Страница 34 из 81
Застонав, Крэйг выгнулся, обхватив член ладонью. Замедлившись с кормлением, он
обнаружил, что хочет растянуть мгновение между ними. Он хотел от нее секса и ее крови.
И на короткое мгновение казалось, что он получит и то, и другое.
В первый и последний раз он допускает нечто подобное.
***
Было в этом что-то неизбежное.
Эта мысль проносилась в голове Пэрадайз снова и снова, пока она наблюдала, как
рука Крэйга двигается под покрывалами. Он ласкал себя, его огромное тело изгибалось под
странными углами на волнах удовольствия.
И все же, каким бы неизбежным все ни казалось, также было столько всего
неожиданного.
Она не думала, что почувствует подобную… власть: у нее возникло ясное чувство, что
каким бы огромным и сильным он ни был, она все контролировала… все, что она захочет
получить от него, все, в чем она нуждалась… он предоставит ей, сделает для нее, найдет для
нее.
После того как закончит с сексом.
Глаза Крэйга, смотревшие на нее с избитого лица, были полуприкрыты, его взгляд –
настолько горячим. Напряженные мышцы его шеи и груди, казалось, готовы проступить
сквозь кожу. А его запах бушевал ароматами чего-то пряного и восхитительного.
А потом он застонал.
Боже, она хотела, чтобы это ее рука ласкала его… она никогда не делала ничего
подобного, но, да ладно, что ей мешало двигать ладонью вверх-вниз… проблема в том, что ее
здоровая рука была у его лица, а с шиной на пальце она не сможет ни за что ухватиться…
Без предупреждения, Крэйг отпустил ее запястье и издал звериный рык, в котором не
было ничего цивилизованного. Потом его свободная рука вцепилась в простыни рядом с его
бедром, комкая их. Его грудь взмыла вверх раз, другой… он снова выгнулся, в этот раз со
стоном… а потом его бедра с силой забились, хриплые стоны вырывались из его рта, пока он
не сводил с нее глаз.
Затем наступило затишье, которое удивило ее не меньше всего остального: после,
казалось, вечности, его тело обмякло, и он рухнул на кровать, глаза плотно закрыты, дыхание
рваное, пот блестел на его груди.
– Оближи… – пробормотал он.
– Что? – Боже, ее голос был таким хриплым. – Что ты сказал?
– У тебя… идет кровь…
Пэрадайз опустила взгляд на запястье. Точно. Несколько ранок закрылись только
частично. Поднеся руку ко рту, она зализала…
Она застыла, услышав тихий рык.
Его горячий взгляд переместился на ее губы.
Но потом он отвернулся.
– Ты должна уйти.
– Что?
– Ты меня слышала. Уходи.
Пэрадайз выдохнула, когда волна злости словно цунами смыла возбуждение.
– Почему ты всегда прогоняешь меня?
– Потому что тебе вряд ли понравится, если кто-то сейчас войдет в палату.
Она оглянулась по сторонам. Так, ладно, было немного крови на кровати возле его рта,
но кроме этого – ничего бросавшегося в глаза.
– Здесь ничего…
– Тут пахнет сексом, – пробормотал он. – Я только что обкончал здесь все… и если
кто-то пройдет через эти двери, они узнают, что дело в тебе. Сохрани себе толику
благодетели, что у тебя еще осталась.
Пэрадайз нахмурилась, пораженно раскрыв рот.
– Прощу прощения?!
– Мы закончили. – Он пожал плечами. – Ты попросила, чтобы я ублажил себя. Я
выполнил просьбу… ты узнала, как это выглядит, когда мужчина кончает. Значит, мы оба кое-
что поимели от этого представления. Чего ты ждала, предложения руки и сердца?
Боль полоснула по груди, и Пэрадайз мгновенно лишилась дара речи. И потом в ее
голове проносились всего три слова «пошел» и «на хрен».
Оттолкнувшись, она расправила плечи и отошла от него. Подойдя к двери, она
удивилась, обнаружив запертый замок. Она этого не делала.
Он, наверное.
Да плевать.
Открыв замок, Пэрадайз оглянулась через плечо.
– Я не могу претвориться искушенной или опытной в сексе, но одно знаю наверняка:
нужда унизить другого в моменты страха – признак трусости, а не героизма. Желаю
хорошего отдыха. Увидимся завтра в классе… если ты осмелишься появиться.
Выйдя в коридор, она позволила двери закрыться позади себя, и отошла на пару
футов, ярдов… на полпути к спортзалу.
Она собиралась пойти дальше.
Ноги отказывались покрывать оставшееся расстояние до класса.
Выругавшись, она прислонилась к бетонной стене, скрестив руки на груди, и
уставилась на полированные камни, формировавшие коридорный пол… потом на
флуоресцентные лампы над головой… на двери, целую кучу дверей. Словно издалека, до нее
доносились крики оттуда, где продолжались спарринги. Также было слышно гудение
вентиляционной системы. Спустя мгновение заурчал ее желудок, напоминая, что калории,
которые она перехватила во время Первой Трапезы, давно исчерпали себя.
Это было ее первым сексуальным опытом.
И это было удивительно, восхитительно, провокационно.
Но Крэйг все разрушил. Всего лишь парой предложений он все запорол и заставил ее
стыдиться…
– Прости.
Резко повернув голову, она отшатнулась.
– Почему ты встал с койки?
Крэйг вышел из своей комнаты, казалось, он больше полагался на штатив для
капельницы, нежели на собственные ноги. Но он намеревался подойти к ней… и, видит Бог,
он уже доказал, что остановится, только если свалится с ног.
Подойдя к нему, Пэрадайз выставила обе руки, желая остановить его.
– Тебе нужно вернуться…
– Слушай, я… – Он прокашлялся. Провел рукой под носом, хотя там ничего не было.
Потер большим пальцем бровь, затеребил больничную сорочку. – Я не могу притворяться
тем, кем не являюсь. Может в другое время, если бы не произошли определенные события…
может, у меня нашлись бы силы сгладить свою резкую натуру. Проблема в том, что сейчас у
меня совсем нет сил… и мне всегда не хватало теплоты и заботливости. – Он ткнул себя в
грудь, его шнур капельницы пересек его тело. – Я не утверждаю, что я прав, или что горжусь
собой. Просто говорю, как оно есть. И это все, что я могу предложить тебе… сегодня,
завтра… через неделю. Это все, что я могу предложить кому бы то ни было.
Когда он посмотрел на нее, его взгляд был ровным и серьезным.
И нельзя было сомневаться в его мрачном голосе или аккуратно подобранных словах.
В повисшем молчании, она вспомнила фразу выдающегося человеческого писателя и
оратора Майи Энджелоу47: «когда человек показывает свое истинное Я, не ставьте это под
сомнение». Или что-то в этом роде.
– Если тебе нужен мужчина, обрати внимание на своего дружка, Пэйтона, –
продолжил он. – Ты такая невероятная, может, есть шанс, что он преодолеет тупые
глимеровские заскоки. И ты не будешь всю свою жизнь менеджером. А я и близко не могу
предложить тебе то, что может он… даже если кардинально изменюсь.
Он продолжил говорить, но она почти не улавливала его слов. Она все думала о том,
насколько это несправедливо – наконец встретить мужчину, который ей понравился, в
абсолютно неподходящее время в абсолютно неподходящем контексте, чтобы это вылилось
во что-то серьезное/значимое. А еще его поведение в духе я-рак-отшельник. Она хотела
назвать это полной дурью, но, наверное, это вполне могло оказаться правдой.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Спасибо за твою честность.
Повисла неловкая пауза… словно он ожидал какие-то возражения от нее, негодование,
может, резкие слова.
Потом он опустил веки, словно не хотел видеть то, что было за пределами.
Его рука, которая не держалась за штатив, поднялась к ее лицу. Но потом он опустил
ее и покачал головой.
– Я много о чем жалею в своей жизни. В следующий раз, когда спросишь, нравишься
ли ты кому-нибудь… вспомни, что ты в моем списке.
Крэйг отвернулся и прохромал назад в свою палату.