
– Что?
– Сорви гребаную кофту со своего тела, – рявкнул он. – Положи телефон и сорви ее!
Пуговицы. Разлетелись повсюду.
И, Боже, это было прекрасно, ее грудь выгнулась, когда она разорвала блузку, застежки
нисколько не сопротивлялись ее силе.
Рухнув на матрас, Пэрадайз судорожно вернула телефон к уху… и услышала, что его
дыхание стало еще тяжелее, но потом он затих.
Напряженным голосом, словно пришлось стиснуть зубы, он приказал ей забраться под
чашечки и потереть соски, почувствовать упругую плоть, а потом вообще избавиться от
лифчика. Она не колебалась, и была поражена ощущениями, когда ее пальцы исследовали
мягкую кожу, напряженные соски, посылая электрические вспышки и жар прямо к ее лону. И
он не переставал говорить своим бархатным голосом, обдуманно направляя ее, постепенно и
неумолимо, невзирая на сексуальное влечение. Чем выше она взмывала, жарче и влажнее
становилась, тем меньше беспокоилась о скромности и порядочности… тем сильнее хотела
того, что он давал ей.
Но ей хватало ума сохранять тишину. Она хотела кричать его имя, но доджен или ее
отец начнут ломиться в ее запертую дверь, если услышат что-то, и это приведет к весьма
нежелательному разговору.
– Что дальше? – простонала она.
***
В темноте спальни, которую выделили ему, Крэйг был поглощен разговором. На все
сто процентов. Учебный центр мог гореть синим пламенем или сотрясаться от
землетрясения, но он, ни за что не прервет звонок.
Он не представлял, на что похожа комната Пэрадайз, где стояла ее кровать, на
скольких подушках она лежала или какого цвета было покрывало. Но у него перед глазами
стояла кристально-четкая картина того, какой была Пэрадайз, вытянувшаяся на простынях,
извивающаяся, с порванной кофтой, повисшей на ее руках, простой, скромный лифчик
расстегнут, грудь выставлена напоказ.
Маленькие соски напряжены и устремлены вверх, к его рту.
– Ты чувствуешь меня на себе? – требовательно спросил он.
– Да… – выдохнула она.
Хорошо, настало время продвинуться вниз. Но не своего тела. Ему пришлось
выпустить член из рук, потому что он уже кончал, а это вырубало его мозг: больше всего,
больше собственной разрядки, он хотел провести ее через этот опыт.
Потому что это – все, что им светит. Он не собирался, черт подери, лишать ее
девственности… и если он хотел держаться принятого решения, то должен убедиться, чтобы
их голые тела разделяло непреодолимое расстояние: телефон – единственный приемлемый
вариант. После всего она сохранит свою честь, потому что ласкать себя – это не пустить
неандертальца в свое лоно, чтобы кончить там пару дюжин раз… и лишит мужчину, за
которого она, в конечном итоге, выйдет замуж, его обязанности.
Пока он не остается с ней наедине достаточно долго, он в состоянии по чести
поступить с ней… и он не обманывал себя. Влечение между ними сносило крышу, но когда
обучение закончится? Когда все завершится, и если оба дойдут до финишной черты?
Разные пути. Даже если время от времени им придется работать бок о бок.
Смысл в том, что он не мог предложить ей дом и семью в будущем. Особенно после
того, как он займется своей истинной целью, которая стоит за обучением: месть,
аристократам, которые позволили его отцу погибнуть от рук врага.
Он не успокоится, пока не умоется в их крови.